Дневник серийного убийцы

человека на метр от пола, закрепил канат, затем срезал верёвки, тем самым отделив стул от тела, и оставил висеть. Его тело судорожно болталось на канате, глаза налились кровью, хрипы за отсутствием поступления воздуха в лёгкие приятно нарушали тишину.

04. 10. 2039

Прошёл год с момента моего последнего убийства, жажда убивать так меня и не покинула. Наоборот, она ещё больше во мне начала разрастаться, играть в моём воображении, проигрывая различные варианты событий. Иногда на работе я представляю, как убиваю своего ненавистного начальника, который приходит с меня спрашивать отчёт по продажам, повышая на меня свой тошный голос за не сделанную вовремя работу. Я крепко сжимаю в руке ручку, нервно нажимая большим пальцем кнопку, и вонзаю её в правый глаз начальника, затем перехожу на шею, нанося удар за ударом в его второй подбородок остриём стержня, так что его кровь украшает моё лицо в багровый цвет. Всё это так красочно, будто переживаю по-настоящему, получая от этого неописуемый восторг! А по ночам порой снятся те люди, которых убил, они словно призраки прошлого, приходящие спрашивать: за что? Но ответа они от меня не слышат, я лишь язвительно улыбаюсь им в ответ. Можно ли подобные сны назвать совестью, взывающей к покаянию? Помнится, один мой хороший знакомый сказал: совесть придумали злые люди для того, чтобы она мучила добрых. Хорошая мысль, она словно оправдывает всё то зло, что ты совершил, более того, она косвенно утверждает, что ничего плохого не было сделано, всё это имело правое дело, которое принесло ту или иную пользу обществу. Возвращаясь к началу, мне следует описать причину, по которой я год никого не убивал. Итак, последнее моё убийство в заброшенном доме не было идеальным, как мне казалось, я допустил непростительную для себя ошибку. Молодой человек, которого я повесил, оказался сыном какой-то городской шишки, его пропажей быстро начали заниматься и через 3 дня его всё же обнаружили повешенным. На месте преступления были обнаружены следы моей уже бывшей машины, так же следы обуви, по которым смогли определить размер, приблизительный рост и вес. Но следы ещё мелочи по сравнению с тем, что меня видели у бара, что именно ко мне в последний раз жертва садилась в машину. Спасательным для меня кругом во всей этой истории оказался тот факт, что номера машины, кроме её цвета, никто не запомнил, а в лицо никто меня не видел. Эта оплошность заставила меня притаиться, начать жить обычной серой жизнью, подавляя в себе инстинкт хищника! К счастью, я из тех, кто умеет делать выводы из своих ошибок, и более такой глупости не допущу! Уже скоро я вновь выйду на охоту и воплощу все идеи за время затишья в действие!

13. 05. 2039

Год назад мне пришла интересная мысль: сколько времени потребуется, чтобы сделать из человека животное? Эта идея закрепилась в моем уме, и я начал подыскивать место, отдалённое от города. Им оказался заброшенный гараж площадью 18 квадратных метров с высотой потолка 3 метра, неподалёку от свалки. Потребовалось ещё полгода обустроить его полностью своими силами, а именно: заменить входную ржавую дверь на новую, сделать шумоизоляцию, провести электричество, которое будет работать на бензиновом генераторе, сделать маленькую комнату площадью 2 на 2 квадратных метра из керамзитобетона со сверхпрочным стеклом, пробить отбойным молотком бетон, затем выкопать яму в 2 метра для справления нужды, оснастить её камерой, чтобы я мог наблюдать за своим подопытным. Самое сложное из всей проделанной работы – привести в гараж и посадить на цепь эту свинью! Уже для многих – бывшего начальника, без которого все смогут вздохнуть с облегчением!

26. 05. 2039

Как и следовало ожидать, его поведение было подобно предыдущей жертве. В его глазах читался первобытный страх и вместе с ним вера и надежда в своё спасение. Привязанный к цепи, как дворовая псина, он в пустоту сотрясал воздух криками: тебе это с рук не сойдёт! Меня уже ищут, и когда найдут, тебя ждут нелёгкие времена, я добьюсь, чтобы ты сгнил в камере! Он отчаянно пытался выдрать из серой стены цепь, бился в истерике руками и головой о затонированное сверхпрочное стекло, надрывал свою глотку в надежде быть услышанным, швырял в стену миску, и содержимое в ней хрючево растекалось по керамзитобетону. На вторую неделю его жалкие вопли сменились на умоляющие: хорошо! Чего ты хочешь? Я постараюсь тебе это дать, и даже если не смогу, клянусь! Я сделаю всё, чтобы ты это получил! По обыкновению, я продолжал молчать и наблюдать со стороны за своим питомцем. Больше он не швырял миску еды в стену, видимо, старался сохранить в себе силы для возможности каким-то для него чудом выбраться из своей клетки, а возможно, просто не хотел умереть от голода. Я продолжал наблюдать со стороны, не входя в контакт, полностью игнорируя вопросы, просьбы и, конечно, его нытьё о том, что от него воняет, как от бомжа, и что ему срочно нужно помыться. Спустя месяц его пребывания в 2-метровой комнате, изолированным от общества и какого-либо общения со мной, подопытный начал сходить с ума. Поначалу он сам себе рассказывал стихи, пел песни, вычитал и умножал, просто говорил сам с собой о том, что он сделает, когда выберется из этого проклятого места, и сам себе отвечал: это невозможно, глупец! Ты здесь сдохнешь! Иногда просто кричал что есть сил, а затем он перестал это всё делать и, лишь уткнувшись в угол на четвереньках, стал пытаться прислушаться к стенам, словно ожидал услышать своих спасителей, временами покрикивая. По прошествии ещё недели подобное наблюдение наскучило, и я решил добавить небольшое разнообразие. Теперь его кормление было не каждый день, как прежде, а раз в 3 дня. Словно голодная шавка, он набрасывался на еду в миске и ел как свинья, жадно, озираясь по сторонам, словно выискивал тех, кто может отнять у него эту дерьмовую жратву!

