– А когда ты появилась здесь, Элен тут уже была? – надо было искать какие-то временные привязки.
На этот раз призрак быстрее сообразила. Покачала головой. Что ж, это хорошо!
– Почему ты проявляешь себя? – я наводила справки. Прежде по этому адресу никто не жаловался на активность потусторонних сил. Конечно, это ни о чём не говорит наверняка. Но и живые тоже хороши – порою они столько спихивают на «показалось», что диву даёшься как им вся жизнь ещё не показалась!
– Она скучает, – призрак мотнула головой в сторону комнаты Элен так, что голова должна была не оторваться, не меньше. Но этого не произошло. Всё, что могло случиться с безымянной, уже случилось.
– Но не по тебе, – напомнила я.
– Она звала, – возразила призрак.
Всё-таки голову бы поотрывать тем, кто пишет тысячу и одну инструкцию по разговору с мёртвыми! Это живые от вас отвертеться могут, а мёртвые? Они вынуждены слышать вас, и они не могут себя контролировать так, чтобы точно сказать, что не придут. В этом, к слову, и кроется истина некоторых фильмов ужасов, построенных на игрищах с потусторонними предметами. В одном фильме я услышала даже правду: мол, когда зовёшь кого-то одного, то слышат все.
Все и правда слышат. Все неупокоенные, находящиеся поблизости. Если жизнь скучна и надоела – начни общаться теми, кто ушёл. В лучшем случае получишь проблем в виде напуганных животных и засохших цветов, в худшем…
Ладно уж.
– Она звала не тебя, – с призраками надо говорить мягко. Они легко переходят из состояния в состояние. Они живут на грани осколочного восприятия и им необходимо быть между состояниями паники и безумия, гнева и ужаса всё время в диалоге, потому что иначе любой диалог теряет смысл и может быть опасен для второй стороны.
Волак всегда так говорил. Но я не верила ему уже давно. Я говорила с призраками резко, потому что верила – резкая боль лучше тонкой, длинной, издевательской, которая ещё долго будет пульсировать и стучать в и без того измученной душе.
– Она звала, – призрак не спорила, но для себя оставила убежище. Звали! Неважно, что не её – звали же.
– Ты пугаешь её.
– Она звала…– призрак упрямилась.
– Она звала Терезу. Ты не Тереза. Ты не можешь быть ею. Она дорожила Терезой.
– Тереза не пришла, – напомнила призрак. – А я здесь.
– Ты другая.
– Она не видит.
– Она чувствует, – вернула я.
Призрак задумалась. Волак говорит. Что у призраков нет логики, надо взывать к остаткам их чувств. Я не согласна. У призраков есть логика. Они чем-то руководствуются. Они говорят. Они действуют…
– Они договорились, что тот, кто первый умрёт, подаст знак, – сказала я, чувствуя, что призрак борется с собой и с остатками своего страха. За годы, очевидно, долгие годы, она ощутила себя нужной, и даже влиятельной, и может быть, ей нравилась реакция Элен. А тут приходит злая Ниса и говорит, что всё это не для тебя. – И когда ей было плохо, она, похоже, позвала подругу. Но та не пришла. Услышала ты. И ты решила, что твоё привет будет утешением? Может быть так и было, но ты перешла рамки. Ты не видишь своей силы. Ты едва не убила её картиной. Ты напугала её. А она дала тебе ощущение нужности и незабытости. Ну разве так можно?
Совестить призрака! Смешно, но это иногда даётся с особенным эффектом. Почему-то совесть хорошо работает с призраками и плохо с людьми. Наверное, от того, что у живых помимо души внутри ещё куча мусора.
– Ты пугаешь её. Ты разрушаешь её…она живая, а ты нет. И она звала не тебя.
Призрак должен прочувствовать. Поэтому с призраком нужно говорить. Даже если это кажется безнадёжным.
– Я просто была, – прошелестела призрак, – она не радовалась моим отпечаткам ладоней на зеркале. И когда я выключала свет…
Понятно! Всё, что казалось с самого начала необычным, приелось Элен. Она перестала замечать то, что её не будоражило и не пугало. Невероятно звучит, но это так. Если в вашем доме постоянно будет шуровать призрак – вы привыкнете. Если вы видите призрака с детства – вы перестанете его замечать.
– И ты уронила картину, но чуть не попала ей по голове, – напомнила я. – Не стыдно?
