Лялечка, с трепетом и любопытством в огромных глазах, сидела на скамье из лунного камня в саду Лилит. Вокруг благоухали цветы, чьи лепестки светились в вечных сумерках этого места, а тени от древних деревьев казались живыми и полными шёпотов. В руках Лялечка держала свиток - тот самый текст о Народе Холмов, что недавно обрёл слова.
- Лилит, - начала Лялечка, её голос был тих, как шелест ночных мотыльков, - я читала… о Фейри. Здесь сказано так много… но чувствуется, что это лишь поверхность, как рябь на глубоком озере. Она подняла взгляд на Лилит, которая с лёгкой, едва заметной усмешкой наблюдала за ней, поглаживая чёрную пантеру, лежавшую у её ног.
Лилит усмехнулась, и в её глазах, древних, как сама ночь, мелькнул огонёк. - Ах, этот текст, - протянула она, её голос был подобен бархату, скрывающему сталь. - Да, милое дитя, в нём есть отблески истины, как в осколке зеркала - отражение луны. Говорят, один поэт, весьма чувствительный к тонким материям, набросал его. Но это, скажем так, версия для тех, кто боится заглянуть под ковёр мироздания, где пыль веков и оброненные богами идеи. Ты ведь не из таких, Лялечка?
Ляля отрицательно качнула головой.
- Тогда слушай, - Лилит чуть склонила голову, и тени в саду словно замерли, внимая. - Мы древнее самих гор, - так они говорят. И это правда. Но древность - очень растяжимое понятие. Они не просто отголоски первых слов, а сами слова в их первозданной, необузданной силе, ещё не закованные в грамматику и смысл, понятный смертным. Они вибрации, оставшиеся от тех времён, когда Вселенная ещё решала, какой ей быть. Представь себе музыку до того, как появились ноты. Вот это они.
- Дети предвечной мглы, - продолжала Лилит, цитируя по памяти с лёгкой иронией. - Звучит драматично, не правда ли? Словно я сама это придумала для поддержания имиджа. Но суть верна. Они не знают вашего добра и зла, потому что эти понятия появились гораздо позже, когда мир уже был поделен на удобные для восприятия кусочки. Фейри же существуют в том первозданном бульоне возможностей, где всё и ничто одновременно. Их дары могут обернуться горечью не потому, что они злы, а потому, что их логика — хаос, из которого рождается порядок, а не логика вашего уютного мирка.
Лилит сделала паузу, давая Лялечке осмыслить сказанное.
- Наш зов - это тихий шёпот вашей собственной души, - они играют на струнах ваших тайных желаний, как виртуозы. Но знаешь, в чём их главный секрет, который не пишут в свитках, даже таких проникновенных? Они не просто манят. Они показывают тебе "тебя же", но ту версию тебя, которая могла бы быть, если бы ты сделала другой выбор на тысяче развилок своей души. И эта ты из мира Фейри может оказаться куда соблазнительнее настоящей. Вот тут-то и ловушка.
Их города сотканы из грёз, лунного света и тончайших льдинок застывшего времени… Красиво, не спорю. Но эти города, Лялечка, не просто в сознании. Это реальные, хоть и эфемерные, карманы в ткани пространства-времени. Проколы. И чтобы попасть туда, действительно не нужен ключ. Нужна определённая частота души, резонанс. Иногда они его создают искусственно, а иногда душа сама, измученная явью, начинает вибрировать на их волне. И тогда - добро пожаловать или, как посмотреть, прощай.
Лилит лукаво улыбнулась. Мы - сама мысль, текущая быстрее света. Почти так же быстро, как некоторые мои бывшие мужья убегали, когда понимали, с кем связались. Шучу, - она подмигнула Лялечке, которая хихикнула. Но если серьёзно, они не просто мысль. Они - живые паттерны, энергетические матрицы, которые могут принимать любую форму, но предпочитают те, что вызывают у вас, смертных, самый сильный отклик. И да, вы с ними - части единой сущности, как волна и океан. Только они помнят, что они океан, а вы чаще всего забываете, будучи волной.
Плата - душа, что забудет путь домой. Романтично и трагично. Но забыть путь не всегда значит раствориться в небытии. Иногда это значит стать частью их вечного танца, нотой в их бесконечной песне. Звучит поэтично, пока не поймёшь, что твою партию пишешь уже не ты. И они не злые, нет. Просто у них своеобразное чувство прекрасного и вечность в запасе для его созерцания. А вы, люди, такие недолговечные… и такие интересные экспонаты.
