Узники Речного ловца

Сидели у пятиэтажки, где ютилась квартирка Анны - наследство от бабушки, земля ей пухом. Ныне их общее пристанище - логово дракона, по высокопарному выражению Джа. Ждали друзей, болтали.



- … Стереосистему «Panasonic», и это была бомба. А на восемнадцатилетие вручили пачку резинок "Феликс", чтобы показать свою продвинутость. Кинула в сумку, там они провалялись два года.

- Зачем? – осведомился Джа безраличным тоном, за которым сквозило раздражение. - Таскать резинки без дела?


Он вытащил из пачки сигарету, прикурил, и швырнул Анне зажигалку.


- Думала, пригодятся.


Анна понимала, что рассказчик из неё не бог весть. Об этом с детства твердили все: друзья, учителя, родители. И всё-таки муж мог бы ради приличия не тыкать её, как тычут нашкодившего котенка мордой в лужу. Если не говорить обо всём, что лежит на душе, зачем семья?

- И что дальше?

Джа отвёл за ухо волосы, остриженные ниже плеч. Черты в обрамлении локонов напоминали профили римских статуй, единственно нос был длинноват.


- Ничего интересного.

Анна махнула рукой, вспомнив позорную попытку избавиться от девственной плевы. К двадцати годам гордость превратилась в постыдную ношу, которую хотелось бросить - как можно скорей, во что бы то ни стало.


Иначе не объяснить, как она оказалась в той идиотской ситуации.

...Конец ноября, безлюдный парк.

Словно со стороны, Анна видела себя у дерева с презервативом в руке: нескладная фигура в куртке из секонд-хенда и грубых берцах, волосы, стянутые в хвост, выбиваются из прически, лезут в лицо, их приходится сдувать уголком губ. Этот жест она подсмотрела у одной киноактрисы.

Тщедушный парень, с которым они знакомы без года неделю, накачивается пивом и теребит рукой в штанах, бормоча: «Сейчас, сейчас… Ты куда? Погоди, он встанет…»

Как его звали, того неудачника – Валера, Влад? Впрочем, какая разница.

- У презервативов истёк срок годности. Я их выбросила.

  - Тупо! Могла набрать воды и скинуть с балкона.

- Гонишь? Я жила на втором!

Джа расхохотался. Анна поддела носком туфли коричневый желудь с зернистой шляпкой, и тот со стуком покатился с лестницы, зацепился о ветку и замер у края решетки канализации. На миг ей захотелось, чтобы желудь провалился в люк и уплыл по подземной реке в преисподнюю.

- Это отговорки.

- Вот как? Что бы ты сделал на моём месте?

- Мои гондоны не лежали без дела, - пожал плечами Джа.

Он переступил с ноги на ногу в узких брюках, небрежно откинул волосы, и Анна нехотя залюбовалась. Гибкий торс, широкие плечи, узкая талия. Это вообще законно – быть таким красавчиком?

Они познакомились в студии живописи. Анна упражнялась в набросках с натуры, Джа ей позировал.

Впервые в жизни Анна чувствовала себя желанной, соблазнительной, почти даже хорошенькой. «У тебя греческая грудь», - шептал Джа, проводя указательным пальцем по её предплечью вверх, потом вдоль ключицы, и наконец, вниз, к источнику взаимной страсти. «Тебе кто-нибудь говорил, что ты сложена, как античная статуя?»

А через три месяца тест показал две бледно-розовых полоски.

«Я дам ребенку своё имя. Но не думай, что я собираюсь хранить верность», - заявил новоиспеченный муж в день их бракосочетания.
– «Драконы должны любить многих».

На пустынной дороге зарычал мотоциклетный двигатель. Звук доносился издалека, тихий и злой, словно рык первобытного зверя.

- Наши едут, - оживился Джа.
- С чего бы? Наши ходят пешком.
- Увидишь! – кивнул Джа с торжественным видом, с каким, должно быть, пророки возвещали народам благую весть. Позёр, хмыкнула Анна.

Муж оказался прав. Звук приближался, и через десять секунд из-за угла вырулил Этьен на спортивном байке.

