(Под присмотром)
Самолет совершил ритуальный круг над лётным полем и начал снижаться. У философа заложило уши, но он так и не открыл глаза, делая вид что спит. Лайма тормошит его и шепчет на ухо:
— Просыпайся, дорогой, уже прилетели!
В иллюминатор светит яркое солнце, Дима сонно спрашивает:
— Где мы сейчас находимся?
— В безопасном месте. Там, где тебя уже никто не найдет.
— А как называется это место?.. И почему так жарко?.. Кстати, а какой сегодня день?
— Слишком много вопросов за один раз! — Лайма проявляет нетерпение. — Ты на все получишь ответ, но только не сейчас. Сейчас нам надо выйти из самолета и сесть в машину.
— Что, мы опять куда-то едем?
— Теперь уже недалеко! — в голосе Лаймы слышится раздражение. — Я вижу, ты никак не проснешься, ленивец ты эдакий, может дать тебе таблетку чтобы взбодрился?
— Нет уж, не надо! — взмолился философ и стал подниматься с кресла...
И снова это была вилла, только на сей раз в современном стиле и на берегу тропического моря. Кругом росли пальмы и кипарисы, а солнце палило так нещадно, что Дима сразу же предпочел скинуть с себя всю одежду и натянуть легкие шорты. На голову ему предложили надеть сомбреро.
— Ну, теперь я настоящий мексиканец! — сказал он, глядя на себя в зеркало.
— Для мексиканца ты слишком белый, — смеясь заметила Лайма. — Вот пожаришься с недельку на этом берегу, тогда, возможно, сходство какое-то и появится.
— Ну тогда я сразу же пойду окунусь в море! — воодушевился Дима. — Где мои плавки?
— Обойдешься! Здесь, на вилле, посторонних нет. Женщин — тем более!.. Кроме меня, конечно. Но я тебя уже всякого видела, так что не надо разыгрывать из себя девственника. Можешь купаться в чем мать родила. И на море ходить не обязательно, для этого имеется бассейн.
— Ты вроде бы обещала сказать, где мы находимся, — осторожно напомнил Дима.
— Неужели? — Лайма на миг задумалась. — И когда же, дорогой, я тебе это обещала?.. И кстати, зачем тебе вообще знать такие подробности?
— Ну как же! Мне же интересно!
— Выбрось это из головы! Мы тут посовещались и решили: Не надо тебе этого знать! Для твоего же блага. Меньше знаешь — крепче спишь! Тебе, кстати, полезно. Глядишь, эти маленькие уродцы снова приснятся. Я имею в виду — инопланетяне... Ты что, дорогой, обиделся? Нервишки пошаливают? Вот бы никогда не подумала! Это на тебя тропическое солнце действует. Сходи лучше, окунись. Остуди свои мозги! Бассейн находится сразу же за апельсиновыми деревьями. Иди вон по той дорожке и сразу увидишь.
— Да нет, я лучше на море схожу! — грустно возразил Дима. — Хочу побродить по берегу, познакомиться с окрестностями. Надеюсь, я здесь не в качестве арестанта?
— Ну, как знаешь! — махнула рукой Лайма, проигнорировав вопрос. — Если тебе это так необходимо... Да не заплывай слишком далеко, тут акулы случаются! — крикнула она вслед и, скривив губы, тихо добавила: — Придурок!
До берега было не более ста метров. Философ спустился по каменным ступенькам и очутился на песчаном пляже. Песок был усеян мелкими раковинами и останками медуз, вынесенными на берег волнами. Высушенные на солнце, они похрустывали под подошвами, и Дима, мечтавший снять сандалии и пройтись босиком, благоразумно отказался от этой затеи. Все-таки места незнакомые, мало ли какие сюрпризы здесь ожидают. Насчет акул его уже предупредили. Да и здесь, на берегу, нужно быть предельно внимательным. Не дай бог, вылезет из песка какой-нибудь краб или скорпион. Ему это надо?..
