Дорогие товарищи читатели знакомые с моими произведениями!
Я рад представить вам свой фельетон, посвящённый родному городу Орлу. Этот город по праву считается литературной столицей России, ведь здесь родились и творили многие великие поэты и писатели.
Я сам большой поклонник сатиры и поэтому с удовольствием поделюсь с вами своими мыслями о нашем городе.
Прежде всего, позвольте рассказать вам об истории Орла. В 1566 году Иван Грозный основал здесь крепость и дал ей название Орёл. Почему именно Орёл? Почему не ястреб или голубь? Согласно легенде, на повалившийся дуб сел орёл, и именно это стало причиной выбора названия для города.
В 1567 году крепость обрела статус города и была окончательно достроена. После этого моя малая родина стала административно-территориальной единицей орловского уезда. До середины XVII века здесь жили казаки, которые защищали границу от татарских набегов. Но в 1702 году, когда набеги прекратились, оборонительное значение города было упразднено.
Вскоре Орёл стал одним из крупнейших центров, поставляющих хлебобулочные изделия. В 1778 году, при Екатерине II, наш город получил официальный статус губернии.
Вот такая краткая история нашего любимого Орла. В своём фельетоне я планирую показать вам халатность властей и высмеять другие недостатки общества того времени. Также в нём будут элементы фантастики и немого ужаса. Фильетон написан если что на дореволюционном языке, надеюсь все поймут.
Надеюсь, вам понравится! Приятного чтения, дорогие друзья!
Разсвѣтъ. Близъ огромной толпы людей течётъ рѣка возлѣ огромнаго лѣса. Во главѣ толпы стоитъ человѣкъ въ роскошной одеждѣ съ шапкой на верхушкѣ, который разукрашенный всякими камнями маленькій крестъ, въ рукѣ у него трость съ золотой рукояткой.
— Славный нашъ государь Иванъ! Гдѣ рубить прикажете? Гдѣ градъ ставить-то? — сказалъ этотъ человѣкъ своимъ хриплымъ и басистымъ голосомъ. Одѣтъ онъ былъ въ бѣлую запачканную рубашку и бежевые тонкіе штаны. Волосы были русыми, но по нимъ было видно, что Ротя, такъ зовутъ того человѣка, который подбѣжалъ къ царю, очень давно не мылся и въ баню не ходилъ.
— Берите топорики, и вотъ тотъ лѣсъ — указалъ царь пальцемъ на лѣсъ, который я ранѣе описывалъ. — Сравняйте съ землёй, сроку я даю вамъ, даю годъ, ежели не успѣете, то подъ кандалы. Ну чего стоишь, дурень? Быстро пошёлъ! Всѣмъ передай мои слова! Ать-два, ать-два! — Ротя побѣжалъ къ толпѣ людей.
Прошло нѣкоторое время, два часа ужъ точно. За нѣсколько вёрстъ отъ мѣста дѣйствій тучи собирались въ воронку. Чёрный лебедь, расправивъ крылья, сѣлъ на воду, поднялся сильный вѣтеръ. Изъ-за холма показалась женщина съ тёмными волосами и сильно острымъ, выроженнымъ носомъ въ сѣромъ платье. Наступая на зелёную яркую траву, зелень вмигъ изсохла. Подойдя къ озеру, лебедь подплылъ къ женщинѣ и гордо расправилъ крылья, отъ которыхъ рѣзко пошёлъ чёрный дымъ, въ которомъ можно было разглядѣть безчувственные лица людей съ закрытыми на вѣкъ глазами. Звали эту героиню Татьяна. Она дотронулась до головы чёрной лебёдушки и... Крикъ! Что это было? Богъ не вѣдаетъ! Плечо дѣвушки кровоточитъ... Ещё одинъ крикъ! Второе раненіе, Татьяна падаетъ на колѣни, нога её въ крови. По небу летитъ величественный орёлъ съ клювомъ въ крови. Глаза Тани посмотрѣли на чёрнаго лебедя, онъ тожѣ истекалъ кровью и медленно тонулъ въ озерѣ. Орёлъ спустился на землю и принялъ человѣка обликъ. Выглядѣлъ онъ какъ мужчина лѣтъ сорокъ гдѣ-то, съ небольшой сѣдой бородой, большимъ носомъ и длинными почти сѣдыми волосами. Одѣтъ онъ былъ въ длинную мантію.
— Опять шалишь, Таня? Я же тебѣ очень много разъ говорилъ Русь не трогать, какъ-то черезъ чуръ мила она мнѣ, самъ хочу её изничтожить и своимъ государствомъ тьмы сдѣлать, а ты разъ за разомъ раздоръ, бѣду сѣешь. Не лѣзь не въ свою тарелку.
— Да когда ты уже успокоишься, старикъ? Думаешь, славный казакъ, да тёмный магъ въ тебѣ ещё остался? Нѣтъ, ты слишкомъ ужъ старъ, смирись.
