А то спецгруппе нечего было бы и исследовать…
— Рядовой Базаров. Не могли бы вы чуть посторониться. — доктор протиснулся к телу фермера мимо отошедшего здоровяка, и присел на корточки. Манипуляции с пинцетом и чем-то вроде хромированных плоскогубцев завершились тем, что одно из рёбер трупа оказалось у доктора в кювете. После чего он вытряхнул содержимое прозрачной ёмкости в раструб прибора, и снова щёлкнул несколькими тумблерами на панели управления.
На этот раз Синельников стоял так, чтоб показания на экранах вновь загудевшего прибора видеть сразу. Ждать пришлось недолго: через минуту появилось то же сообщение, что и в первый раз: патогенных организмов — море, вируса лихорадки Чегастер-пять — не обнаружено.
— Плохо. Я отломил самый, если можно так выразиться, неразложившийся кусочек. А ничего нет. — доктор извлёк образец из приёмника прибора, и аккуратно положил почти туда, откуда вытащил его. Синельников внутренне содрогнулся, — Идёмте теперь в дом.
Трупы доктора, пилота коптера, жены фермера и мальчика находились в спальне. Лежали там прямо на полу, на спине. Так, словно люди понимали, что надежды нет, и помощи тоже ждать неоткуда. На груди женщины лежал и скелет младенца. Руки, вернее, фаланги полуразвалившихся пальцев матери цепко охватывали то, что когда-то было крохотным тельцем.
Доктор потупился, и из его скафандра донеслись подозрительные звуки. Но Рота быстро взял себя в руки: голос почти не дрожал:
— Ставьте прибор сюда.
Базаров и Богарт опустили агрегат в угол, на который доктор указал.
На этот раз доктор воспользовался кусочком ребра коллеги — доктора Зигманна.
Показания прибора не изменились.
В голосе Рота звучало нескрываемое разочарование:
— Всё плохо. Похоже, чёртовы вирусы действительно самоуничтожились.
— Так что, доктор? У нас нет шансов всё-таки найти — хоть что-то?
— Ну… Не знаю — может быть, удастся выявить хоть какие-то следы того, что тела людей успели выработать в процессе естественной, так сказать, сопротивляемости организма. То есть — антитела. Только…
Вряд ли за столь короткий инкубационный период это было возможно. На то, чтоб побороть даже банальный грипп, уходит около недели.
— А что показывает прибор?
— Что антител тоже не обнаружено.
— А вообще мы можем надеяться найти хоть что-то?
— Ну… Теоретически возможно было бы обнаружить сам вирус, если бы хотя бы одно из тел убитых людей оказалось, скажем, заморожено. Тогда и поражённое тело и то, что вызвало поражение, оказалось бы намертво зафиксированным в… э-э… буквальном смысле. И у нас мог бы появиться материал. Если только разработчики этого вируса не предусмотрели и такую возможность.
— Понятно. Тогда предлагаю не останавливаться на ферме Сайлема Куртни, как собирались, а сразу перелететь в Административный блок. Там имеются общие холодильники с резервным запасом мяса и рыбы. А питание электричеством осуществляется от портативного реактора и ветрогенератора. Думаю, холодильники ещё работают.
На этот раз дистанционно управляемый модуль произвёл полную посадку — Синельников считал, что подпрыгивать, и забрасывать в тамбур анализатор смысла особого нет, поскольку на почве, в воздухе, да и вообще — нигде, нет и супер-вирусов. Правда, сел модуль в ста шагах от фермы — ближе подлетать запретил руководящий миссией с авианосца майор Альфред Вэйзи, посчитав, что как бы там ни сложилось, а поднимать тучи пыли из свежевспаханной, и всё ещё черневшей огромной проплешиной, целины у дома, ни к чему.
Загрузились в тамбур штатно. Полёт до Административного блока занял не более пяти минут — фермы первопоселенцев, размещённые почти по правильному кругу, располагались действительно не дальше чем в пятидесяти милях от монументального здания. Да и правильно: ведь именно туда предстояло в первые годы свозить и выращенное зерно, и доставлять полученное из привезённой, размножившейся и подросшей скотины, мясо. Для которого, собственно, и предназначались промышленные холодильники.
Двери в здание оказались закрыты и заперты. Но электронный блок замка работал, электричество имелось, и открыли массивную конструкцию легко.
