ЗА КУЛИСАМИ Первой мировой III Австралия

чтобы инициатива исходила не из Лондона. Вам понятно?
В среду, 29 июля, по всей обширной территории Британской империи была разослана «предупредительная телеграмма» об угрозе надвигающейся войны. Получили эту срочную депешу и в Австралии.
В Сиднее уже наступило 30 июля, когда пришла телеграмма. В ней правительству Австралии предлагалось принять простые меры предосторожности, в основном по охране портовых сооружений. Однако она немало напугала назначенного два месяца назад генерал-губернатора Рональда Манро-Фергюсона. Стараясь угодить английскому начальству, он тут же ответил: «Австралийские корабли будут немедленно предоставлены в распоряжение Адмиралтейства».
Ответ порадовал Уинстона Черчилля. Но на Британских островах ждали не личного мнения, а официального решения австралийских властей. С этим случились трудности. До местных выборов девять недель, все министры разъехались по стране.
Главы правительства тоже нет на месте. Джозеф Кук – в штате Виктория. В каком-то сельском городке проводит встречу с избирателями. Народ встревожен, его спрашивают из зала: «А война будет?»
И премьер-министр отвечает электорату:
– Если будет война, если наступит Армагеддон, мы с вами будем в нём участвовать!
Ратуша, в которой проходит собрание, взрывается от аплодисментов.
– Не стоит уклоняться от своих обязательств, – продолжает премьер, жестом успокаивая публику. – Если метрополия находится в состоянии войны, и мы тоже будем воевать!
Его провожали в Мельбурн под громкие овации.
Там генерал-губернатор и нашёл главу правительства.
– В свете последних новостей из Европы было бы неплохо, – телеграфировал по прямому проводу Манро-Фергюсон, – если наши министры встретятся для того, чтобы имперское правительство могло знать, какой поддержки ожидать от Австралии.
Помолчав секунду, добавил:
– Согласно одному из сообщений, Канада уже приняла меры. Я готов приехать в Мельбурн ночью в воскресенье, чтобы поддержать любые решения, принятые экстренным заседанием кабинета…
Премьер-министр Джозеф Кук созвал экстренное заседание своего кабинета на понедельник, 3 августа. Ночная поездка генерал-губернатора в Мельбурн убедила его в том, что сейчас крайне необходимо продемонстрировать абсолютную лояльность Австралии по отношению к Великобритании. Пока Кук встречал поезд, кабинет министров уже собрался. Но из десяти членов правительства присутствовали только трое, остальные из-за расстояний и срочности никак не успевали. Четвёртым на заседании был Джозеф Кук, пятым – Рональд Манро-Фергюсон.
Им не потребовалось много времени, чтобы согласовать текст телеграммы, за ночь подготовленный Куком: «Австралийское Содружество готово передать суда австралийского флота под контроль британского Адмиралтейства. Кроме того, мы готовы отправить экспедиционный корпус численностью 20 000 человек в любой указанный пункт назначения. Корпус будет полностью в распоряжении правительства метрополии. Расходы на отправку и содержание будут покрыты этим правительством. Австралийская пресса будет соответствующим образом уведомлена».
Телеграмма была отправлена из Мельбурна в 18:00 (по австралийскому времени). В Лондоне было ещё 8 утра (по Гринвичу), понедельник. А вчера, в последний мирный уик-энд, во многих британских городах прошли митинги. Около двадцати тысяч человек собрались на Трафальгарской площади, выступая за мир и нейтралитет Объединённого Королевства. По-прежнему больше половины членов лондонского правительства и обеих палат придерживались тактики «нейтральной изоляции». Кое-кто даже считал, что Черчилля нужно немедленно остановить, что первый лорд Адмиралтейства «сошёл с ума».
Но – заявление австралийского кабинета министров перевесило одну чашу весов. Небольшая группа политиков, объединённая лишь стремлением  выказать начальству свою преданность, объявила всему миру о желании целого континента начать войну «до последнего человека и до последнего шиллинга». Это очень помогло тем, кто готовил вселенскую бойню.
Потом эксперты подсчитают, что с момента получения Джозефом Куком телеграфного распоряжения от начальства и до 18:00 третьего августа прошло ровно 40 часов. Почти двое суток было у австралийского главы правительства, бывшего шахтёра и профсоюзного деятеля, чтобы подумать о возможных последствиях скоропалительного решения. Но желание услужить начальству у Кука всегда было на первом месте.
Чаша весов качнулась. Четвёртого августа Великобритания объявила войну Германии. Тут же, как снежный ком с горы, более двадцати стран присоединились к Антанте – лишь потому, что там Британская империя, а она как-никак занимает четвёртую часть суши на планете, у неё почти полмиллиарда подданных. И мир покатился к катастрофе.
 
Автор (из-за кулис): Когда Великобритания объявила войну Германии, кайзер Вильгельм II заорал в бешенстве: «Они думают, что загнали нас в угол! Эти островные обезьяны, сговорившись с торгашами Америки, пытались нас обмануть своими сладкими речами! Мерзкие сукины сыны!..»
 
 
КАРТИНА 16-я. Хью Уильямс, единственный
Действующие лица:
Хью Уильямс (1894–1914) – (имя при рождении – Уильям) матрос Королевского военно-морского флота Австралийского союза.
Роуленд Боуэн (1879–1965) – командующий Военно-морским флотом Австралии. Поступил на службу в 1911 году в звании лейтенанта. В сентябре 1914 года в ходе первого десанта австралийских добровольцев возглавил группу, напавшую на радиостанцию в Германской Новой Гвинее.
Место действия – Австралийский союз, Новая Гвинея.
Время действия – самое начало Первой мировой войны.
 
