Другой-31. Остров преображения

­­
Остров Ольги.
Похоже, список индийских топонимов пополнился ещё одним названием.
Этот безымянный причудливой формы островок одиноко торчал из воды примерно в семи - восьми сотнях метров от берега напротив нашего пляжа. Берега были довольно высокие и крутые, но в нескольких местах имелись бухточки с отлогими берегами и песчаным дном, где легко можно было выбраться на сушу.  Несколько пальм, бананов и здоровенный бенгальский фикус составляли весь его растительный мир. Благодаря множеству воздушных корней, давно достигших земли, это дерево превратилось в самый настоящий густой лесок. Птицы, ящерицы и несколько безобидных змеек — вот и вся фауна. Островок облюбовала Ольга — как место для передышки при её дальних заплывах. Ну и мне он, естественно понравился. Обычно мы плавали туда по утрам. Отдыхали на крошечном пляжике и возвращались обратно, аккурат к завтраку. Обитатели “Нирваны” обратили внимание на эти наши утренние прогулки, и островок обзавёлся именем.

Этим утром Оля спозаранку направилась к Шеппардам. Вообще-то мы занимались с ними по отдельности, и прогресс был уже очень заметным. Но пришло время для совместного тренинга этой занятной парочки по сексуальной гимнастике. Моя помощь была отвергнута категорически. А вот на её руководство супруги согласились. Оля трезво оценивала свои тренерские способности:
“У меня любой старый шланг встанет зенитной пушкой”. Кто бы сомневался. Одному мне было скучно плыть, поэтому я ограничился своей обычной разминкой, а на островок потом предложил сплавать своим очаровательным наставницам. Вот только не далековато ли для них? Индианки вообще-то не очень любят плавать.

— А кто тебя обогнал, когда ты рвался к своим котлетам, презренный бледнолицый пожиратель мяса? - возмутилась смуглянка Чарна.

— И кого я на целых полминуты пересидела под водой? - ехидно осведомилась Лалит. — Тоже мне, Джонни Вайсмюллер!

Постоянно отставая, я задал очень умеренный темп. Они мне нужны живыми и здоровыми. Пусть потом позубоскалят в своё удовольствие. Это с Ольгой я могу соревноваться в полную силу, а не с этими вегетарианками. По пути я несколько раз нырял, чтобы снизу полюбоваться небесно-грациозными движениями этих очень земных созданий. А ещё урок впереди. Аж облизнулся от предвкушения. Тьфу, какая вода солёная!

В полусотне метров от островка я отчётливо почувствовал, что живых существ на нём прибавилось, что они очень заняты и им не надо мешать. Поэтому мы проплыли мимо ближайшей микро-бухточки с языком песка и мелкой гальки и потихоньку выбрались на сушу рядом с ней, по свалившемуся с обрывчика стволу пальмы. Просочились сквозь баньяновые дебри и, ориентируясь по звукам, наконец узрели наших бразильцев. Они любили друг друга энергично и увлечённо, но, о великая Лакшми! — в примитивной миссионерской позе, в наихудшем её варианте. Ну, что тут сказать? Вне всякого сомнения, Ана Виттория имела от этого какое-то удовольствие, но стонала и вскрикивала она не столько от страсти, сколько от камешков и корней, впивавшихся ей в спину под двойной тяжестью тел. Муж явно ошибочно интерпретировал акустические сигналы и наваливался ещё сильнее. Католики, блин! Вот оно, наглядное свидетельство пагубности религиозных предрассудков. А ещё бразильцы! Но белые, в этом вся штука. Ладно, мешать им не надо. Мы с девочками так же бесшумно отступили, выбрались из-под этого сюрреалистического растения и расположились на самом дальнем от исполнителей супружеских обязанностей берегу. Выбрали подходящее местечко и занялись нашим делами. Сначала тантра-йога, а уже потом — секс.

— Пять. Для Чарны на сегодня хватит. Марк, отпусти себя.