Купаться уже не хотелось! На душе было тревожно. Здесь, вдалеке от России, эта лживая велосипедистка совсем с ним не церемонится. Видно считает: никуда он от них теперь не денется! И сей прискорбный факт придется принять. Принять, набраться терпения и спокойно проиграть в голове все возможные варианты дальнейших событий. Времени для этого у него предостаточно! Пока там, в Питере, спохватятся; пока, дай бог, доберутся до острова... пока разыщут его самого... На это уйдет не меньше двух недель. Если, конечно, повезет! И все это время ему придется разыгрывать из себя наивного дурачка... Нет, уж лучше он будет все эти дни проводить на берегу, смотреть на море, любоваться окрестностями. И изучать!.. Изучать все, что попадется на глаза. Он не должен пренебрегать ничем, любая мелочь, впоследствии, может сыграть решающую роль!
Он поправил ремешки на сандалиях и осмотрелся: С левой стороны находился небольшой причал и катер на привязи. В десяти километрах отсюда виднелся какой-то город, в туманной дымке вполне можно было различить высотные здания и стрелы портовых кранов. А так же трубы какого-то завода, которые нещадно дымили. Хотелось бы узнать, что это за город?.. Туда ему, конечно же, не добраться — по всему берегу, насколько хватало глазу, отвесные скалы! Вздохнув, философ посмотрел направо.
Справа тоже были скалы! Если пройти двести метров по песку, попадаешь в царство огромных валунов высотой выше человеческого роста. Они, словно сказочные монстры, расположились по всему берегу у подножия скал. Морская вода и ветер обработали эти камни основательно, придав им причудливые формы. Многие из них омывают ленивые волны. Чтобы взобраться на такой валун нужно снять сандалии. Тут уж без вариантов!.. Дима выбрал самый большой камень! Ну, во-первых, он самый приметный и далеко уходит в море. И, что тоже немаловажно, у него ровная, как стол, верхняя грань. На этот камень можно взобраться без особых усилий, ступая по другим камням, примыкающим почти вплотную. Что он и сделал: взобрался на него; улегся спиной на гладкую, нагретую солнцем, поверхность; укрыл лицо своей соломенной шляпой, то бишь, сомбреро; и задремал. И сразу же ушли в сторону все сложности последних дней. Легкий ветерок обвевал его разгоряченное тело, солнце опустилось за скалы и на камень надвинулась благодатная тень.
* * *
Прошел месяц. Каждый день философ совершал продолжительные прогулки по берегу и неизменно заканчивал их в царстве больших камней. Ему нравилось бывать там. Среди этих валунов легко дышится, хорошо думается. Там удобно скрываться от палящего солнца и посторонних взглядов. Впрочем, он уже подозревал, что кроме него, Лаймы и двух молчаливых мускулистых охранников на этом берегу больше никто не проживает. Возникает вполне закономерный вопрос: зачем нужны здесь охранники?.. Да и охранники ли они? Ну один, это точно не охранник! Дима про себя назвал его капитаном.
Этот человек всегда выглядел недовольным, вечно погруженным в себя. И да — он был капитаном катера, стоящего у причала. Он же: и рулевой, и матрос, и грузчик — он один заменяет всю команду этого небольшого, изящного быстроходного судна. Именно с ним Лайма уже три раза совершала продолжительные прогулки по морю. Надо полагать: они ездили в город за продуктами. Потому-что каждый раз капитан сходил на берег с тяжелыми корзинами в обеих руках, тогда как сама Лайма путешествовала всегда налегке. То есть, ничего кроме легкой сумочки на плече не носила. Ну это понятно — она здесь старшая! Непонятно только, зачем ей самой нужно было мотаться в город? Неужели этот мрачный человек сам не справился бы с таким простым делом?
