Очерки командира ССО, часть 6. В поисках волжского маньяка.

категории, но, повторюсь, тогда я бы не успевал отработать свою задачу в предложенные сроки.
По Ульяновской области за период с 1978 по 1988 годы в отчёты попало рассмотрение дел по 1820 эпизодам или в среднем по 160 смертей от рук убийц в год с разбросом от 140 до 200, причем заметное снижение последовало в последние «антиалкогольные» времена с 1985 по 1988 год.
Заявлений об изнасиловании в среднем поступало 37 в год (фактически случаев примерно втрое больше), но эта информация мне мало что давала – так, для общего развития. Без вести пропавших граждан, то есть, исчезнувших как бы «с концами» - в среднем по области было около 100 в год. За 10 лет получается порядка тысячи. Здесь интересно, что заявлений о пропаже людей поступает кратно больше, но в конце-концов они обнаруживались (кто-то внезапно уехал или сбежал от мужа, запил, устроился в соседнем городе на работу и т.д.), а вот эти 100 в год только по одной области – это навсегда, они почти «не выплывают». Читал в делах о совершенно загадочных случаях: типа, респектабельный отец семейства выскочил в тапочках в соседний ларёк за папиросами – и всё! – ни отца, ни папирос, ни тапочек…  Но в этих пропавших могли быть и мои интересанты – то есть, девушки и женщины, ставшие жертвой маньяка и спрятанные им так, что до сих пор их останки не обнаружены.
Выяснилось, что при умышленных убийствах количество жертв мужчин и жертв женщин соотносится примерно, как 3:1 или даже 4:1 – тут год на год не приходится: из 1820 подобных эпизодов за десятилетку жертв мужского пола оказалось по Ульяновской области 1395, а женского 425 (в этих же цифрах и подростки, и, увы, дети). И, кстати, по возрасту жертвами оказывались чаще всего молодые люди до 30 лет – почти половина.
Всего, получается, мне только по Ульяновской области предстояло заценить в течение месяца кого именно из 425 женщин мог убить «мой» Волжский маньяк. Это казалось совершенно нереальным, учитывая, что Ульяновская область в моём списке была самая малонаселенная (1,25 млн. человек), а ещё надо как-то обработать сведения из трех области и Татарской автономии. Тут на помощь пришли некоторые допущения – как в математических задачах. Я вполне разумно (как мне казалось) предположил, что маньяк действовал не по всей области, а только в прибрежных районах, в основном возле больших пристаней и портов. Ведь, если он раскатывал по Волге на какой-то посудине, то иное предположить трудно. А поскольку в Ульяновской области к Волге примыкало всего 2 административных района и 2 крупных города, включая сам Ульяновск, то подробно предстояло копаться только в отчетах по этим районам и городам. Таковым городом, в том числе, был город Набережные Челны в Татарии с населением под 600 тысяч человек, сведения с которого по умышленным убийствам у меня как раз были.
По двум приволжским районам и городам Ульяновской области (Ульяновск и Димитровград) за искомое десятилетие в скорбный список по данным МВД попало около 270 лиц женского пола. Что, вообще-то, тоже не мало. Но!
В официальных отчётах ведомств в том числе скрупулезно было подсчитано всё, что может затребовать начальство и в том числе сведения об убийствах, связанных с изнасилованием. Бинго! Это было именно то, что нужно. Таковых оказалось совершенно относительно немного – всего 12 за десятилетие, причём с указанием мест преступления и времени их совершения. При этом следствием раскрыты были почти все из них. Я понимал, что некоторые могли быть раскрыты, как и в случае со мной – по случайной лотерее, но это было уже кое-что, с чем можно было работать.
После просмотра и подсчёта по имеющимся отчётам за 7 лет по Набережным Челнам там картина по умышленным убийствам нарисовалась следующая. Всего жертвами по разным обстоятельствам стало 580 человек, из них 170 женщин, а вот уже из их числа убиты с изнасилованием всего две (но это официальные данные).
На этом первая часть моей работы с документами закончилась, надо было переходить ко второй – самой сложной. Здесь было полно поверхностных заметок и воспоминаний лиц, не всегда адекватных и легкомысленно-изобретательных в рассказах о своих похождениях, как правило вымышленных.
Но, по крайней мере, обращаясь к воровским мемуарам, я уже знал, что в них необходимо отсеять районы и города, не примыкающие к Волге. Так, по Волгоградской области я искал упоминания о самом Волгограде, Камышине с районом и ещё о трёх районах (Дубовской, Быковский и Николаевский – если кому интересно).
Каждый эпизод был распечатан на машинке (скорее всего уже на компьютере, о существовании которых я тогда не подозревал) и упакован в отдельный пакетик (это были файлы), от стопки бумаг исходил тончайший, но умопомрачительный аромат ЕЁ духов. Её – это значит Дины Константиновны, так как именно это внеземное создание отвечало у бандитов за документооборот. Я перебрал пачки файлов и вытащил те, где речь шла об упомянутых выше районах и городах.
Итак, Волгоград, год 1978. Есть несколько «интервью» с блатарями, которых притягивали в том году за убийства в самом городе (напомню, что именно «мой» случай был в пригороде на дачах); один даже поведал об убийстве именно женщины, а ещё один, прикиньте, рассказал про меня. Да-да, один из «пассажиров» на моей зоне в Потьме припомнил именно меня, и поведал как некий Студент отбывал срок именно за убийство и именно в Волгограде. Так что придуманная мной схема работала – зэки не таились перед своими и говорили, кто что знал на заданную тему.