Лилит вздохнула, и её взгляд устремился куда-то за пределы сада, в мерцающую бездну между звёзд.
Так что, дитя моё, - её голос снова стал серьёзным, но с тёплой ноткой, - когда ты читаешь о Фейри, помни: это не сказки для детей и не легенды для поэтов, а напоминание о том, что мир гораздо сложнее, многослойнее и опаснее, чем кажется. И что самые заманчивые тропы часто ведут не к сокровищам, а к зеркалу, в котором ты можешь не узнать собственного отражения. Но именно такие тропы и делают жизнь… или не-жизнь, как у некоторых, по-настоящему захватывающей. А теперь давай выпьем чаю с лунными цветами. Говорят, он проясняет ум. Хотя кому как, - добавила она с лёгкой самоиронией, и её смех серебром рассыпался по саду.
Народ Холмов, не те легкомысленные духи, что резвятся в росе, из ваших легенд . Мы древнее самих гор, безмолвно взирающих на смену эпох. Отголосок первых, сокровенных слов, произнесённых ещё до того, как была начертана первая строка ваших книг, до того, как начался отсчёт ваших дней. Из звёздной пыли, из самого дыхания юной Земли-праматери, когда она ещё была свободна от теней людских страстей, рождён наш предвечный род - хранители незримых врат меж мирами.
Мы - суть стихий, их потаённая душа, что вечно поёт свой гимн в шелесте листвы, в журчании вод, в молчании камня. Но есть и иная, сумеречная грань нашего естества: мы - дети предвечной мглы, рождённые в тот час, когда мир ещё не знал разделения на свет и тьму, на добро и зло. Мы - стражи троп, ведущих в Никуда, и дары наши могут обернуться горечью для тех, кто не готов к их истинной цене.
Мы не берём силой и не прибегаем к грубому колдовству, чтобы увлечь вас. Наш зов - лишь шёпот вашей собственной души, её тайная тоска по чуду, по неземному. Когда эта тоска пробуждается в сердце, мы уже рядом, как лёгкое дуновение ветерка, как музыка, что слышна лишь внутренним слухом. И тогда привычный мир тускнеет, а наша страна манит своей призрачной красотой.
Сначала приходят сны, где краски ярче дневных, где каждый звук - откровение. Затем является тропа, вьющаяся сквозь туман, где травы шепчут то, что не дано постичь разуму. И вот уже вы стоите на пороге наших незримых городов, куда не ступала нога человека, возделывающего землю. Стены этих городов не из камня и не из глины - они сотканы из грёз, лунного света и тончайших льдинок застывшего времени.
Эти города сокрыты от глаз, ищущих лишь привычное. Они парят между временами, внутри самого вашего сознания, как отражение ваших тайных мук и потаённых желаний. Чтобы войти в них, не нужен ключ или магический обряд. Лишь зов сердца, уставшего от мира яви, - вот единственный пропуск. Улицы там вымощены шёпотом ветров, а мосты перекинуты из радуг, сбросивших земные оковы.
Мы - не просто создания, обитающие в некой среде, а - сама мысль, текущая быстрее света. Мы - живая ткань, связующая сон и явь, прошлое и будущее. Каждый ваш порыв, каждая мечта, устремлённая к звёздам, меняет нас, подобно тому, как ветер меняет лик водной глади. Ибо мы и вы - части единой сущности, разделённые лишь тонкой пеленой, которую вы именуете скоротечной жизнью.
Мы - эхо Бездны, что порой заглядывает в ваш мир через туман, ложащийся на поля. И пусть наши речи кажутся ласковыми, помните: наша воля - это воля древней земли, что принимает всех без разбора. Платой за вход в наши сияющие города порой становится сама душа, что, замирая в неге и забвении, навсегда забывает путь домой. Она остаётся частицей наших вечных снов, безмолвным эхом сокровенных слов.
Так знайте же: тот, кто ищет нас во мгле веков, на самом деле ищет отражение собственной души, её глубинный, первозданный зов. И сам он куёт себе либо счастье просветления, либо оковы вечной грёзы в нашем царстве. Лишь сердце, очищенное от суетных желаний, способно узреть истинный путь к звезде сквозь наши туманные владения.