Чистильщик. Кровавый след

пять лет сохранял спортивную форму. Его супруга, Зинаида Райченко-Брумель, тоже работает в органах МВД.
Полковник Александр Валерьевич Костин, начальник скользкий и изворотливый, всегда искал обходные пути и компромиссные решения. А в это время, старший лейтенант ОКБ Екатерина Спицына, тридцатиоднолетняя повелительница технологий, безнадёжно вздыхала по Константину, оставаясь в тени, со своими неразделёнными чувствами.
Ильменегорск. Где-то в окраинах города.
  На месте трагедии царила зловещая тишина. Когда Михаил и Светлана прибыли на место последнего преступления, их встретила безмолвная сцена, пропитанная мрачной загадкой. Старший лейтенант Щукина, с непроницаемым лицом прочесывая взглядом землю, заметила багровый мазок на сером полотне земли – окровавленный клочок ткани. В голове вспыхнула мысль, словно искра во тьме: неужели это – тонкая нить, способная вывести их к злодею, что скрывается в тени? Убедившись в значимости находки, Щукина отрывисто бросила приказ: «В отдел, на анализ.»
Шишкин, погруженный в пучину размышлений, тихо проговорил: — Свет, как думаешь, что движет этим палачом? Почему он с такой жестокостью обрывает жизни тех, кто и так уже на самом дне?
Светлана, нахмурив брови, уточнила: — Погоди, ты намекаешь…
— Ну, на маргиналов. Наркоманов, алкоголиков, бездомных, отбросов общества…
— Точно, Миша! Все жертвы – из этой категории. Похоже, в городе объявился чистильщик, возомнивший себя вершителем судеб.
Шишка, словно очнувшись от оцепенения, спросил: — И что нам теперь делать?
— Для начала – вернуть записи с камер наблюдения. А потом… я голодна, как зверь. — Она подмигнула и, словно дразня, предложила: — Поехали, подкрепимся!
Михаил, вздрогнув от внезапности смены темы, машинально кивнул. Тревога в его глазах еще не угасла, но Светлана умела разряжать атмосферу, как никто другой. Он знал, что за ее легкомысленностью скрывается острый ум и цепкая хватка. Именно поэтому он и ценил её в этой работе больше всего.
Они вышли из прокуренного переулка, оставив за собой полумрак и тяжелый воздух невысказанных опасений. Светлана решительно направилась к парковке, на ходу доставая из кармана ключи от своей старенькой "Тойоты". Шишка плелся следом, погруженный в раздумья. Слова Светланы о "палаче с манией величия" эхом отдавались в голове. Он видел много зла за свою карьеру, но эта история, с её подчеркнутой жестокостью и циничным выбором жертв, выделялась даже на его фоне.
В небольшом кафе, затерянном в одном из переулков, Светлана заказала две огромные пиццы и пару кружек крепкого кофе. Шишкин машинально ковырялся вилкой в тарелке, практически не притрагиваясь к еде. Его мысли были заняты другим. Он представлял себе лица жертв, их искаженные страхом глаза, последний вздох отчаяния.
Светлана, заметив его состояние, положила свою руку поверх его. "Миша, поешь. Тебе нужны силы. Мы поймаем этого ублюдка, я тебе обещаю. Но для этого нам нужно быть в форме." Её слова прозвучали как команда, как приказ. Шишка поднял голову и встретился с её твердым, уверенным взглядом. Он кивнул и, взяв кусок пиццы, отправил его в рот.
Они ели молча, каждый погруженный в свои мысли. Тишину нарушал лишь приглушенный шум города за окном и звон столовых приборов. Шишка знал, что впереди их ждет долгая и трудная работа. Но он также знал, что вместе они смогут преодолеть любые трудности. Ведь они – команда. И у них есть цель – остановить палача, пока он не забрал еще одну невинную жизнь. Закончив трапезу, они отправились на работу.
Прибыв в отдел, Щукина и Шишкин направились прямиком к Екатерине, старшему лейтенанту по кибербезопасности. Всё, что касалось хитросплетений технологий, находилось в неприкосновенной вотчине Отдела Кибербезопасности (ОКБ).
