Право на счастье гл. 14

дольше, остановившееся поодаль жёлтое такси разрешило, наконец, все догадки и сомнения. Из него выбрался живой и невредимый объект переживаний и, отпустив шофёра, направился к своей машине.  Дубов вышел к нему.
   ̶  Спасибо огромное, Олег! Я твой вечный должник,  ̶  первым делом поблагодарил Владимир.
   ̶  О чём речь! Будем друзьями?
   ̶  Будем!  ̶  Они обменялись крепким рукопожатием.
   ̶  Всё нормально?  ̶  осторожно спросил Дубов.  ̶  Ты цел?
   ̶  Да, порядок. Как видишь.
   ̶  Знаешь этих ребят?
   ̶  Может, где-то и встречались, да не обращал внимания. Но парни серьёзные.
   ̶  Думаешь, ещё появятся?
   ̶  Кто знает?!
   ̶  Если что – зови! До свидания вам.
   ̶  Подожди, я подвезу тебя.
   ̶  Не надо, я доберусь. Смотри, у тебя пиджак порван!
   ̶  Я в курсе. Сейчас переоденусь.
Парни перебросились ещё несколькими негромкими фразами, и Олег, попрощавшись, ушёл. Владимир вернулся, наконец, к Тане, но та обиженно отвернулась.
   ̶  Малыш! Прости меня, пожалуйста.
   ̶  Отвези меня домой,  ̶  не поворачивая головы, сказала Таня.
   ̶  Я не могу ехать в таком виде. Мне надо переодеться. Прошу тебя, зайдём ко мне? Я быстро.
   ̶  Нет, я подожду здесь.
   ̶  Тебе тоже не мешает умыться и привести себя в порядок.
Здесь он был прав. С красными глазами и взлохмаченными волосами дома показываться нельзя.
   ̶  А что скажут твои родители?  ̶  послышался неуверенный ответ.
   ̶  Я живу один. Пойдём, не бойся,  ̶  он осторожно тронул её рукой за плечо. Таня обернулась и в свете фонаря увидела кровь на костяшках его пальцев. Стало стыдно: парень защищал её до крови, рисковал жизнью, а она обижается!
   ̶  Хорошо, пойдём. Только туда и обратно.
   ̶  Конечно, я же сказал.
  Они вышли наружу. Владимир снял пиджак с полу-оторванным рукавом, повесил его на руку и они быстро проследовали в подъезд мимо целующейся на скамейке парочки, которая предусмотрительно для себя погасила лампочку над входом.
  В квартиру Таня вошла без особого энтузиазма. Её мучил стыд. Прийти в дом к одинокому мужчине для девушки непростительно. Но и перспектива показаться  в растрёпанном виде перед родителями была не радужной…
Раздался лёгкий щелчок, и помещение, оказавшееся прихожей, залил зеленоватый свет.
   ̶  Проходи, пожалуйста,  ̶  радушно пригласил хозяин.  ̶  Вот ванная, туалет. Будь, как дома. А я пока переоденусь.  ̶  И он скрылся в глубине квартиры.
  Преодолевая смущение, Таня быстренько проделала необходимые процедуры, причесалась и заплела волосы в косу. Спустя несколько минут она уже вновь стояла в прихожей у двери. Теперь можно было немного осмотреться.
   Здесь было что-то сказочное. Изящной формы плафоны освещали пространство и стены, оклеенные удивительными обоями так, что создавалось впечатление нахождения в светлом берёзовом лесу. Огромное на всю стену зеркало усиливало это впечатление. Возле  зеркала висели часы, выполненные в виде хрустального домика под елью. Маленькая белочка ритмично подносила к мордочке золотой орешек в такт уплывающему в бесконечность времени. Часы издавали мелодичный, ласкающий слух звон. Стрелки показали 21.00, и по квартире разлилась мелодия песенки «Во саду ли, в огороде».
   ̶  Как интересно!  ̶  сказала Таня появившемуся из комнаты Владимиру.  ̶  Я никогда такого не видела.
Он довольно улыбнулся:
   ̶  Сделано по заказу. Пройди в комнату, присядь, пока я буду умываться. Может быть, тебе и там что-нибудь понравится. У меня неплохие вещицы есть.  ̶  С этими словами он скрылся в ванной. А Таня продолжала стоять у входной двери, борясь с любопытством. Наконец последнее пересилило, и она сказала себе, что заглянет лишь на секундочку.