Автор (из-за кулис): Фамилия «Уильямс» очень распространена была в те далёкие времена. И человека по имени Хью Уильямс знали все от мала до велика, особенно в Британской империи, «владычице морской». Из поколения в поколение на протяжении двухсот лет – в различных вариациях и с мельчайшими подробностями – передавалась история о том, как некий королевский верноподданный по имени Хью Уильямс спасся при кораблекрушении. Он был обыкновенным пассажиром на судне, которое затонуло у побережья Уэльса 5 декабря 1664 года. Восемьдесят человек погибли, а он, единственный, выжил. Спустя сто с лишним лет, в тот же день и в том же месте, погибли при очередном кораблекрушении все, кто был на борту. Кроме человека по имени Хью Уильямс. А 5 декабря 1860 года в этом же проливе опять потонула шхуна, и снова спасся лишь один человек – догадываетесь, как его звали? С тех пор имя Хью Уильямс стало синонимом к слову «единственный».
 
В СЕМЬЕ портового грузчика Джона Уильямса из Сиднея родился мальчик. Жили бедно, поэтому с появлением первенца Джон не раздумывая согласился, когда набирали команду на клипер до Вест-Индии. Ушёл в море – и не вернулся. Такое бывает. Молодой вдове помогали всей улицей, иначе ни она, ни единственный её ребёнок не выжили бы.
Мальчик крещён был в пресвитерианской церкви под именем Уильям. Но когда пошёл в школу, его задразнили:
– Уильям Уильямс, Билли Бил – его били, он не бил!
Парню и самому не нравилось его сокращённое имя – «Билли». Ничего здесь нет уменьшительно-ласкательного! И полное «Уильям» не нравилось. Оно от нормана пошло, от Вильгельма Завоевателя, который родную Англию покорил когда-то. С тех пор британцы к тевтонам как-то не очень. А австралийцы искренне считают себя британцами, верноподданными Её Величества королевы Виктории!..
Кажется, ещё вчера Сидней был суетным, пыльным и бедным посёлком, огромной стройплощадкой, где хижины-времянки стояли вразброд с военными палатками и шатрами кочевников. А к началу нового, ХХ века столица Нового Южного Уэльса стала одним из крупнейших городов Британской империи и даже мира! Открылся университет, бьют фонтаны на площадях, строятся высотные дома и дворцы в викторианском стиле. Здесь пустили трамвай, вот!
Иногда после школы мальчик катался на нём по городу. Видел много удивительного. Доезжал до огромного здания чайного склада на набережной реки, пешком шёл по мосту в южную часть города, долго сидел на парапете, ожидая, когда по соседнему мосту проползёт пассажирский поезд. Маленький паровоз с длинной трубой тащил обычно шесть-семь вагонов. Окна первых двух светились огнями, то был первый класс. В окнах следующих вагонов мелькали отблески керосиновых ламп. А в конце ехали арестанты – в решётчатых окнах этих вагонов было темно, а на площадках стояли вооружённые солдаты.
Маленький Уильямс снова садился на трамвай и ехал до самого поворотного круга, огибая город с другой стороны. Позади оставались бесконечные пристани и склады, корабли и доки. Там, куда привозил его трамвай, была совсем другая жизнь. Здесь не было высоких домов и чётких улиц. Здесь стояли палатки новоприбывших в поисках счастья, а через дорогу, в гигантском овраге, сотни каторжан мыли золото.
Они стояли сплошной стеной, плечо к плечу, по обе стенки этого оврага, на дне которого протекала небольшая речушка. Они нагребали в лотки глинистую землю и по цепочке передавали вниз, к тем, кто стоял по колено в воде и промывал эти лотки, а потом передавал их на другую сторону, выше. Там их принимали такие же невольники, и уже они ссыпали в мешки то, что оставалось в лотках, и грузили мешки на фургоны. Рядом ожидали своей тягловой участи лошади, верблюды, волы…
Это было жуткое зрелище – сотни людей в дикой тесноте и полной тишине копошились, как муравьи, в илистой земле. А сверху на них смотрели и весело скалились вооружённые британские солдаты в красных мундирах.
– Эй, мальчик, что тебе здесь интересно? – крикнул один. – Мечтаешь о мундире и винтовке? Так подрастай скорее, если война начнётся, много волонтёров потребуется!..
Когда вернулся домой, мама отругала его:
– Сынок, куда ты пропал? Я очень переживала. Не делай так больше, Билли!
– А ты больше не называй меня Билли! Меня в школе так дразнят!
– Хорошо, будешь Хью! Ты же у меня единственный! – и перевела сына в другую школу.
Там он назвался Хью Уильямс – сразу все его зауважали, словно того легендарного счастливчика, которого оберегает сам Господь. И дальше новое имя и молитвы стали хранить мальчишку от всяческих невзгод, от синяков и шишек суровой безотцовщины.
Когда началась война (поначалу её именовали Великой), ему уже было девятнадцать лет, и, как когда-то отец, Хью работал грузчиком в порту. Прямо там, у ног гигантского крана, и толпились сейчас все желающие поскорее отдать свои молодые жизни за Его Величество короля Георга V. Когда подошла очередь Хью, и он назвался, военный за столом почему-то улыбнулся:
– Такого лучше во флот,