Светлана осторожно постучала в дверь.
— Да-да, входите! — раздался голос Кати.
— Привет, Кать! «Как ты?» —спросила Света, заходя.
— О, доброе утро, Свет! Я потихоньку начинаю рабочий день. Почему ты с Мишей? Где Костик? Вы же обычно вместе.
— Нас так Брумель расставил, — ответила Света.
— Узнаю Брумеля, как всегда. Но если увидишь Костика, передай, пусть заглянет ко мне! Хорошо?
— Хорошо, передам, любовная парочка! — подколола её Света.
— Нет, я просто принесла ему обещанную вещь, — возразила Катя.
— В общем, нам нужны записи с камер парка и парковок поблизости от места преступления. Мы взяли дело «Ночной Парк», — начал Шишка.
— Это то дело с вырванными шеями? — уточнила Катя.
— Да, именно оно. Мы нашли клочок одежды в крови, ждём результатов.
— Есть предположения, кто это может быть? — спросила Катя.
— Пока нет, просто «Чистильщик», — ответил Шишка.
— Почему так? Он очищает город от грязи?
— Именно, Щука так и сказала.  
— Ладно, до обеда осилю все записи, хотя чуда и не жду. Свет, а наши посиделки в силе? Я обязательно буду. И знаете что? Давайте навестим нашу классную, у неё сегодня юбилей – семьдесят лет! Вдруг она совсем одна, и некому её поздравить…
— Точно, у Аглаи Петровны сегодня юбилей, надо её поздравить. И Костика тоже возьмём, ведь мы с тобой и он — её выпускник, — поддержала Света.
— А мне что делать? — спросил Шишка.
— Работай! Хотя стой, помоги Константину по обходам, может, что-то новое узнаете.
Едва заметная усмешка скользнула по губам Шишки, когда он набрал номер Кости, знавшего толк в уличной работе и сейчас, как всегда, занятого подготовкой к выезду.
— Миша, шевели поршнями, я тебя в тачке жду!
— Всё, Костян, секунда до победы, вылетаю, — выпалил Шишка, бросая трубку.
И вот они уже мчались к последнему адресу, где чёрным вороном сидело нераскрытое преступление, надеясь выудить хоть какую-то зацепку у случайных прохожих, свидетелей чужой беды. А вдруг повезет? Вдруг кто-то что-то видел, что-то помнит?
Ветер свистел в щелях старенькой "восьмерки", ласково обдувая лицо Шишки, пока тот сверлил взглядом проплывающие мимо обшарпанные фасады. Костя, крепко держа руль, сосредоточенно следил за дорогой, ловко лавируя между припаркованными машинами и редкими пешеходами. Напряжение висело в воздухе, словно густой смог, предвещая грозу.
Припарковавшись напротив обветшалого кирпичного здания, они молча вышли из машины. Место выглядело мрачным и неприветливым. Закопченные стены, выбитые стекла, облупившаяся краска - всё кричало о запустении и безразличии. Шишка глубоко вдохнул затхлый воздух, пытаясь уловить хоть какой-то намек, зацепку, что помогла бы им размотать этот клубок неизвестности.
Они методично опрашивали немногочисленных прохожих, торговцев с близлежащего рынка, случайных дворников. Большинство отмахивались, ссылаясь на незнание или нежелание вмешиваться. Лица у людей были усталые и равнодушные, словно жизнь уже давно выбила из них всякую надежду на справедливость.
Но вот, у самого угла дома, Шишка заметил старенькую бабушку, сидящую на покосившейся скамейке. Она внимательно наблюдала за происходящим, её глаза, несмотря на возраст, светились острым и проницательным умом. Шишка подошел к ней, вежливо поздоровался и задал свой вопрос.
Бабушка молчала несколько мгновений, словно взвешивая свои слова. Потом, тихим, дрожащим голосом, начала рассказывать о том, что видела той злополучной ночью. Её рассказ был сумбурным и отрывочным, но в нём мелькали важные детали, за которые Шишка и Костя жадно цеплялись, словно утопающие за соломинку. Возможно, эта старая женщина и была тем ключом, что откроет дверь к правде.