Второй, с усиками, все время оставался дома, и Дима постоянно ломал голову над загадкой, что он вообще тут делает? Какие функции выполняет на этой вилле? Нет, конечно, кому-то же надо приглядеть за апельсиновыми деревьями, за хозяйством... За пленником, наконец!.. Чтобы он, не дай бог, не сбежал!.. Но, подумав, философ быстро отказался от этой версии. Не такой он и глупый, этот охранник... Если он вообще охранник! Понимает, что бегство не входит в планы его подопечного. Да и как отсюда сбежишь? Кругом только горы и море. Есть автомобильная дорога, но она проложена до частного аэродрома, который тоже находится в горах. Здесь все продумано до мелочей: ни сюда добраться, ни отсюда выбраться! Будь он альпинистом, или хотя-бы имелся какой-то навык ходить по горным тропам... Так нет же! Ни того, ни другого у него и в помине нет. А без навыка лезть в горы сплошное безумие! Эта вилла надежно укрыта от посторонних глаз неприступными скалами. Если и можно сюда добраться, то только по морю. А иначе — никак!
Похоже, мужчина с усиками не проявлял к философу никакого интереса. Куда тот ходит, чем интересуется?.. Ему на это было абсолютно наплевать! И Дима успокоился. Весь день он проводил на берегу. Возвращался домой только под вечер, к ужину. Чтобы поесть и попасть в объятия ненасытной властительницы этого эдема... Что было для него, пожалуй, самым утомительным занятием, потому-что Лайма одним сексом не ограничивалась. Все это сочеталось с каверзными вопросами, которые она умело вплетала в общую какафонию чувств и ощущений. Бедному философу приходилось сильно напрягаться, чтобы в пылу страсти оставаться самим собой и все держать под контролем. Чтобы, не дай бог, не сболтнуть лишнее. Конечно, никакого удовольствия от такого соития он не испытывал, тем более, что все это могло продолжаться всю ночь. Вконец выпотрошенный, под утро, он забывался кротким сном. Потом вставал, наспех поглощал свой завтрак, под насмешливые взгляды этого — с усиками, и отправлялся к своим валунам.
Вот тут он уже позволял себе расслабиться. Сидя на своем камне — на том самом, который почти весь ушел в море — он мог бесконечно наблюдать за морскими обитателями. Это место было особенным. Благодаря капризам природы вокруг камня образовалась небольшая лагуна. Совсем крохотная, с мелким песком и глубоким чистым дном. Но она гасила волны, приходящие с моря. В часы затишья, когда на небе ни облачка, а вода в лагуне слегка лишь колышется, Дима видел на дне каждый камушек, каждую раковину. И водоросли, прилипшие к камню, медленно шевелились от проплывающих мимо рыб. Он трогал этих рыб длинной веткой, срезанной в прибрежных зарослях, рыбы вздрагивали и резко уплывали. Но тут же возвращались обратно. Они игнорировали эту ветку. В водорослях водились рачки, моллюски и прочая мелкая живность, которой они питались. А ветка... Она ведь что! Она трогает, но не приносит особого вреда...
Однажды к камню приплыла акула. Она почти уткнулась носом в водоросли и замерла. До неё было не больше метра, и Дима не выдержал — опустил ветку в воду и кончиком провел по голове. Огромная рыбина резко отпрянула, подняв волну, сделала круг по лагуне и вернулась. В этот раз она остановилась в двух метрах от камня. Похоже, ей с расстояния легче было рассмотреть существо, так нагло её потревожившее. Только не надо думать, что она испугалась! Скорее, акула рассматривала философа как потенциальную добычу. Как завтрак, в котором её ненасытный желудок именно в этот момент очень нуждался. Следующий маневр коварная хищница совершила неожиданно. Лениво вильнув хвостом, она продемонстрировала полное безразличие к существу на камне, развернулась и стала удаляться. И Дима расслабился. А зря! Не следовало этого делать! Плавник, стремительно рассекающий водную гладь, он заметил в самый последний момент и едва успел вскочить на ноги. И сразу же из воды возникла тупая