Очень своевременное разрешение. Но сегодня я бы не сорвался и мог бы продолжать ещё, но Лалит виднее. Я поймал начало нового подъёма у Чарны и соединился с ним. Отпустил себя... Финал наступил у нас одновременно. Несколько минут непередаваемого блаженства, когда мы просто валялись на тёплой земле, приходя в себя. И как-то вдруг оно прошло. Ощущение пережитого счастья осталось, а вот обычного бессильного изнеможения, опустошённости не было. Мы оба одновременно сели и уставились друг на друга. А потом вдруг залились совершенно счастливым смехом. Господи, сколько же в ас силы, и как это здорово — жить!

— Ну, и чего теперь стоят эти твои римляне, со своим “Omnia animal tacit post coitum”?

— Ничего они не стоят! Нищие духом, ничего в любви не смыслили. Я их презираю. Лалитка, объясняй, что это было? Иначе я тебя сейчас поймаю и...

— Поймаешь, а толку? Ты сейчас способен только на самое примитивное, вот как эти. Отложим до завтра, ладно?

— Согласен. Но ты объясни.

— Объясняю. Ты ужасно тупой. Но мы с Чарной наконец-то проломили твою тупость, и ты всё делал правильно. Раньше ты останавливал себя на самой грани напряжением, зажимом произвольного сфинктера. Получалось, да, но ты энергию тратил. Останавливался, разгонялся. И снова — бац, экстренное торможение. Это вредно для тормозов, а то ещё может так занести... А сегодня ты поймал, наконец: не разгон и торможение, а взлёт и планирование, поймал восходящий поток — вверх, вместе с ним. Не управлять женщиной, а лететь вместе с ней. Вот вы и летели. Поздравляю.

— Это было чудесно! А почему ты нас остановила?

— Ты слишком сильный. Чарна устала. Надо было ещё отдохнуть. Ты был прав, обычно мы так далеко не плаваем. Но при других обстоятельствах здоровая сильная пара может продолжать неопределённо долго, пока женщина не поймёт, что ей достаточно.  Чарна поняла, а ты не почувствовал.

— Почувствовал, но неправильно понял. Чарна сама немножко виновата. Увлеклась и забыла, что ещё больше полкилометра плыть обратно. Мы бы с тобой её дотащили, но зачем? Ты умница, что нас остановила.

— На то я инструктор, детки. Учу вас уму-разуму.

Я слегка пошевелился, так лёгкое движение ногой, и гордый инструктор с размаху впечаталась очаровательной попкой в меня. Ну, не мог же позволить ей ушибить такую прелесть. Мы немного побарахтались. Ей удалось выскользнуть — гибкая, как змея — и с безопасного расстояния заявить:

— Завтра — это не сегодня. Понял?!

— Не-а. Я ужасно тупой.

Девчонки засмеялись.

— Зато из хорошей стали. Заточим. Сейчас ты ещё плохо соображаешь. Позже мы тебе растолкуем некоторые важные детали. А менее важные сам почувствуешь завтра со мной. Ещё несколько занятий, ты будешь способен учить. Кстати, Чарна, ты уже говорила с Мукешем?

— Вчера. Понимаешь, Марк, есть вещи, которые мужчине должен объяснить мужчина. Не потому, что нам чего-то стыдно, а потому, что мы не можем влезть в душу мужчины. Не можем чувствовать мужским телом.

— Понятно.

— Это тебе кажется. Похоже, Мукеш нам не понадобится, хотя он замечательный учитель. Особенно сегодня я это... Не знаю, как назвать. Я как будто растворялась в тебе, пропадала граница, и я ощущала себя — тобой. Ты необычный человек, ты какой-то другой.

Приехали. И как им это растолковать? Отвести вопрос, заблокировать интерес. Умею. Не проблема. Но вот не хочется так с ними. Именно с ними — не хочу!

— Да, я другой. И Оля другая. Мы это называем “транслировать”. Без слов передавать информацию. Без слов — это значит не посредством системы кодированных сигналов, а прямым потоком. Особенно ощущения, эмоции... И принимать можем. Это не телепатия. Мы очень серьёзно проверяли. Особый способ общения. Мы с ней оба эйдетики. Может в этом дело? Сами не понимаем. Но мы не уникумы. Знаем ещё нескольких таких.

