Чистильщик. Кровавый след

ответ.
Егерь набрал номер полиции на дисковом номеронабирателе старого белого телефона. Взяв с собой верное ружье, он двинулся по тропе, ведущей прямиком к кладбищу.
Аглая Петровна, выйдя на дорогу, ощутила ледяное прикосновение чьего-то взгляда. Интуиция кричала об опасности, тревога расползалась под кожей. Из клатча она извлекла густую, почти черную мазь, напоминающую скорее обувной крем. Это была особая смесь, которой Аглая Петровна тщательно смазала подошвы своих ботинок и лапы собак. Она знала: если вызовут кинологов, четвероногие ищейки неминуемо возьмут след. Этот крем – её щит, её шанс обмануть чужой нюх.
Приближаясь к месту, где последняя раз виделись ребята, егерь уловил звук шороха. Он замер на месте, прислушиваясь. Псы Аглаи Петровны начали вести себя беспокойно, словно унюхали что-то странное. Егерь, опытный в лесных делах, знал, что какие-либо звуки могли выдать его присутствие, но ему было необходимо быть осторожным.
Вдруг он заметил следы: маленькие отпечатки обуви, ведущие вглубь леса. «Они далеко не ушли», — думал он и решительно двинулся вперед, стараясь оставаться незаметным. Внезапно, из-за кустов раздался смех, который сразу же заставил его напрячься. Это были не голоса Саши и его друзей, а чужие, наполненные злорадством. Егерь увидел мелькающую тень, которая уже скрылась вдали.
Егерь понимал, что нужно действовать быстро. Он достал ружьё и, быстро оценив обстановку, подошел ближе, чтобы оценить количество незнакомцев и разобраться, с кем ему придется столкнуться, но егерь понял, что ему эти звуки кажутся.
Он двигался осторожно, стараясь не привлечь внимание. Каждый шорох заставлял его настораживаться, сердце колотилось в ожидании чего-то ужасного. Темнота леса была почти осязаемой, и он чувствовал, как холодный ветер пробирается до костей.
Добравшись до дороги, он заметил, что мусор вокруг усиливает атмосферу заброшенности: разорванные пакетики, пустые бутылки, следы, которые не должны были быть здесь. Дорожный указатель, засыпанный листьями, говорил о том, что всем давно стало неинтересно это место. Егерь остановился, прислушиваясь к звукам, и, казалось, даже сама природа замерла в ожидании.
На кладбище его встретила тишина, прерываемая лишь скрипом ветвей и далеким воем ветра. Он осмотрел могилы, стараясь выявить что-то, что укажет на следы присутствия людей. Вдруг он заметил свежие цветы на одной из могил — это явно выдавалось чем-то странным. Надо понять, что здесь произошло. В голове егеря возникали вопросы, и каждый из них затягивал его в бездну тревоги. Саша был под угрозой, и времени оставалось всё меньше. Когда егерь добрался в конец кладбища, взгляд его упал на два распростертых тела, багровеющих на серой земле. Подойдя ближе, Аркадий Викторович лишился дара речи. Кровь, расползавшаяся темными лужами, зияющие раны на шеях… Кадыки вырваны, большая часть горла – словно растерзана. Егерь видел многое за свою жизнь, но такое – впервые. Вдалеке послышался звук приближающейся машины – полиция. Аркадий Викторович замахал руками, призывая их остановиться.
Из машины вышла женщина, полицейский, и её взгляд сразу же упал на тела и встревоженного егеря. Вскоре прибыли старший лейтенант Щукина и младший лейтенант Шишкин.
– Здравствуйте, оперуполномоченный Шишкин, и моя напарница, старший оперуполномоченный Щукина. Что здесь произошло?
Егерь, запинаясь, начал свой рассказ.
– Добрый день. Я Аркадий Викторович, егерь, держу пасеку в лесу, там и живу. Лес рядом с кладбищем, место мне знакомое. Сегодня пошёл, как обычно, улей проверять. И услышал странные звуки неподалёку. Пошёл тихонько посмотреть, что там. И увидел человека в чёрном. Чёрная олимпийка с капюшоном, лёгкие кожаные перчатки, спортивные штаны… То ли женщина, то ли мужчина, издалека не разглядишь. Этот человек общался с пареньком, а потом вдруг вырубил его и… начал что-то делать.