Полированный корпус сиял белоснежным блеском. Новёхонький, прямо из мотосалона, на краску ещё не осела дорожная пыль. Лицо Этьена в луче ночного фонаря светилось гордостью.

За его спиной, крепко вцепившись в талию, съёжилась малолетка в джинсах и маечке. Едва байк остановился, девчонка неуклюже слезла с седла и стала разминать затёкшие руки.

В Хлебосольске осень наступает позже, чем в других местах, и держится почти до конца декабря. Но после заката бывает довольно свежо. Без куртки запросто схватить простуду. Как видно, девчонку не волновали такие мелочи.

Этьен закатил железного коня на тротуар и двинулся к парочке. Анна махнула рукой ради приветствия, Джа по-хозяйски сжал её ягодицу.

- Прошу приветствовать Натали, - Этьен представил холодостойкую спутницу. – Натали будет поступать на юриста, а пока убирает столы в пиццерии. «Томатный Джо», слышали? Кстати, пицца у них объедение, а рекоманде;. Натали, знакомься: этого странного волосатого типа зовут Джа, его жена Анна, художница, а Джа у нас… напомни, чем ты занимаешься?

Джа приосанился:

- Всем понемногу. В основном снимаюсь. В кино.

- Ясно, – ухмыльнулся Этьен. – Не пробовал найти работу?

- Иди ты! Мне хватает на жизнь.

Этьен примирительно кивнул, хлопнул Джа по предплечью.

- Ладно, шучу. Проехали.

Анна наблюдала их пикировку, с трудом признаваясь себе, что не выносит лучшего друга своего мужа. Терпеть не может, и ничего с этим не сделать.

Этьен и Джа - на самом деле Олег - дружили со школы. Со второго класса, или дольше. Столько даже не живут. Отец Этьена, пластический хирург, познакомился в сети с его мамой – молодой учительницей химии.

Вместо того, чтобы забрать невесту в солнечные Канны, хирург приехал в Хлебосольск, чтобы возделывать здешние поля. Недостатка в пациентках по обе стороны океана у него не было, а любовь к экзотике оказалась плодотворной: в семье родились трое сыновей и дочь. Этьен второй по старшинству.

После школы пути приятелей ненадолго разошлись. Однажды Этьен и Джа, независимо от друга, попали на слёт ролевиков. И хотя Этьен играл за команду эльфов, а Джа сражался в рядах орков, это не помешало им заново стать не разлей вода.

Разные, как день и ночь: раздолбай Джа, ищущий приключений на голову и другие части тела, и правильный, благоразумный, до занудства трезвомыслящий Этьен.


Их связывало одно увлечение и общие подруги, чаще одна на двоих. Пресытившись очередной спутницей, Джа передавал её Этьену, как надоевший свитер или пару обуви. Анне претило думать о том, как близко Этьен был знаком с любовницами её мужа.


- Кто хочет дунуть?

Муж заговорщицки подмигнул, доставая из внутреннего кармана полотняный мешочек с расписной трубкой. Её подарок ко дню рождения.

- Я пас, - Этьен кивнул на байк, небрежно припаркованный поперек тротуара.

- Хочу! – выпалила Наташа, будто наперекор ему.

Анна украдкой рассматривала пигалицу. На вид девчонке нет семнадцати, но женская внешность лукава.

- Это табак? – кивнула на трубку Наташа. Голос её был тонким и неприятно пронзительным. Так пищат выпавшие из гнезда птенцы. Должно быть, ей все же нет семнадцати.

- Лучше. Вдохни, но не затягивайся, - Джа задержал вдох, и с блаженным видом выпустил белое кольцо дыма. Протянул загубник Наташе, наклонившись почти к лицу. – Скорей, пока не погасла.

Осенний воздух заволокло сладковатым облачком. Девчонка послушно обхватила глиняный загубник, втянула жар и сразу раскашлялась. Анна ухмыльнулась.

- Ты правда играешь в кино? Я тебя не видела, - спросила пигалица.

- И не должна. Я каскадёр. Делаю трюки.

- Взаправдашний? – пискнула Наташа. Тельце её было под стать голосу: руки-спички, ноги-спички, хвостик, повязанный детской резинкой, узкая грудная клетка, в которой негде поместиться дыханию. Вот и попискивает, словно воробушек, выпавший из гнезда.

