Произведение «Кубанский шлях. Ч.2. Гл. 2.Опять Агафон » автора Рогочая Людмила

      Лишь забрезжил зимний рассвет, Степан поднялся, чувствуя в себе силу и желание работать. Товарищи его крепко ещё спали, но Терентия в горнице не было. Возблагодарив Господа за счастливое избавление от напастей, Степан, накинув зипун, вышел на высокое крыльцо. Небо было ясное и на востоке уже румянилось. День обещал быть морозным. Во дворе Катерина закрывала конюшню.
      – А батюшки дома нет! – увидев Степана, воскликнула она, – в станицу с казаками ночного дозора уехал, за знахарем. Да, скоро вернётся уже, думаю.
– Тебе помочь? – спросил Степан девку, сходя с крыльца.
– Нет, нет, я уже управилась, сейчас на стол приготовлю. Чаю, проголодался?– весело подмигнула она, направляясь к дому.
«Вертлявая», – промелькнуло в голове. Он оглядел подворье. Всё здесь было сделано на совесть: крепко и надёжно. «Мастеровитый, видать, казак этот Терентий, – подумал Степан, – но сторожевая вышка за двором, длинная коновязь, бойницы в стене… Это не простое подворье, а, скорее, укрепление».
Подошёл заспанный Фрол.
– Ну что думаешь обо всём этом? Как жить здесь будем?
– Я знаю только одно, – раздельно произнёс Степан, – больше никуда я не пойду. Дадут землю, построюсь и стану хозяйствовать на своей земле.
– Ты, Стёпка, рассуждаешь, прям, как старик. Неужто тебе не хочется показать удаль молодецкую? Я буду в казаки просится. Хочу послужить.
– Кому? Царице?
– Зачем царице? Просто служить по своей воле, по своему желанию.
– Э-э, Фролка, так не бывает. Если запишешься в казаки, будешь подчиняться начальству. Вспомни, на Дону много воли у казаков? И здесь так будет. Дядька Трофим же всё разъяснил.
– А, может быть, я сам начальником стану?
– В добрый час, Фрол, тебе уж и должность подготовили.
      – Главное, Степан, мы нашли то, что хотели, куда стремились. Остальное сложится, - примирительно проговорил Фрол..
Когда друзья вошли в горницу, Клаус сползал с печи и что-то лопотал по-немецки.
– Ты немец? - услышали они удивлённый женский голос и увидели, что жена Терентия даже приподнялась над подушкой.
– Что, дохтур, ожил? – засмеялся Фрол, – с вечера думали, что ты дуба дашь, так закоченел. Спасибо Терентию. Растёр тебя, да к свей жене под бочок положил.
– Всё тело колет, – пожаловался Клаус.
– Давай, набирайся силы. Она нужна будет. Или ты забыл зачем тебя взяли?
Пока товарищи разговаривали, у Катерины закипела похлёбка в чугунке, в доме пахло свежеиспечённым хлебом, молоком и узваром. Раздался лай собак, топот сапог на крыльце – и в горницу ввалился бородатый мужичина в куцем тулупе, подпоясанном кушаком. Один рукав был заправлен под кушак. Из-под тулупа выглядывала обтрёпанная по низу ряса. Друзья остолбенели. В нём они угадали того самого монаха-разбойника, по чьей воле они оказались «в гостях» у черкесов. Тот узнал приятелей тоже и отвёл в сторону острый взгляд. Следом вошедший Терентий и сидящий на лавке за столом размягчённый Рильке непонимающе переглянулись.
У Степана вся картина той драки промелькнула перед глазами, и даже последний завораживающий взгляд попа…. По спине пробежал холодок. Ещё тогда подумал Степан, что перед ним опасный человек.
– Жив, значит, поп, – угрюмо проговорил Фрол.
– Выходит, жив, – смиренно ответил Агафон, – простите великодушно, бес попутал, – он опустил голову и виновато поклонился друзьям.
– Чего уж там, – промолвил смутившийся Степан, – Бог простит, и мы прощаем. Ты тоже не серчай. Руку-то из-за меня потерял.