— Изволь, Таня, не отговариваться. Порядкомъ надоѣло мнѣ это, иди-ка ты лѣсомъ. Ты помнишь, что было двѣсти лѣтъ тому назадъ? Когда я тебя въ церкви заперъ на семь дней? Ещё хочешь? — Да, хоть выглядилъ онъ на сорокъ, но на самомъ дѣлѣ было ему больше тысячи, какъ и его собесѣдникъ Татьяна.
— Ну и иди ты, дѣдъ... — послѣ этихъ словъ огонь обхватилъ Татьяну, и она испарилась въ неизвѣстномъ направленіи, ибо вспомнила не очень пріятный моментъ въ её жизни. Этотъ отрывокъ, дорогіе мои читатели и друзья, всѣхъ героевъ моихъ стихотвореній, позволитъ вамъ въ дальнѣйшемъ понять весь юморъ и сатиричность сіе произведенія. Объясню кратко, старика этого зовутъ, если что, Филипъ, выше представленные герои — это два тёмныхъ мага, которые борются за земли и вліяніе своихъ силъ. Они являются заклятыми врагами, которые, надѣюсь, въ дальнѣйшемъ вамъ понравятся.
Теперь перенесёмся опять къ строительству града. Уже давно лѣсъ вырубленъ, а крѣпость почти достроена. Темъ временемъ въ кремлѣ въ покои царя приносятъ грамотку отъ Роти. Гонецъ начинаетъ зачитовать её вслухъ.
— Милостливый государь нашъ Иванъ Васильевичъ! Крѣпость почти достроили, осталось церкви додѣлать да хаты въ порядокъ привести. Просимъ васъ пріѣзжать къ намъ смотрѣть на работу и названіе городу выбирать. — Гонецъ замолкъ.
— Всё? — спросилъ царь всея Руси.
— Такъ точно, отецъ.
— Передайте, чтобъ карету запрегали, будемъ ѣхать въ крѣпость, оцѣнивать. Коли окажется плохая работа, всѣмъ головы оторву лично! — съ небольшой насмѣшкой сказалъ Иванъ Васильевичъ. Поднявшись со своего величественнаго царскаго трона, онъ направился къ выходу изъ своихъ покоевъ. Надѣлъ царь свою шубу и шапку, была зима въ то время. Послѣ чего сѣлъ въ карету. Ударивъ плёткой кобылу, извозчикъ Петруша погналъ её.
Карета трясётся, въ ней спитъ царь всея Руси Иванъ Васильевичъ. Шапка валяется на сидѣньѣ. Карета неожиданно остановилась возлѣ протоптанной дороги. Черезъ нѣсколько минутъ въ оконцѣ постучался Ротя. Иванъ Васильевичъ съ просони спросилъ:
— Я понять не могу, ты что, дурной что ли? Какъ посмѣлъ самого меня, царя, разбудить?!
— Милостливый государь нашъ Иванъ Васильевичъ, прошу прощенія, это я, Ротя, отвѣтственный за крѣпость.
— А... Ты... Дверь открой, долго, конечно, я ѣхалъ. — Ротя открылъ дверь, и царь вышелъ на свѣжій воздухъ.
— И такъ, сейчасъ показывать будешь, что да какъ въ этомъ городѣ. — Они прошли по тропѣ, и вдругъ Иванъ Васильевичъ увидѣлъ сломанное дерево, на которое сѣлъ орёлъ.
— Опанки! Вотъ и хозяинъ города пожаловалъ! И посему называется эта крѣпость будетъ Орёлъ! Запиши это.
— О какъ! Хорошее названіе! Мнѣ кажется, идеально подходитъ государь!
— Ты, Ротя, особо не радуйся, я ещё Орёлъ не осмотрѣлъ, а если мнѣ не понравится, то я съ тебя кожурку быстренько спущу. И кстати, — царь досталъ изъ кармана бумагу и написалъ: «Патріарху московскому и всея Руси Іову будетъ вручено одна сотня рублей, ежели онъ причислитъ меня къ лику святыхъ». Внизу была поставлена подпись Ивана Васильевича. — Передай это нашему патріарху, Ротя, я думаю, отъ такого онъ не откажется. Ротя кивнулъ, но молча подумалъ про себя съ небольшимъ чувствомъ призрѣнія и недовольства: «Недавно полстраны истребилъ, такъ ещё хочетъ, чтобы его святымъ дѣлали, вотъ, конечно, у насъ въ московскомъ царствѣ царь наглый...».
Пройдя по уже выложенной изъ камней дорогѣ, Иванъ Васильевичъ замѣтилъ церковь.
— Церковь, почему не достроена? Почему не въ срокъ? Кто отвѣчаетъ за это?! Быстро сюда, мнѣ этого дурня! — строго и громко сказалъ царь всея Руси. Изъ толпы рабочихъ выбѣжалъ высокій, мускулистый, увѣсистый парень лѣтъ такъ тридцати.