- Потрогай и убедись.

Джа снял руку с ягодицы Анны, протянул Наташе согнутый локоть. Девчонка ткнула пальцем в бицепс и глупо захихикала.

- А за кого ты сейчас играешь?

- Не за кого, а кого. Это коммерческая тайна, - с нажимом отчеканил Джа. - Вообще в батальных сценах. Дерусь на шпагах, скачу верхом.

- Батальные сцены? – переспросила Наташа. – Это где целуются?

Ох уж эти будущие юристы, вздохнула Анна. Она-то уже в седьмом классе знала на память основы Конституции. С другой стороны, как это помогло в личной жизни? Наверное, девчонка права, что не забивает голову чепухой.

- Сейчас объясню.

Джа подхватил Наташу под локоть, та чуть заметно вздрогнула. Парочка побрела к растущим у обочины кустам, и укрылась в их тени. Подбородок Джа интимно склонился к макушке пигалицы.

Анна с Этьеном остались одни, с глазу на глаз. Говорить было не о чем, и оба натянуто улыбались, стараясь не смотреть на кусты. Чтобы заполнить неловкую паузу, Анна похвалила байк:

- Огонь машина. Давно у тебя?

- Меньше месяца. Получил права, и сразу в салон.

- Прокатишь?

- Не вопрос! Заодно оценишь движок. Эти двое не заметят, что нас нет.


Этьен устроился на сиденье, застегнул шлем и нажал кнопку стартера. Анна умостилась сзади.

Она уже корила себя за то, что напросилась поехать с Этьеном. Какая муха её ужалила? Она же боится скорости! До тошноты, до панических атак - вот как боится.

В детстве Анна ненавидела аттракционы: её мутило на любой карусели, даже самой мелкой, малышовой горке. Пока другие дети покидали слонов и лошадок с восторженными криками, маленькая Аня застывала, пытаясь унять дрожь в коленках, молча глотая предательские слёзы. С возрастом ничего не поменялось.

- Только не гони, ладно? Меня укачивает. Могу сблевать, испачкаю сиденье.

- Не вопрос, буду красться в крайнем правом. Держи меня за талию, и не отпускай ни в коем случае.

- Принято.

Этьен выжал сцепление. Они медленно проехали переулок и свернули на Платановый бульвар, разделенный надвое небольшим сквером. Улица была пуста, только впереди, у поворота на Мотострелковую светились габариты легковушек.

- Не против музыки? – крикнул Этьен.

Анна кивнула в знак согласия, не сразу сообразив, что водитель не видит жеста.

- Врубай! – крикнула она.

Из динамика зазвучали аккорды. Хриплый голос Криса Ри пел про «Голубое кафе». Эта песня всегда открывала ей тайную дверь в иную реальность. В мир, где она, хотя бы в мечтах, была свободной, легкомысленной и храброй. Где она могла мчать, не заботясь о скорости, по бесконечному шоссе навстречу ветру.

…Мой мир – это мили бесконечных дорог, за которыми тянется вереница из разбитых мечтаний. «Где же ты был?» - спросишь ты. Мы встретимся в Голубом кафе…

Анна беззвучно зашевелила губами, вторя словам песни.

Этьен оказался аккуратным ездоком. Хоть тут его педантизм пошел на пользу. Страх утих, и Анна стала свыкаться с движением и потоком ветра, бьющим в лицо.


Они выехали на Мотострелковую, и свернули в зажатый одноэтажными домишками переулок, круто сходящий к реке.

Песчанка, большую часть времени мелководная, в грозу превращалась в стремительный поток, который норовил вылиться из русла и затопить набережную, оставив после себя на мостовой речной мусор, тину и сероватый песок, похожий на цементную грязь. Одним словом, Песчанка.

У мостика, перекинутого дугой через реку, Этьен остановился и заглушил байк. На немой вопрос Анны махнул рукой:

- Идём за мной! Покажу кое-что интересное.

Не оборачиваясь, он перешел по мосту на левый берег, и нырнул на лесенку, ведущую к пирсу.

Анна послушно шла следом. Они остановились под навесом, в закутке, где