– Понятно, знакомить вас не надо, – утвердительно махнул головой Терентий, – не знаю, что промеж вас было, но знайте, что отец Агафон у нас в станице заместо лекаря. Многим он здоровье поправил, а кому и жизнь сохранил. Разоблачайся, Агафон, - ласково промолвил Терентий. Он подошёл к печи и нежно погладил горячую руку Марты:
– Как ты, голубушка? Отвар пила? Не легче ли?
– Катерина давала отвар. А легче ли, сама не знаю. Боюсь сглазить, – тихо прошептала Марта
– Я тебе Агафона привёз. Пусть посмотрит.
Агафон приблизился к Марте. Он был так высок ростом, что его лицо оказалось на уровне больной. Он пощупал ей лоб, внимательно посмотрел в глаза и удовлетворённо крякнул.
– Уже лучше. Дня через три будешь бегать. Покорми её, дочка, куриным отваром, – сказал стоящей рядом с ним Катерине, – уже можно. И обернувшись к Терентию, уверенно проговорил:
– Всё ты сделал правильно. Жар уже спадает, затем и ломота уйдёт, жёнка будет лучше прежней, – улыбнулся он, – ты тоже неплохо пользуешь народ, лечишь по-своему.
– Да, ращениями. В них сила и здоровье. Здоров, значит, крепок, как дерево. Так старые люди говорили в моём краю. А ты что, лекарь, скажешь?
– То же самое скажу: кризис миновал.
– Так ты, лекарь? – обрадовался Агафон.
– Да, доктор, – подтвердил Клаус, – разрешите представиться: Клаус Рильке, – он протянул попу руку и тут же виновато отдёрнул.
– Ничего, я уже привык действовать шуицей. А дохтур – это вельми здоровое дело. Станице нужен врачеватель. Я что? Однорукий. Ни роды принять, ни кости править. Да у меня и другое предназначение. Но как Митрофановна отдала Богу душу, трудно стало станичникам, вот и помогаю им, как могу. А перебирайся-ка ты, лекарь, ко мне – в хату Митрофановны. Лазарет для казаков сделаешь. Как в царицыном войске. Я помогу.
– Время покажет, – неопределённо покачал головой Рильке.
–Да, товарищ, ты сначала меня вылечи, как обещал, – ворчливо заметил Фрол.
– А покажи-ка ты нам свою болячку, Фролушка, так – не так, но мы все разбираемся помаленьку в этом, – попросил Терентий.
Фрол открыл свои больные ноги.
– То ни одного, а то аж трое, – смущённо хихикнул.
      Агафон, Клаус и Терентий, по очереди склоняясь над ранами, осмотрели их, хмуро переглянулись.
– Раны чистые, но одна глубокая, как бы ни опоздать с лечением, – озадаченно проговорил Терентий.
– Я солью очистил их. А лечение начнём сегодня же, лекарство со мной, уже приготовил, – поспешил успокоить присутствующих Рильке.
–Живица, воск и масло? Мазь на меду? – справился Терентий.
– Она самая, – подтвердил Клаус.
– И присыпать надо порошком аира, у меня есть, – посоветовал казак и перекрестился на икону, – Матушка Богородица, встани на помощь!
– Ты молись и верь, молодец, а Божья мать поможет, – пристально посмотрев в глаза болящему, – посоветовал Агафон.
– Принес Бог гостя, дал хозяину пир, – провозгласил Терентий, – просим к нашему хлебу и соли!
Катерина подала пахучую похлёбку с утятиной, свежий хлеб, квашеную капусту, сало, сметану, узвар из сушёных дуль. Воздав хвалу Господу за хлеб насущный, все приступили к трапезе.
– Как я соскучился по нашей еде! – Фрол понюхал краюшку хлеба, – почитай, с лета не видели. Всё по-черкесски ели. Съедобно, ничего плохого не скажу. Но хлеба у них нет. Одно просо.
После обеда Терентий вызвался проводить Агафона до станицы. Тот попрощался и пригласил новых приятелей к себе в гости, неловко, слева, вскочил на коня.
– А тебя Клаус, то бишь, Николай, жду особо! – пробасил напоследок поп.
По дороге Терентий и Агафон беседовали о травах и способах лечения. Агафон, в основном, спрашивал, казак отвечал. В тайниках его памяти хранились сотни рецептов на любое заболевание.
Катерина, кормила мать, мыла миски и ложки, Клаус занимался раной Фрола. А тот улыбался, наполненный щенячьей радостью в предчувствии новой жизни.