Конечно, мне не стоит оставлять его тут. Рядом есть река, для столь достойного воина- вполне недурная могила. Я осторожно снял с тела улитку и усадил ее на лист лопуха. Взял тело главнокомандующего за ноги и потащил к реке. Он был вполне упитанным человеком, и я ожидал что тащить его будет очень тяжело.
Но сейчас тело как-то легко двигалось по траве, оставляя небольшую кровяную полосу на молодой зелени. Вначале я немного удивился, потом вспомнил разговор с солдатом, работавшем у нас в крематории: он говорил, что мертвые теряют в весе и куда легче живых.
Объяснений я дать этому явлению не могу, хоть и посвятил изучению физиологии и медицины почти всю жизнь. Наверное, тут что-то нематериальное- может от них отлетает душа, или память. А может и совесть- все это должно как кандалы держать их на этой планете, не позволяя улететь с нее...
Вода жалобно хлюпнула, принимая в себя верного сына империи. А после ил взбаламутился и закипел: мириады хищных рыбешек, почуяв кровь сплылись к берегу и начали свой пир. Теперь обглодают все- кроме пряжек и пуговиц.
Они слопали бы и их, да железо им не по зубам.
Я знаю, что этот мир устроен иначе, чем его видят большинство людей. Внутри абсолютного большинства- пусто, и в этой пустоте селятся те, кто использует бренную плоть человеческую, как личный автомобиль, или экзоскелет, если хотите.
Они смотрят на мир через глаза человека, чувствуют его рецепторами, дышат его лёгкими. У них нет имён, и они не принадлежат нашему миру. Их день- миллионы световых лет далеко от земли.
Они правят телами, заставляя носителя идти на риск, убивать других, убивать себя, страдать, страдать, страдать - потому что, только так они могут ощутить мир, недоступный им изначально. Мулла назовет их джиннами, христианский пастор- демонами.
А я знаю, что имён у них нет. Нет и личностей, ибо все они- одно целое, и то, что узнает один через захваченного им человека, узнают и другие.
Я никому никогда не рассказывал этого- так как знаю, что меня бы не поняли. Зачем мне было даровано это знание, если бы я не смог применить его? И я применял.
Там, в Поселке 117 их было много. Мы искали и отбирали «носителей», пытались лечить, убивать, заражать. Мы искали метод изгнать пришлых из их тел. Но единственный способ спасти их лежал на поверхности- разрушить тело и оставить тварь без убежища.
Мы это поняли слишком поздно, когда проиграли все.
Жизнь состоит из неправедной борьбы за непреднамеренную победу.
Так я и стоял- ощущая на лице теплый ветер и солнечные лучи, ласкавшие лёгкими поцелуями мои губы.
А между тем, виноградная улитка, сползла с лопуха и медленно поднималась по моему сапогу.
|