Пустотники (Глава из романа "Я подобрал это на свалке".)

гельминтов у нас всё равно нет. Тут-то – токсины и слабительное не примешь!
Да, пожалуй. Блинн…
Вот и пришлось снова залезть – теперь уже в капитанское противоперегрузочное кресло, пристегнуться со всех возможных сторон, да отдаться. На волю Матери и «Лебедя».
– Готов?
Я что-то неразборчивое промычал: не больно-то поговоришь с загубником подачи кислорода во рту.
– Ну, я начинаю!
Чувствую – точно. Начинает. «Лебедь» опять затрясло, и меня вдавило в кресло.
Лететь, собственно, недалеко, (Ну, по нашим меркам!) да и дыра… Вся – как на ладони. А красивая, зар-раза… Переливается. Если можно так сказать про пучины «неизведанного» космоса, деформируемые жуткими по силе полями, и градиентами напряжений.
Оглядываюсь (Правильней всё же сказать – кошусь. Потому что опять уж как-то слишком сильно меня вжало: не шевельнуться!) на боковой монитор.
Точно: вся чёртова свора отожравшихся ублюдков, вожделеющих, словно стая волков на кровь оленя, или акула – на раненного тюленя, (Вот: уже стихами думаю!) на мой «инверсионный» след, ломится прямо за мной. (Интересно, что они при этом ощущают?! Азарт погони? Голод? Злость на убегающую «еду»?..) И никого не останавливает перспектива навечно зависнуть в «петле времени». Впрочем, если верить Матери, эта гипотеза подтверждена лишь для внутренностей Дыры… Но удержит ли это в самой Дыре этих уродов?!
Впрочем, раньше надо было об этом думать!
Слышу голос Матери:
– Точно. Раньше надо было думать и спрашивать. Но сказать могу: удержит их там так называемая «система ниппель». То есть – туда – дуй, а оттуда – …! Или, выражаясь, как говорит техник Васся, культурно, ничего не возвращается. А мы, если ты ещё не понял, вовсе не собираемся туда, прямо вот так, очертя голову, лететь. Я проложила курс таким образом, чтоб «Лебедь» прошёл по градиентам тяготения, лишь на пять процентов ниже, чем мы можем развить движками в противодействии «затягиванию» и «замедлению времени». Так мы сможем удержаться в почти нормальном пространстве. И времени.
За одно только не поручусь.
За то, что твои ощущения при этом манёвре окажутся не… искажены.
А вот это она вовремя сказала!
Потому что ощущения тут же оказались… Искажены!
Да ещё как!!!..
 
Вначале поразил нарастающий гул в ушах. Словно я взлетаю на самолёте – обычном самолёте с крыльями и реактивно-плазменными движками. Потом этот гул как-то… Упорядочился, что ли – и вот я уже слышу монументально-торжественный, словно настоящий церковный, орган! Да ещё и играющий какую-то не то – фугу, не то – рапсодию! Солидно. Серьёзно. Словно у какой-нибудь знаменитости на поминках… (Тьфу-тьфу!)
Сказать, что я удивился – значит, ничего не сказать! Но дальше пошло ещё интересней.
Вижу я, как меняются цвета пространства – на центральном экране. Из чёрного оно становится фиолетовым, затем – синим, зеленовато-жёлтым, красным… И – снова всё уходит в черноту. Но чернота эта – какая-то чужая. Другая. Нет, правда – совершенно другая. Не знаю, как верно передать эти дикие сверхощущения: чернота – словно с «противоположного» конца спектра «чернот»! И, готов поспорить на три зубочистки против ручного персидского ковра ХХ века, что ни один из нас, людей, такой черноты ещё не видел.
Потому что она – населена.
Боже! (Прости, что помянул всуе!)
Каких только монстров и уродцев здесь нет!
И традиционные, если можно так сказать, черти с рогами и копытами. (И воняет от них – если мне так позволительно выразиться! – обычной псиной! И, почему-то – лосьоном для бритья!) Кентавры с лирами в руках, наяды с хвостами русалок, (А от этих – ну вот наносит рыбой, и всё тут!) сфинкс со своей дурацкой Книгой в зубах. Бабочки немыслимых расцветок, порхающие буквально тучами, так, что сквозь их мельтешение вдаль почти не видно, и кузнечики размером с Линкор: запросто закусывающие кентаврами и китами. Летающие слоны. И ещё кто-то, ужасно напоминающий обычных динозавров, только с восемью лапами и шестью парами крыльев!.. Кто-то злобный и зубастый, словом!
Дальше к горизонту, завёрнутому в немыслимую спираль, монстров становилось ещё больше, правда, разглядеть, что они из себя представляют, уже было трудно. А в то, что удавалось-таки разглядеть, трудно было уже поверить: настолько оно выглядело дико и чужеродно! Какие-то мутанты! Уроды! Скажем, вот: половина тела – от утки, а половина – от змеи! Нет, не верхняя и нижняя – а правая и левая!