  Ноги утопали в серебристом ворсе ковровой дорожки, ручейком убегавшей в большую комнату. Там дорожка словно впадала в огромный ковёр. В глаза бросилась дорогая мебель вдоль стен, наполненные книгами и статуэтками шкафы, красивый диван и кресла.     На одной стене ближе к окну, в аккуратном порядке расположились полки с пышной зеленью. Всё отличалось изысканным вкусом, но главное – необычайная чистота кругом и свежесть. Что называется, ни пылинки. И вся обстановка призывала присесть и расслабиться, создавая лирическое настроение. Таня прислушалась: в ванной шумела вода. Осторожно коснулась пальцами серо-голубого ворса обивки дивана,  Какой гладкий и приятный наощупь!
  Прикрыв глаза, девушка осмелилась присесть и снова прислушалась. Журчание в ванной продолжалось. Недавно пережитое потрясение стало восприниматься не столь остро. Просто, как страшный сон…
  Неожиданно Таня почувствовала на себе взгляд,  мгновенно обернулась и тут же вскочила с места. Владимир стоял, прислонившись к косяку двери, и с нежной улыбкой наблюдал за ней. Он уже переоделся в чёрные брюки и серую рубашку.
   ̶  Я готов! Но, может быть по чашечке кофе? Уже сварил.
В комнату, в самом деле, вплывал тончайший аромат, вызывающий прилив слюны.
   ̶  Владимир, ты сказал, что мы сразу уйдём…
   ̶  Да, конечно... Но у нас ещё есть немного времени. Мы же из ресторана ушли намного раньше. Пять минут погоды не сделают.  ̶  Видя в глазах девушки колебания, он приободрился.  ̶  Я сейчас сюда принесу.
  И снова она не смогла возразить настойчиво: в самом деле, выпить чашку кофе дело нескольких минут. А пить и в правду хотелось.
  Молчание, принятое за согласие, через тридцать секунд было вознаграждено вкуснейшим напитком. Поставив поднос на журнальный стол из стекла, Владимир взял свою порцию и сел на диван, жестом приглашая и гостью. Он нарушал правила этикета, разрешающие мужчине присесть после женщины, но это был случай исключения. И нарушение подыграло ему: Таня осторожно примостилась на краешке кресла.
   ̶  Ты ещё сердишься на меня, малыш?  ̶  Вопрос прозвучал, будто, между прочим.  ̶  Скажи правду.
   ̶  Я не хочу, чтобы ты ещё когда-нибудь дрался,  ̶  сказала Таня, забавно сведя брови, словно обиженный ребёнок.  ̶  Я не могу этого понять!
   ̶  Чего именно?
   ̶  Почему ты обязательно дерёшься!
Владимир сдержал улыбку:
   ̶  Не знаю, так получается. Давай уже забудем об этом, малыш! Ходить куда-либо нам больше не придётся, как я и обещал. Значит, и драк больше не будет.
   ̶  Ты ведёшь себя так, словно ничего не произошло!  ̶  укорила гостья.
   ̶  Я именно так и считаю.  В самом деле, ничего страшного не случилось, зря ты так возмущаешься…
   ̶  Зря возмущаюсь!? У тебя была кровь на руке!  ̶  она посмотрела на его руку, но там не было никаких следов.
  ̶  Это была не моя кровь.  ̶  Он немного помолчал.  ̶  Значит, мир? Давай же, наконец, помиримся.
  Таня тихонько вздохнула, осторожно поставила чашку на поднос и приняла протянутую для примирения ладонь. Владимир нежно сжал её пальцы и поднёс их к своим губам. Рука девушки дёрнулась, будто коснулась открытого огня, но освободиться не смогла. Жар поцелуя перекинулся на раскрытую ладонь, сделав вдруг всё тело неспособным к сопротивлению, и «наступающая сторона» не замедлила воспользоваться положением.
  Незаметно для себя самой девушка оказалась на мужских коленях в полной оккупации сильных рук. И вот две пары глаз оказалась друг против друга: чёрные, горящие страстью и карие, подёрнутые дымкой полной капитуляции… 
  Но в какой-то непостижимый миг Таня поняла, что ещё немного, и произойдёт что-то непоправимое.
   ̶  Пожалуйста, не надо!  ̶  вскрикнула она, вырываясь,   ̶  отпусти меня!