Стыд – это первое чувство. Оно возникает в жизни в самый неподходящий момент, и спутать его с чем-то невозможно. Его проявление такой шок для души, что она хранит его даже в посмертии.
– Я не хотела, – призрак повинилась передо мной, словно это имело какой-то смысл. Я не судья. Не кара. Я помощь. Прежде всего там, годе они сами не могут.
– Она не тебя звала, – я подводила черту. – Перестань пугать её…
Призрак дёрнулась, её голова снова мотнулась так, как не удалось бы никому из живых, слепые глаза уставились на меня. глаза не могут выражать смятение и отчаяние, но я уже знала о чём она попросит, о чём скажет мне.
– Если я буду тихой…если не буду больше так, как с картиной, могу я…– она не договорила, устыдилась своей посмертной слабости. В жизни она, должно быть, и не просила никогда ни о чём всерьёз. Разве что жизнь сохранить. Слишком уж юной она была. Слишком уж тёмный след переходящей энергии тянулся за ней. Иные истории лучше и не знать – не стоит себя тревожить. Всё равно прошлого уже не отменить.
– Я спрошу, – пообещала я, вываливаясь в реальность.
***
– Во-первых, книги выбрасываем, – это было главное условие, – не надо играть с тем, с чем не выходит справиться. Да, для вас и Терезы это было шуткой. Но я вас уверяю, что даже такие шутки могут обернуться такими последствиями, что вы в окно сами выйдете.
Элен молчала. Тео присутствовать не пожелал. Вернее, я не пожелала его присутствия и посоветовала ему проветрить в комнате. Именно его, ведь он лицо незаинтересованное.
– В следующий раз к вам придёт дух убийцы, – продолжала я, – или психа. И развлечется так, что ваше тело потом неделю будут собирать по кусочкам. Доходчиво?
Наверное, что-то было в моих глазах, что-то такое, от чего Элен, пожелавшая спорить и утверждать о том, что всё шутка, погасила все несказанные глупости и согласилась.
– Второе… – я вздохнула, смягчаясь, – девушка, которую я видела…нет, она не Тереза. Но она была счастлива быть снова как живой. У мёртвых ведь печаль – их не помнят. Они застывают тут, пока совсем не проваливаются в ничто. Эта хочет ещё немного побыть здесь. Ей понравилось быть как бы в жизни. Но она обещает не швыряться картинами. И вообще вести себя прилично.
Элен вздрогнула. Но я была готова к этому и в следующее мгновение на Элен обрушилась целая тирада об одиноком посмертии и о том, как несчастно и плохо быть призраком, про которого никто, кроме Агентства не помнит.
– А тут ты позвала. Хоть и не её, а ей всё приятно! – я даже задохнулась от быстрой речи. Но, кажется, победила.
– А она больше не будет…так? – сомневалась Элен.
– Не будет. просто позволяй ей маленькие приветы. Кстати, вот тебе и подтверждение того света, – хмыкнула я. – А вообще, вопроса об избавлении от призрака не было. Так что это за дополнительную плату. Ну или смириться.
Элен нелегко было принять решение, но она всё же смирилась. У неё было глупое, но всё-таки доброе сердце. Мои слова об одиночестве души коснулись её.
– Она видела как ты плакала, когда звала Терезу, – добивала я, – она тоже бы плакала, только не может. Но ей было тебя жаль. Дай ей побыть немного рядом. Думай, если хочешь, что это она.
Словом, Элен я смяла. Та даже расчувствовалась.
– А вот брату не говори, – посоветовала я. – Он хороший, но будет против.
Это уже было видно.
Элен поспешно закивала.
Выходя из её дома, я чувствовала себя усталым победителем. Тереза или нет, но Элен получила свой привет с того света и теперь знает, что мир, иной мир есть. одно только меня немного коробило: как же странно и нелепо погибла Тереза!
И почему не пришла на зов подруги? Вряд ли её душа была спокойна на момент гибели. Скорее всего, она была в шоке. Так почему не пришла? Не забрали же её душу до того, как она померла…
Не заигрались же две глупышки с силами? Я же успела, да?
(*)
Из цикла «Мёртвые дома» - вселенная отдельных рассказов. Предыдущие рассказы: «Рутина, рутина…» , «Отрешение» , «Тот шкаф», «О холоде», «Тишина», «Та квартира», «Об одной глупости» , «Слово», «Палата 323» , «Встреча» ,«Кто живет в шкафу?» и «Темная фигура» Каждый рассказ можно читать отдельно.