— Я, царь батюшка.
— Звать какъ?
— Микула, царь батюшка.
— Грамоте обученъ?
— Маменьки въ дѣтствѣ не было, не научила, неграмотный я.
— Какимъ же чудомъ тебѣ строительство храма довѣрили?
— Такъ я ямщикъ по своей-то жизни основной, а сюда, на строительство крѣпости, копеечку зарабатывать пришёлъ.
— Мекула, твоё дѣло по жизни здѣсь причёмъ?
— Я когда людей вожу, все отче нашъ читаютъ, вотъ мнѣ и довѣрили.
— Знаю я это шутку, но за смѣхъ головы не лишаютъ, а хотѣлось бы! Почему церковь не достроена, ещё разъ я повторяю?! Сколько тебѣ надобно времени, чтобъ достроить?!
— Денегъ не хватаетъ, да рабочихъ, дайте двѣсти песятъ рублей, отецъ... — царь разинулъ ротъ отъ такой сумы, но тутъ же закрылъ его, чтобы казаться народу приличнымъ и грамотнымъ государёмъ.
— Микула, ничего у васъ не треснетъ случаемъ?! Я такіе суммы знаете куда вамъ засуну?! Три рубля, не болѣе! Всё!
Прошло нѣсколько дней, церковь была достроена. Построена какъ? Черезъ жопу на косякъ! Новые иконы написаны не по канонамъ, стѣны кривые, а сѣверная стѣнка недокрашеная, вчера на алтарь свалился потолокъ. Ну а на кладбищѣ появилась новая могила съ именемъ Микула. Темъ временемъ царь всея Руси Иванъ четвёртый сидѣлъ на своёмъ тронѣ и читалъ Иліаду, вдумываясь въ каждое слово, написанное Гомеромъ. Вдругъ дверь запылала чернымъ огнёмъ, изъ него вышла Татьяна, послѣ чего огонь погасъ. Она нѣжнымъ голосомъ начала монологъ съ самой собой.
— Какъ же меня замучилъ этотъ старый дѣдъ!... Думаетъ, что онъ сможетъ управлять такимъ звѣремъ, какъ тьма. Хахъ, да если онъ только попробуетъ до меня дотронуться, то я его испепелю въ мгновеніе ока, не успѣетъ онъ ни одного отвѣтнаго заклятія прочитать. А ты здѣсь, Ванька, не замѣтила тебя.
— Баба! Ты какъ сюда проникла?! И почему ты вышла изъ огня?! Какое право ты имѣешь назвать меня, царя всея Руси, Ванькой?! Да я тебя на колъ посажу!
— Какой тамъ у васъ послѣдній князь отъ волхвовъ избавлялся... А, кажется, Ярославъ мудрый. Такъ вотъ, сегодня ты его подвигъ повторишь... — съ ироніей сказала Татьяна. — Завтра на площадь пріѣдетъ одинъ господинъ въ бѣлой мантіи съ рисункомъ совы, у него короткая борода и длинные волосы, онъ является кудесникомъ и желаетъ свергнуть тебя и церковь. — Татьяна щёлкнула пальцами. — Прямо сейчасъ ты вѣришь мнѣ во всё то, что я тебѣ сказала, и выполняешь моё заданіе безпрекословно! — глаза Ивана Васильевича опустошились и потемнѣли.
— Да госпожа Татьяна... Ваша воля есть всё!... — проговорилъ не своимъ голосомъ Иванъ четвёртый.
Ночь. Царь спитъ во временномъ жилищѣ крѣпости Орёлъ. Его правая рука сжимаетъ его золотой крестикъ, а лѣвая дрожитъ. Онъ спитъ съ открытыми глазами, они всё такъ же пусты, какъ и днёмъ. Щетина царя немного развивается на вѣтру, который исходитъ изъ форточки. Неожиданно окно открывается нараспашку, и въ него влетаетъ большой чёрный лебедь, птица издаётъ дикій визгъ и превращается въ чёрный необжигающій огонь, изъ котораго выходитъ та самая Татьяна.
— Ну привѣтъ, Ваня... Вижу, что мои чары хорошо дѣйствуютъ... На словахъ грозный и злой государь, а на дѣлѣ... Маріонетка обыкновенная. Но за то, что ты, Ваня, ведёшь себя какъ хорошій мальчикъ, тебя можно наградить... — ну а далѣе начались тѣ страсти, которые я лучше описывать не буду, хоть могу изъ-за цензуры...
Настало утро, у Ивана Васильевича всё ещё были пустые не свои глаза, онъ крикнулъ своему подчинённому:
— Ростиславъ! Быстро сюда! Ищи быстро на площади съ пятью рядовыми человѣка въ мантіи сѣрой съ рисункомъ совы и съ
|