Легенда двадцать шестая. Русский След

На краю света, где даже ветер устал от холода, двое стариков стояли перед воротами, покрытыми льдом.
Дикий Ден — с бочонком виски за спиной, с бородой, полной снежных хлопьев и воспоминаний о сотнях зим.
Одноглазый Гарри — с кольтом на бедре, с единственным глазом, видящим не только тени, но и память земли.

Перед ними — деревня, которую никто не отметил на картах.
Не потому что она мала.
А потому что её не должно было быть.

Здесь не было ни индейских шаманов, ни ковбоев.
Только трубы домов, дым из которых вился в воздухе, как древние заклинания.
И лица — знакомые.
Слишком знакомые.

Их встретил мужик по имени Николай, высокий, с бородой, как у самого Дена, и взглядом, который будто знал их уже давно.

— Вы пришли, — сказал он просто.
— Мы вообще не знали, что идём сюда, — ответил Гарри, щурясь в снежную даль.
— Значит, вы были нужны здесь.

Они вошли в дом, где пахло дымом, водкой и чем-то ещё — чем-то родным, хотя они никогда раньше не были в этих краях.

Внутри сидели трое:

Михаил — стрелок, глаза как два холодных стекла.
Евгений — здоровяк, с руками, способными сломать быка пополам.
Анастасия — женщина с голосом, способным заморозить кровь и разморозить сердце одним словом.
Гарри посмотрел на них.
Потом на Дена.

— Ты чувствуешь?
— Да, — ответил Ден. — Это… странно. Как будто я услышал собственный смех через сто лет.

Николай подошёл к шкафу, достал бутылку. Она была покрыта пылью времени.

— Эту бутылку нашли в погребе, когда перестраивали дом моего прадеда.
Написано: «От Гарри и Дена. Для тех, кто будет после».

Ден фыркнул:

— Я не помню, чтобы мы это оставляли.
— Ты же всегда говорил, что память — самое хрупкое стекло, — напомнил Гарри.

За столом, за первыми глотками знаменитого виски, Николай рассказал им историю, которую никто не записал, но все знали на уровне крови.

Когда-то, давным-давно, один американец с одним глазом и его друг, великан, потерявший себя в лесах России, спасли деревню от чего-то страшного.
Что именно — не помнили.
Но остался след: дома, построенные так, чтобы отражать тени.
Обряды, повторяющие слова на чужом языке.
И имя — «Старшие Братья», которые вернутся, если мир снова начнёт трещать по швам.

— Вы двое — герои былин, — сказал Михаил. — Но теперь вы реальны.
— Или мы стали легендой, потому что вы нас запомнили? — спросил Гарри.
— Возможно, — ответила Анастасия. — Память — самое мощное оружие против забвения.

Ночью началось.
Сначала — ветер. Не простой. А такой, будто он шептал имена умерших.
Потом — тени. Они двигались неестественно. Слишком долго задерживались в углах.
А потом — крик.
Деревня проснулась. Люди выскакивали из домов, не понимая, что происходит.

— Он вернулся, — сказал Николай, беря ружьё. — То, что ваши предки победили, не умерло. Оно ждало.
— Что это? — спросил Ден.
— Мы называем его Изгой.

Не человек. Не дух.
Это то, что остаётся, когда забывают свои корни. Когда теряют связь с тем, кто ты есть.

— Это — забвение, — добавила Анастасия. — И оно голодно.

Они встали в круг, спина к спине.
Гарри — впереди, с кольтом, заряженным пулями, сделанными из старых серебряных монет и слов на языке, которого больше нет.
Ден — сзади, с бочонком виски в одной руке, а в другой — топор, который он взял у кузнеца.

Михаил и Анастасия — по бокам.
С ружьями, косами, оберегами и молитвой.

Из тьмы вышел он.

Изгой.

Не лицо.
Не тело.
Просто движение холода.

Он хотел забрать память.
Забрать имена.
Забрать связи.

Но Гарри выстрелил.

Пуля врезалась в него, и он закричал.
Не от боли.
От осознания.

— Ты — не первый, кто хочет стереть нас, — сказал Гарри. — Но мы всё ещё здесь.

Ден поднял бочонок.

— Если ты хочешь забыть, — сказал он, — тогда попробуй вспомнить.

Он открыл крышку.
Воздух наполнился запахом правды.

Изгой заколебался.

Он начал видеть:

Как люди пили, смеялись, любили.
Как они плакали, теряли, находили.
Как хранили память, даже когда хотели забыть.

И тогда он рассыпался.

Не как снег.
Как воспоминание, которое решило отпустить.

Утром деревня проснулась под солнцем, которое слишком долго не заглядывало сюда.

Люди обнимали друг друга.
Пели песни, которых никто не записывал.

Гарри и Ден стояли у ворот.

— Может остаетесь? — спросил Николай.
— Нет, — ответил Гарри. — Мы уже не принадлежим одному месту.
— Но вы будете помнить? — спросила Анастасия.
— Всегда, — сказал Ден, протягивая ей маленькую флягу. — На случай, если он вернётся.
— А если вы придёте снова?

Гарри улыбнулся.

— Тогда мы спросим, как бурбон.
А вы скажете, что он — как порох: и греет, и жжёт.

Когда они уходили, снег шуршал под ногами, как страницы старой книги.

— Интересно, — сказал Ден, — а были ли мы здесь раньше?
— Возможно, — ответил Гарри. — Или они нас создали. Или мы их. Или всё вместе — часть одного и того же рассказа.
— Так это конец?
— Нет.
Это лишь одна из глав.

А история продолжается несмотря ни на что.