– Что конкретно? – перебила Щукина.
– Капли в глаза закапывал… а потом отрезал язык и пальцы на руках. Зачем – не понимаю. Ах да, с ним ещё две огромные собаки были, доберманы. Отрезанные фаланги пальцев скормил им.
Шишкин недоверчиво хмыкнул. – Вы сегодня ничего не употребляли? Вы хотите сказать, что преступник отрезал парню язык и пальцы и скормил своим псам? Ну, Свет, это бред какой-то.
– А то, что у жертв вырваны кадыки – это не бред? Продолжайте, Аркадий Викторович.
– Когда этот… тип скрылся в лесу, я подошёл к пареньку, чтобы помочь. Поднял его, отвёл к себе в дом. Он сейчас там сидит. Я его допросил, с кем он был, он кивнул, что с друзьями. Я вызвал вас, а сам пошёл искать его друзей. Пришёл сюда, а тут – два трупа… и вы.
– Понятно, – кивнула Щукина. – Оцепить территорию, вызвать СОГ. Я осмотрю местность, а ты, Миша, сходи с егерем в его домик и вызови скорую, чтобы парня в больницу забрали.
Пока Миша и Аркадий Викторович направлялись к егерскому дому, Щукина принялась осматривать место преступления.
Подойдя к неподвижным телам молодых ребят, лейтенант вглядывалась в застывшие лица. Как можно быть таким чудовищем? За что? Не находила ответа. С прибытием следственно-оперативной группы и оцеплением территории подоспели и санитары, чтобы увезти тела в морг. В момент погрузки Щукина остановила их. На груди убитых, словно клеймо, зиял символ, вырезанный острым лезвием или иглой: вертикально вздымающийся меч, а на его клинке – весы, символ правосудия. Что это значит? Щукина не понимала, но, запечатлев это жуткое послание на пленку, отправила фотографии в отдел.
Щукина погрузилась в раздумья, пытаясь разгадать значение вырезанных символов. Скудные, но красноречивые улики шептали о тщательно спланированном преступлении. Не просто жестокая расправа, а нечто большее, что-то зловещее, возможно, ритуал. В памяти всплыли отголоски старых дел, где криминальные группировки использовали символику как инструмент запугивания и власти.
Тем временем Миша привел егерь обратно к группе, но тот всё ещё дрожал от пережитого. Щукина заметила, как его глаза блестят от страха и непонимания, но она знала: нужно взять себя в руки и продолжать расследование. За плечами они ощущали тяжесть неразгаданной тайны, но осознание, что время играет против них, подстёгивало действовать быстрее.
Предупредив сотрудников о возможном повторении подобных преступлений, Щукина организовала дежурство в окрестностях леса. Она знала, что убийца всё ещё может скрываться неподалеку, и их задача — остановить его, пока не стало слишком поздно. Каждая минута имела значение, и не было времени для сомнений.
Пока СОГ и Щукина были на месте преступления, к егерскому домику уже подъехала скорая помощь. Миша и Аркадий Викторович (егерь) уже находились на месте. Когда Михаил увидел мальчишку, затянутого в шок, который дрожал, как застывший от холода, его охватило ужасное чувство. Руки парня были перевязаны бинтом; очевидно, егерь оказал первую помощь. Когда врачи подошли и начали осмотр, Миша отошел в сторону, чтобы не мешать работе. Подойдя к егерю, он стал расспрашивать его, но тот уже всё подробно рассказал.
Спустя некоторое время один из врачей обратился к Михаилу:
— Состояние пациента тяжёлое. Что с его глазами? Он всегда был слепым?
— Нет, — ответил егерь. — Ему накапали какую-то жидкость и из-за этого он ослеп.
— Стоп, — перебил врач, — я проверил дважды — такого быть не может. Как будто он всю жизнь был слепым. Мы забираем его в больницу, как только состояние улучшится, сообщим.  