Владимир нехотя отстранился и с сожалением разжал объятия. Прикрывая пылающие щёки ладонями, Таня пошла в прихожую. Парню ничего не оставалось, как пойти следом.
Таня надела туфельки и строго сказала:
   ̶  Владимир, мы сейчас же уходим! Вспомни, что ты обещал?
   ̶  Да-да, я помню!  ̶  он задумчиво потёр подбородок.  ̶ … Мне нравится, как ты произносишь моё имя. У тебя оно звучит, как в храме…  ̶  Он глядел на девушку продолжительным взглядом. Ну не мог он ей сказать, что у него из головы не выходят последние слова длинноволосого: « Ты не позволил мне всего лишь потанцевать со своей девчонкой. Так запомни: я возьму от неё большее! И поделюсь с товарищами ». Жаль, из-за появившихся  милиционеров, не успел добраться до «смельчака», только немного подрался с его свитой.   Нужно ли было верить в реальность его угрозы? Судя по настойчивому преследованию, вполне! Таня не всегда будет рядом, а выследить её особого труда не составит. Номер и марку машины, скорее всего, хорошо запомнили. Вычислив её хозяина, выйдут на девушку. Что же делать? Как застраховать её? Сказать правду – значит запугать окончательно. Промолчать – дать лишние шансы врагу.
  Мысль, что его любимая, совершенно невинная девочка, может стать жертвой этих негодяев, убивала. Это сокровище должно принадлежать только ему – Кореневу! И чем раньше – тем лучше. Хотя это и будет вопреки его чести.
  Владимир  прислонился спиной к стене и прикрыл глаза. В его голове созревало смелое решение. Глядя на его побледневшие скулы, Таня подумала, что её  парню стало плохо. Вдруг его  всё-таки, ударили? Она  шагнула к нему и коснулась пальцами его щеки, чего делать было не надо:
   ̶  Что-то случилось, Владимир? Тебе плохо?  ̶  Утвердительный кивок испугал окончательно.  ̶  У тебя что-то болит?
   ̶  Сердце…
   ̶  Может, «скорую» вызовем?
   ̶  Нет, моя самая лучшая в мире «скорая помощь» уже здесь… ̶  Он взглянул в перепуганные глаза, чуть улыбнулся и ткнул пальцем в свою грудь, где от принятого решения сердце пыталось выбить грудную клетку.  ̶  Послушай…
Немного помедлив, Таня приложила ухо к его груди и ойкнула.
   ̶  Тебе нужно выпить чего-нибудь! Ты не говорил раньше, что у тебя больное сердце.
   ̶  Оно больно тобой, малыш.  ̶  Он пытался совладать с голосом.  ̶  Мне показалось, что ты не любишь меня.
   ̶  Что ты! Я люблю тебя! – Она смотрела с тревогой.
   ̶  Почему тогда ты бежишь от меня и заставляешь сомневаться?
   ̶  Я боюсь,  ̶  девушка смущённо отвернулась.
   ̶  Боишься – значит, не доверяешь. Не доверяешь – значит, не любишь!  ̶  Он говорил негромко, словно складывал свои доводы на блюдце, продолжая оставаться в том же положении, и только его глаза смотрели неотрывно и завораживали.  ̶  Если любишь, обними меня.  ̶  Видя колебания, Владимир сам осторожно коснулся девичьих плеч. – Хочешь быть моей женой?
  Таня почувствовала, как вдруг в собственной груди стало тесно, как сердце остановилось и вновь забилось сильными тяжёлыми толчками. Из охрипшего горла вырвалось одно слово:
   ̶  Хочу…
   ̶  В таком случае, то, чего ты так боишься, рано или поздно случится…
   ̶  Да… – От смущения она даже зажмурилась.   ̶  Но я же пока не жена…
   ̶  Будешь! Обязательно будешь,  ̶  Освобождённая страсть отогнала мысль о том, что его поведение – очередное проявление эгоизма. Прочь колебания! Он всё равно  женится на той, которую так любит, он уничтожит безо всякой жалости любого, посягнувшего на то, что по праву принадлежит ему и только ему. Владимир осторожно приник к послушным губам,  неумолимо вовлекая девушку в поток собственного желания, который быстро подхватил обоих и понёс в невесомость…
   ̶  Я люблю тебя, малыш,  ̶  шептал он, неся драгоценную ношу в свою спальню,  ̶  ничего не бойся!  ̶  Сердце продолжало биться