— Лалит, завтра ты в это окунёшься. Не надо тратить силы на плавание. Сбереги их для этого. Как же с тобой хорошо и интересно, Другой!

Мы ещё немного поболтали, а потом стало понятно: пора, а то уйдут. Повернулся к баньяну и очень громко сказал в хаос фикусовых листьев:

— Ана Витториа, Рафаэл, если вы ещё постоите на месте, вас скушают муравьи. Нет, зря вы туда, там осиное гнездо. Идите к нам, не бойтесь, мы не злые.

Предельно смущённая пара выбралась из зелёной мешанины и медленно приблизилась к нам. Рафаэл был в обычных плавках, а его супруга — в пристойном для солидной сеньоры на отдыхе купальнике - бикини. В несколько даже смелом, я бы сказал.  Всё-таки Сан-Паулу — не Лиссабон.

— Присоединяйтесь к нашей компании, сеньоры. Несколько дней вас не видел, но у меня впечатление, что ваши проблемы как-то... ну, если не совсем разрешились, то значительно уменьшились. Садитесь прямо здесь. У нас, русских, есть поговорка: “В ногах правды нет”. Чёрт её знает, где она есть, но в ногах, смею вас уверить, она точно отсутствует. Тем более, что они устали. Это же надо, столько простоять неподвижно в этих зарослях, да ещё отбиваясь от кусачих муравьёв. Хорошо, что хоть ос не взбудоражили, хвала Всевышнему. Да садитесь же бога ради, не стесняйтесь.

Не стесняться им было трудновато. Мои голенькие наставницы сидели совершенно непринуждённо в обычных для Индии позах, не замечая некоторого странной напряжённости гостей. Весёлые чертенята приплясывали у них в глазах, но, конечно же, это только от общей жизнерадостности.

— Ана Витториа, расслабьтесь и успокойтесь. Клянусь, чем хотите, ваш супруг верен вам, как якорь кораблю. А его взгляд... Но это же абсолютно естественно. Он мужчина. Было бы противоестественно, если бы он сейчас пристально наблюдал вон тех попугаев. Или любовался моей, не смею спорить, весьма совершенной фигурой. Вот вы — совсем другое дело. Пожалуйста, мне это даже весьма лестно.

Ну, наконец-то. Заулыбались.

— Возможно я страдаю манией величия, мои дорогие, но приходится признать, что мы с Ольгой прямо-таки гениально разыграли тот психологический скетч. Судя по тому, что вы отказались от помощи здешних профессионалов: милой Амриты и великолепного Шендара, все ваши проблемы канули в вечность. Причём настолько глубоко, что вы отважились заняться любовью на лоне природы. Там не самое удобное место, а уж выбранная вами позиция вовсе ему не соответствовала. Смею надеяться, вы не сильно поранились, Ана Витториа? Но уж удовольствия точно лишились.

Сеньоры аж подлетели от негодования. Как это? Кто-то имел наглость за ними подглядывать! Их возмущению не было предела. Они...  да они... да всех нас в порошок и мельче! Ага, конечно и разумеется. Прямо вот, не сходя с этого места. В своём наиправеднейшем гневе сеньор и сеньора даже не заметили, как перескочили на родной португальский. Ну вот, начали уставать.

— Итак, господа, вам уже надоело орать или просто истощили запас известных вам ругательств и угроз? Впрочем, мне это безразлично. Извольте замолчать и слушать. Сесть на задницы и слушать. Сидеть и внимательно слушать. Сейчас я говорю, а вы сидите и внимательно слушаете. Очень важные слова вы внимательно слушаете.

Бразильская парочка в полном обалдении от равнодушно-бесцветного тона моментально заткнулась и опустилась на редкую травку. Я неторопливо поднялся и слегка навис над ними.

— У меня, Рафаэло, хоть я ни на секунду не офицер, есть вполне определённый собственный кодекс мужской чести и есть умение успешно его отстоять против дурацких нападок. Я этого не делаю по очень простой причине: у меня нет на тебя обиды. У нас очень большая разница в положении. В положении врача и пациента. Вы оба согласны, что