28.05.2039

Каждый раз, когда приносил еду подопытному, я слышал, как он нашёптывал один и тот же стих:

И будет дух твой одинок.
Под серым камнем сон глубок,
И никого — из всех из нас,
Кто б разгадал твой тайный час!

Смрад, что доносился из ямы, вызывал рвотные позывы, мешая услышать этот стих полностью. Подумать только, что какой-то стих пробудит во мне человечность, которую убил в себе два года тому назад, к этому исхудавшему, испуганному, зажавшемуся в угол существу. Но вместе с чувством, что давно отверг, пришло четверостишье, которое я стал нашёптывать:

И там где милосердие проснётся,
Лишь стуком молота глухим все обернётся, 
Цитата что в уме давно спала,
Или;, Или;! лама; савахфани;!
От страха пробудится снова!

Скрежет лезвия топора по холодному серому бетону и шаги, приближающиеся в тусклом мерцающем свете ламп, всё ближе и ближе, заставляли жертву трястись от страха. Его глаза расширились, губы судорожно задрожали, на глазах появились слёзы, а под ногами, подобно ребёнку, обмочившемуся в штаны, появилась маленькая лужа. Ударом топора я прервал своё четверостишье, звонкий звук холодного лезвия о бетон вмиг отсоединил палец правой руки от кисти, неистовый крик боли заполнил собой маленькую комнату. Своей трясущейся левой рукой он пытался хвататься за отсечённый палец, в жалкой надежде остановить сильное кровотечение. Ещё с минуту я продолжал наслаждаться его болью, бесполезным попыткам остановить кровь и, конечно, его криками. А затем положил под лезвие левую руку, силой разжал кулак, выбрал своей мишенью мизинец и вновь одним ударом лишил ещё одного пальца, и вместе с ним подопытный рухнул без сознания на холодный пол, накрыв собой лужу мочи, смешанную с кровью. Я остановил кровотечение, перевязав туго тряпками руки, аккуратно собрал ампутированные пальцы в целлофановый пакет для подарка на восемнадцатилетие его сына. Хотелось бы, конечно, видеть его выражение лица в тот момент, когда он откроет конверт с долларами на обложке и в нём увидит маленькую часть своего любимого отца. Он очнулся уже вне двухметровой комнаты, в которой провёл свои мучительно долгие, сводящие с ума три месяца жизни, лёжа на столе, пристёгнутый крепко ремнями, со страхом в глазах и пеленой слёз. Помнится, кто-то однажды сказал: и страх испытывает голод, чем больше его кормишь, тем сильнее он становится. И согласно этому выражению я взял в руку секатор для резки веток, не без труда разжал челюсть и отрезал ему язык. Громкое мычание с долей нелепого звука из-за переполняемой багровой жидкости во рту, подобно полосканию горла, весьма поразительно демонстрировали его боль. Глядя на этот окровавленный кусок мяса в руке, мне пришла интересная мысль: каков он на вкус? Пока мой бывший начальник мучился от боли, захлёбываясь собственной кровью, издавая тошные звуки, я достал железную миску, налил в неё воды, включил настольную электрическую плиту, затем, как вода вскипела, бросил язык, предварительно отмытый от крови. Примерно через сорок минут я опробовал сей деликатес прямо у него на глазах, а затем скормил ему частицу себя самого. По вкусу язык был схож со свининой вырезкой, такой же нежный и сочный на вкус.

  — Николай Иванович! Пациент 276 очнулся от снотворного и он бушует! — Что Вы, милая, под этим подразумеваете? — Пациент ломится в дверь, кричит, что всех убьёт, если ему не вернут то, что у него украли! — Ах да… не ожидал, что он очнётся так скоро, я так и не успел дочитать его больную писанину, а ведь самое интересное место началось в его истории. Пойдёмте, милая, пойдёмте скорее!