Трупы лежали здесь везде. Из-за того, что кто-то не смог или не захотел закрыть окна и крышу ангара, тела, пол, все приборы и оборудование покрывал толстый слой ржаво-бурой пыли, у зияющего густо-голубым небом квадратного проёма купола ангара размытой прошедшими дождями в неопрятное хлюпающее пятно. Почти все умершие лежали на спине, кожа лиц, где она сохранилась, запечатлела гримасы страдания — смерть, несомненно, оказалась болезненной. Это если сказать мягко. А жёстко Синельников произносить не стал — это сделал за него доктор.
— Подтверждаются слова Зигманна. Боль, похоже, была нестерпимая.
На осмотр ушло не более получаса: выживших не оказалось. Как и вирусов.
Однако их команда нашла свидетельства того, что некоторые служащие пытались как-то «подсластить» или хотя бы облегчить неизбежную мучительную смерть: в руках у трёх скелетов были зажаты полупустые бутылки — виски, водки и рома. Больше ничего необычного в глаза Синельникову не бросилось, и придирчивый осмотр трёхэтажного здания, в плане напоминавшего обычную коробку из-под обуви, не дал практически ничего нового: вирусов не обнаружилось ни в одной из трёх отобранных доктором «перспективных» проб.
— Ладно. Вернёмся к первоначальному плану. Холодильники должны располагаться в подвале. Зайдём с тыльной стороны здания.
В подвал спустились по пандусу, который был приготовлен явно для заезда внутрь, и выезда, для загрузки уже в межзвёздный транспортник, машин с продукцией: высота ворот позволила бы легко проехать самому большому тягачу-трейлеру.
Разумеется, эти ворота оказались тоже заперты.
— Мауденс.
— Есть, капитан. — капитану даже не пришлось ничего объяснять капралу, поскольку тот уже снова стоял у коробки с панелью управлением дверью. Но делать ничего не пришлось — только нажать зелёную кнопку «пуск».
Когда проход расширился до двух метров, Синельников сказал:
— Достаточно. Агрегат пролезет, а холод выпускать незачем.
Внутрь вошли как обычно: Надин и Айрис впереди, остальные — за ними. Тамбур подвала оказался как раз под размер трейлера: узкий, только-только вместить грузовик стандартной ширины, не слишком высокий, но длинный. Мауденс закрыл входные двери, открыл внутренние.
Подвал поразил Синельникова: такой образцовый порядок на полках, стеллажах, и в штабелях он видал только на большом складе оружия в Арсенале. Да, насколько он помнил, начальник, Элмер Даффи — сам из бывших армейских. Ну и правильно: после отставки куда же ещё, как не в колониальную Администрацию идти здоровому и крепкому сорокалетнему мужику, отлично усвоившему методику управления людьми?
— Разбиться на двойки. Осмотреть всё. Ищем людей. И мороженное мясо.
Спустя всего минуту в наушнике, вживленном в ухо, прозвучал голос Надин:
— Капитан. Есть один замороженный. Человек. Прямо у второго, внутреннего, тамбура, у лифта.
— Понял, рядовая Броерсен. — и, к уже и без его команды взявшимся за ручки агрегата, крепышам, — Бойцы, выдвигаемся.
Базаров и Богарт донесли анализатор до противоположного конца подвала уже не столь бодро, как вначале, и вполголоса чертыхаясь: внутри было очень холодно. Термометр докторского анализатора показывал минус девятнадцать. Синельников и сам чувствовал озноб: не то от холода, не то от того, что найден замёрзший, и, следовательно, по-идее, неплохо сохранившийся, труп. Доктор помалкивал, но Синельников видел, как он раздумчиво качает головой в шлеме.
Тело человека в офицерской форме лежало навзничь. Из полуоткрытого рта тянулись замёрзшие серебристо-белые потёки: слюна. Погибшего Синельников узнал сразу: это он и есть. Майор Элмер Даффи, начальник колонии Чегастер-пять. Ну правильно: у кого бы ещё хватило мозгов и сознательности обеспечить спасателей для исследований «почти неразложившимся» телом.
Своим.
— Думаю, для начала попробую исследовать пробу изо рта.
[justify]Синельников промолчал, хотя его и подмывало буркнуть: «на ваше усмотрение, доктор». Он знал, что и доктор знает, что именно это капитан в