Сердце Шишки забилось чаще. Он чувствовал, как с каждым словом бабушки, туман неизвестности рассеивается, обнажая уродливые очертания правды. Костя стоял рядом, записывая каждое её слово в блокнот, его лицо оставалось непроницаемым, но Шишка видел, как напряглась его челюсть. Они оба знали, что эта ниточка может привести их к очень опасным людям.
Бабушка рассказала о громкой ссоре, криках, раздавшихся глубокой ночью, о мелькнувших в свете фар машинах, о силуэтах, тащивших что-то тяжелое в подвал. Она говорила путано, временами сбиваясь, забывая детали, но ключевые моменты оставались четкими и пугающими. Шишка понимал, что она боится, что её рассказ может подвергнуть её опасности, но она продолжала говорить, словно чувствуя необходимость рассказать правду, облегчить свою совесть.
Закончив свой рассказ, бабушка замолчала, опустив голову. Шишка поблагодарил её, стараясь не выдать своего волнения. Он понимал, что полученная информация – лишь часть головоломки, но важная часть. Теперь у них была хоть какая-то зацепка, направление, в котором можно двигаться дальше.
Они отошли от бабушки, переглянулись. "Что думаешь?" - спросил Костя, не отрывая глаз от обветшалого здания. "Думаю, это не то, но с этим преступлением надо разобраться. Бабуля вообще про Чистильщика ничего не сказала, но проверить подвал, надо" - ответил Шишка, чувствуя, как внутри нарастает решимость. Они вернулись к машине, Костя достал из багажника фонарик и монтировку. Предстояла долгая и опасная ночь.
Тем временем Аглая Петровна собиралась посетить могилу матери. Её воспитывала только мама, так как отец оставил семью, когда Аглае было всего пять лет. С тех пор она не имела о нём никаких известий, кроме того, что мать не любила рассказывать о нём.
Пётр и Мария познакомились в театре, где работала мать Аглаи. Он ухаживал за ней, часто делая подарки, и вскоре они обвенчались, надеясь на счастливую жизнь. Год спустя у них родилась дочь Аглая, но Пётр стал редко бывать дома, так как много работал.
Когда Аглая уже немного подросла, в их семье начались тяжелые времена. Пётр потерял работу и начал злоупотреблять алкоголем. Сначала Мария игнорировала это, полагая, что это временное явление, но вскоре Пётр стал проявлять агрессию. Он водил в дом плохую компанию и начал принимать наркотики, что не оставляло Марии шансов на спасение. Она боялась уйти с дочерью, зная, что некуда идти.
Когда Аглая уже чуть подросла, она стала свидетелем ужасной сцены, увидев отца с шприцем в ванной. В страхе крикнула, и Мария, прибежав, быстро забрала её к бабушке, вызвав при этом скорую помощь.
Когда прибыла скорая, Аглая уже находилась у бабушки, а Мария вернулась в опустевшую квартиру. Врачи увезли Петра в больницу без сознания. Волнение терзало Марию, и она не знала, что делать. Спустя несколько месяцев Петра выписали, с ним уже всё было в порядке. Вернувшись домой, он уже успел выпить, а Мария ждала его одна, пока Аглая провела время с бабушкой.
Собравшись с мыслями, Мария решила разорвать все связи с Петром. Когда он вошёл, жена жестоко встретила его.
— Вот твои вещи, — проговорила она. — Я подаю на развод. Сколько можно? У нас растёт ребёнок, а ты превратился в кого-то совершенно иного. Я одна тяну на себе вас обоих, попутно заботясь о больной матери.
— Ты жалкая тварь! Убью… — отвечал Пётр.
— Попробуй тронуть меня — сядешь в тюрьму! Я устала. Забирай свои вещи. Дочь я тебе не отдам, и не подходи к нам.
Пётр собрал свои вещи и ушёл, а Мария, переехав к матери, начала новую жизнь.
Наши дни.
Аглая Петровна тщательно подготовилась. Выбрала самое красивое, кремовое платье в мелкий цветочек, что когда-то так нравилось матери. Завязала под подбородком шёлковый платок, скрывая