Аффигеть, как говорит моя внебрачная пятилетняя дочь! (Шутка. Эта дочь – Стервозы Энн, а я её только мельком видел. Зато уж наслушался про то, какая она умненькая и способненькая!.. Словом, вся – в мамочку!) Но теперь более-менее ясно, откуда воображение землян черпало все эти образы! И потом воплощало во всяких картинах, или иконах, типа «Искушений святого Антония», или «Страшного суда»!
Вот только…
Как всё это спроецировалось и передалось отсюда – туда, на обитаемые планеты, если по версии Матери и учёных, из Дыры ничего вырваться не может?!
Телепатия? Эмпатия? Или – ещё какая «патия»?! Или…
Или – кто-то всё же из чужих побывал, а затем поделился? С землянами?
Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, всё поглотило нестерпимое сияние – будто включили светильник в миллиард свечей, и экран вспух чудовищным пузырём: как если бы его поверхность стала жидкой, и кто-то от души наподдал с той стороны!
Всё взорвалось каскадом разноцветных искорок и радужных пузырей!
И я понял, что попал.
Потому что вдруг само моё зрение как-то сместилось… И теперь я смотрел на мир как бы сквозь рот! Это стало ясно, когда я попробовал зевнуть – весь звук куда-то пропал, и мне подумалось, что это оттого, что скакнуло давление! – а зубы перекрыли всё поле зрения! Чёрт! (А правый-то нижний клык хорошо бы подчистить: на нём – явно зубной камень!) Рот я поторопился снова открыть. Но лучше видно не стало, потому что теперь глаза погрузились, и поплыли сквозь нечто серо-красное, (Мозг, что ли?!) и вылезли со стороны затылка. Тут пришлось голову убрать с подголовника: иначе, как давешний Вий, не смог бы открыть веки со ставшими почему-то длиннющими, ресницами!
Собственно, смотреть на подголовник было неинтересно, и я приказал глазам вернуться на положенные места – спереди черепа.
Вернуться-то они вернулись… (На этот раз продирались сквозь мозг с ощущением дикой щекотки!) Но почему-то разместились теперь в ноздрях!
Э-э, плевать: главное – видно. А видно-то уже без всякого экрана: так, словно я сам, без корабля и скафандра, лечу куда-то прямо сквозь пространство, и у меня нехилая скорость и масса… И вот теперь я влетаю как бы в… Парк? Лес? Не знаю, как назвать, но знаю (откуда-то!), что вот эти толстые и высокие хреновины, с трепещущими словно на ветру не то – бутылками, не то – паровыми котлами от паровозов, (а может – и с тем и другим!) – деревья с листьями. А вот эти, похожие на древние мониторы, штуковины – их цветы.
А вот эта дрянь, что извивается, норовя оплести мои, неизвестно как оказавшиеся непристёгнутыми, ноги – трава. И похоже, питается она кровью. Потому что уж больно рьяно норовит воткнуть иглоподобные кончики серповидных отростков-стеблей мне в голые (почему-то!) икры и бёдра! Да и вообще – из одежды на мне только бисеринки пота!
Я заорал, (Вернее, это я так подумал, что заорал, а как там было на самом деле, не знаю!) и всё вокруг пришло в движение: трава отдёрнулась, словно её ошпарили, и лес мгновенно втянулся вглубь поверхности!
И я остался на голом и лысом (Если так про него можно сказать!) астероиде, где ничего – ну вот – ничегошеньки! – не имелось интересного или необычного.
Странно. Я… Проснулся, что ли? И снова – в обычном Пространстве? И здесь кроме меня – никого?
А, нет: вон, из-за дальней кромки – снова налетают. Чёртовы сторожевые корабли чёртова Квимби Лысого! (Их легко узнать, потому что если уж про что и можно сказать, что оно щетинится дулами разных пушек/излучателей/ракетных установок, так это – про корабли Квимби Лысого…)
А мне даже встретить их нечем!
А зачем мне их встречать? Я же могу…
Распавшись в жидкую форму, (Каким-то образом я знал, был уверен, что теперь и это, да и вообще – много чего ещё! – могу!) я ртутью просочился в мельчайшие трещинки и кратеры, и стремительно потёк к центру каменного осколка. Откуда я взял, что теперь могу существовать и в виде жидкости, сам в тот момент не понял, но твёрдо знал: могу, и всё тут!
Корабли, правда, тоже так смогли. И мне пришлось превратиться в воду, которую я стал подогревать, ускоряя свои молекулы напряжением воли, до тех пор, пока она не вскипела! И тут я как следует нажал «своими» парами на скалы вокруг себя, и астероид взорвался к такой-то матери! (Нет, не моей матери, и не главного компьютера у меня на «Лебеде», а просто – в общекосмослэнговском смысле…)
Снова сменились… Декорации? Я что – в театре?! Потому что вон – впереди рядами размещены словно бы кресла. Ага – амфитеатр, ложи… А в них… И вокруг…
Да, точно: вокруг – дикие коты. Странно. Я же вроде – не мышь? Или – мышь?
Ну так … же вам!
Я поднапряг волю, и превратился в Пламя. Ф-фу!.. Ф-фу на вас!.. Вот это сполохи!
Ишь, как драпанули! А как красиво пламя объяло