Я просмотрел «документацию» за остальные года: в Камышине в 1980 было похожее дело – нашли труп девушки с признаками насилия, арестовали одного типа, но тот по невыясненным обстоятельствам скончался на следствии от сердечного приступа. За остальные годы было ещё одно похожее дело: в Камышинском районе убита девушка, но, как следовало из допросов подозреваемых (по словам моих блатных осведомителей) – без насилия. Но тут возможен вариант как это было со мной: «договорняк за чистуху». То есть, за чистосердечное признание в убийстве следак убирает из дела упоминание об изнасиловании.
По Саратовской области количество моих «интересантов» увеличилось втрое (да там и населения побольше). По аналогии с известными цифрами по Ульяновской области и городу Набережные Челны я примерно представлял, чего можно было ожидать. Конкретные цифры жертв умышленных убийств я не могу привести, да они и не к чему, но вот по самому Саратову, крупным городам Энгельс и Балаков (ещё и Вольск с 55 тысяч жителей), а также по шести приволжским районам удалось установить по предъявленным мне опросам братков ряд посягательств на жизнь и честь девушек и женщин: за искомые 10 лет таковых обнаружилось порядка 10-12 (всего убийств было на порядок больше, но пришлось всё остальное отсеять как малоперспективное).
В этих, скажем так, неофициальных показаниях, я вычленял похожие на «мой» случай – убийство молодых и средних лет девушек и женщин с возможным покушением на изнасилование. Всего жертв за десять лет по области были сотни, но привлекли моё внимание именно эти 10-12. Файлы с такими свидетельствами были отложены в отдельную папочку.
Дальше по Куйбышеву и области. Здесь криминала в целом набралось гораздо больше, чем в Ульяновской, Волгоградской и Саратовской области вместе взятых. Причина, возможно, в молодёжных комсомольских стройках АвтоВАЗа в Тольятти и связанного с этим строительно-молодёжного бума по всей области.
По самому Куйбышеву, Тольятти, городам Новокуйбышевск и Жигулёвск, а также четырём прибрежным районам мне удалось установить около 25-30 похожих на «мой» случай с убийством за 10 лет девушек. «Установить» - напоминаю – по предоставленным мне воспоминаниям сидельцев на зонах и в СИЗО, а также джентльменов из этой когорты, временно гуляющих на воле.
Оставалась Казань и вся Татарская автономия с 6-миллионным населением. Здесь соседствовали без малого полуторамиллионная Казань (одна из криминальных столиц СССР), известные уже нам Набережные Челны (КАМАЗ), приволжские и прикамские города Нижнекамск (275 тыс.), Чистополь, Зеленодольск, Елабуга и ещё пять приволжских районов. Чем крупнее сосредоточение народа, тем и преступность там выше, особенно это касалось молодёжного города Набережные Челны, куда съезжались на заработки обделённые судьбой комсомольцы со всей страны.
Про Челны я уже говорил – есть официальные более-менее чёткие документы за 7 лет. По самой Казани сведения я получил, мягко говоря, скудноватые: не подчинялась казанская братва московским авторитетам и рвения по их запросу не проявила. Из довольно длинного списка убийств и покушений на убийства, а также инцидентов с «тяжким вредом здоровью», жертвы именно женского пола отдельной строкой не были выделены и приходилось самому догадываться, как и что происходило в отдельных случаях. Но все равно, я для себя выделил два десятка эпизодов, которые впоследствии надо было рассмотреть поподробнее. На всякий случай я выписал из официальных бумаг из Ульяновска (по приволжским районам) и Набережных Челнов сведения о пропавших без вести и так и не обнаруженных потом девушках.
Выделенный мне для ознакомления с бумагами месяц подходил к концу и надо было торопиться. В сухом остатке, как говорится, у меня оставалось для более детального рассмотрения порядка 70 эпизодов, или же умышленных убийств девушек и женщин, причем некоторых из них с доказанными случаям изнасилования. В этот список попали и несколько девушек, вышедших из дому на работу, на учёбу или на танцы и исчезнувших навсегда – они тоже вполне могли стать жертвами волжского маньяка.
Это количество жертв было нижним пределом, которое я себе в итоге оставил для более детального рассмотрения. Я и так убрал из расчётов три зимних месяца, когда навигация по Волге затруднена, ограничил верхний возрастной предел 50-ю годами (мол, на пожилых никто не польститься – как же я заблуждался!), а главное – отсеял все убийства, не подходящие под графу «асфиксия» или удушение любым способом. Я знал, что маньяки редко изменяют своим «профессиональным» привычкам.
Пораскинув мозгами, я дополнительно убрал все случаи, произошедшие «на дому» либо в более-менее людных местах, оставив глухие переулки, парки, скверы и т.п. И все равно «на поверхности» у меня так и оставалось почти 70 девушек и женщин, задушенных (некоторые с доказанным или предположительным изнасилованием) тем или иным способом.
Мне тогда казалось это совершенно невероятным количеством. Но я не знал, что именно в ту пору орудовал Чикатило с его почти 60 жертвами, а позже объявился ещё один вурдалак с количеством жертв (именно девушек), ушедшим далеко за 60.
В назначенный срок я отправил в Москву телеграмму по условленному адресу с нейтральным текстом типа «Бабушка выздоровела». В ответ через сутки я получил ответную телеграмму с приглашением в Елец на крестины двоюродного племянника (адрес я знал) – вот такая была у ребят конспирация.
И я снова увидел ЕЁ…