— Мы ищем преступника, который сделал это с парнем. Как его зовут?
— Он назвал своё имя, но я не расслышал его, — ответил егерь.
— Какой голос у преступника?
— Голос робота!
— Что за бред?
— Низкий, как у робота, курившего всю жизнь.
— Почему не сказал раньше?
— Вы и не спрашивали.
Михаил протянул ему визитку:
— Вот мой номер, если что-то вспомните, звоните.
— Хорошо, я был рад помочь.
Спустя четверть часа Михаил вновь стоял у зловещего эпицентра недавней трагедии. Пустота зияла там, где еще недавно лежали бездыханные тела юношей. Лишь призрачный отпечаток смерти витал в промозглом воздухе. Светлана, словно тень, погруженная в пучину раздумий, подняла на него печальные глаза и поведала о жутком знаке, вырезанным на груди убитых – клейме, словно сорвавшемся с полотен самого мрачного кошмара.
— Ты хочешь сказать, что наш убийца, или, возможно, целая группа убийц помечает своих жертв? — с недоумением спросил Миша.
— Нам нужно запросить дела предыдущих трупов и выяснить, были ли подобные символы у них, — ответила Светлана. — Если да, значит, мы на верном пути. Этот преступник, безусловно, уникален.
— Ты восхищаешься этой мразью? — воскликнул Миша.
— Нет, конечно, — Я говорю о его методах. Он оставляет за собой лишь кусок окровавленной ткани, найденный в парке, и всё. Никаких следов, ни отпечатков.
— Преступник всегда оставляет след, — возразил Миша. — Рано или поздно он расколется. Умный, да, это видно.
— Меня терзает вопрос: что он делал на кладбище, ведь расстояние от последнего преступления огромное. Если преступник из центра города, значит, тут кто-то похоронен.
— Но как ты можешь утверждать, что у этого «Чистильщика» кто-то здесь похоронен? — удивился Миша.
— Погрузимся в историю города, — углубилась Светлана. — Если он был на этом кладбище, ему должно быть около 50 лет или больше. В советское время это было единственное большое кладбище.
— Возможно, ты права, но тут лежит столько людей… — задумался Миша.
— И всё же, это дает нам зацепку — возраст преступника, — настаивала Светлана.
— У нас много стариков в городе, но вряд ли это кто-то из них.
— Может быть, стоит мыслить нестандартно? Мы предполагаем, что преступник молод, а что, если он один, и в возрасте? Это сузит круг поиска. Поехали в отдел, там разберемся дальше.
По пути в отдел Миша размышлял о высказывании Светланы. Их диалог всё ещё крутился в голове, и он понимал, что нестандартный подход мог бы привести к разгадке. Преступник мог скрываться за маской молодости, притворяясь одним из многих.
Когда они вошли в свой кабинет, Светлана сразу взялась за поиск архивов предыдущих дел. Она быстро листала документы, выявляя случаи, явно связанные с символом. Миша же, в это время, задумался о самом символе — о том, что он мог означать для убийцы.
Вдруг Светлана остановилась, указывая на одно из дел. «Смотри, это дело о давно забытом убийстве — десять лет назад. Жертва имела тот же символ на теле», — сказала она, с интересом глядя на Мишу. В их расследовании открывалась новая глава.
«Теперь нам нужно понять, что связывает эти трагедии», — отметил он. Вместе они начали составлять список возможных связей, упорно искали, как одна таинственная ниточка могла тянуться сквозь годы и судьбы людей. Каждое имя, каждый случай превращался в пазл, требующий сборки.
Вернувшись в отдел, Светлана и Миша направились к Брумелю, чтобы доложить о своих изысканиях.
— Как прошла поездка? «Опять трупы?» —произнес Брумель с легким недоверием.
— Да, снова двое, но один выжил. Ребята были втроём: маньяк убил двоих, а третьего оставил в живых, — ответила Светлана.
— Вы его допросили? — уточнил Брумель.
— Нет, это невозможно, — сказала Щукина.
— В каком смысле невозможно?