МОРГ

Психика человека -предмет малоизученный.

На первом этаже нового светлого здания поликлиники с восьми утра народ выстраивался в очередь, держа в руках различные направления. Сдавали кровь на пятом, баночки с мочой и мокротой - этажом ниже.
На третьем этаже мужчины и женщины диагностировались на ЭКГ и ультразвуке. На втором - народ просматривался под рентгеном. А в вестибюле жизнь особенно кипела. Возле регистратуры нетерпеливо шумели и топтались страждущие, создавая впечатление праздничной ярмарки.
За симпатичным фасадом новой поликлиники в глубине двора стояло небольшое серое приземистое здание морга. У покосившейся двери на ящике сидел плохо выбритый санитар, одетый в старенький халат с застиранными коричневыми пятнами.
Санитар курил и с каким-то затаенным любопытством смотрел на стеклянную стену новой поликлиники. За тщательно вымытыми витражами была видна лестница, по которой с первого на пятый и обратно бесконечно сновали озабоченные своим здоровьем люди.
Санитар глубоко затягивался папироской, свободной рукой нетерпеливо барабаня по ящику. Он ждал, прекрасно понимая,что человеческая жизнь и земная суета - явление кратковременное.

В курортном городе был мертвый сезон. Тоска жуткая, и вся местная "элита", то есть те, у кого водилась за душой лишняя монета, собирались в баре интуристовской гостиницы, развалюченном на зимний период.
Двое молодых санитаров, работающих в судебной экспертизе, не пропускали ни одного вечера, оставляя понемножку деньги, нажитые за бурное для их работы летнее время.
Народу в баре было немного. По записи пел Том Джонс, захмелевшие санитары ,один блондин,другой брюнет говорили о чем-то, выкуривая одну за другой. Чуть позже в бар спустился очередной завсегдатай Гришка-таксисит. Не молодой, но очень подвижный и разговорчивый коротышка. Был он холост и как многие в его возрасте, интерес а к женскому полу не потерял. Даже был жаден до молодых девочек и, живя с каждой периодически где-то по полгода, помогал им материально по мере возможности, ревнуя при этом ко всему и ко всем. В рабочее время Гришка выпивал только чашечку кофе, успевая при этом пофлиртовать со всеми знакомыми дамами.А в выходной день приходил в бар с той девицей, с которой в этот период у него был роман. Пил кофе, но уже с коньяком, и все внимание уделял только ей, ухитряясь при этом кивком головы или подмигиванием здороваться с другими дамами.
Этот вечер у него был рабочий и, взяв дежурную чашечку кофе, Гришка подсел к санитарам. Разговор сразу зашел о дамах. Гришка заинтересованно выпытывал - пробовал ли кто из санитаров ту или другую девицу из находившихся в баре и если ему говорили "да", он подобострастно спрашивал: "Ну как она?", а если "нет", то с видом знатока говорил: "Напрасно, классная девка".
Выпив кофе, Гришка взглянул на часы: "Пора", - пожал руки санитарам и стал подниматься по винтовой лестнице. Санитары продолжали вспоминать вчерашний вечер. Вчера они здесь же пили с двумя знакомыми девчонками, а после закрытия пригласили их к себе на работу. Ключ от кабинета судебной экспертизы, да и от самого морга был у них всегда с собой. В кабинете стоял старый топчан и, судя по всему, по ночам им пользовались чаще, чем днем.
Шум скатывающегося по ступенькам тела заставил замолчать всех, кроме Тома Джонса. Гришка лежал в начале лестницы, широко раскинув руки. Никто не закричал и не испугался, все подумали, что Гришке кто-то дал по роже.
Первым к нему подошел бармен, он ради такого случая вылез из-за стойки. Похлопал Гришку по плечу, потом поднялся на несколько ступенек, заглянул за угол, никого не увидел, опять спустился. Присев на корточки, стал похлопывать лежащего по щеке.
Двое друзей-санитаров и кто-то из девиц тоже подошли узнать, в чем дело. Санитар, тот, что был потемней и покрепче, пощупал у Гришки пульс, потом приложил руку к груди, пытаясь услышать сердцебиение. Подняв голову, сказал бармену: "Звони в "скорую" и в милицию - кажется, не дышит".
До приезда "скорой" и милиции Гришку не стали трогать, правда, кто-то попытался сделать ему искусственное дыхание, а кто-то из женщин даже заплакал.
Милиция попросила всех отойти в сторону, врач скорой помощи, повозился с Гришкой недолго, констатировал смерть и уехал. Объяснив милиции, что "скорая" предназначена для перевозки живых людей, а не для транспортировки трупов.
Бармен принес белую скатерть, Гришку отодвинули чуть в сторону от прохода, сложили руки на груди и накрыли белой скатертью.
Друзья санитары взяли еще по рюмке и, присев за ближайший от Гришки столик, стали принимать решение."А что, - сказал тот из санитаров, что был блондином. - Бар закроется, сейчас придет машина, может и мы рванем на работу. Подготовим Гришку, чтоб завтра утром не возиться?""А давай рванем", - согласился брюнет.
Санитарная машина приехала почему-то не-скоро. Бармен выгнал из бара всех, кроме санитаров, и они, взяв еще по одной, помянули Гришку таксиста. Из зала ресторана, который находился этажом выше, прибегали взъерошенные официантки посмотреть на Гришку, но поднимать скатерть боялись. Тогда один из санитаров подходил и приподнимал угол скатерти. Официантки, взвизгнув: "Какой ужас!", убегали вверх по лестнице.
Шофер санитарной машины принес замызганные носилки. Друзья помогли уложить на них Гришку и стали поднимать по винтовой лестнице. Брюнет был покрепче и шёл впереди, а брондин с шофером сзади.
Привезли Гришку в морг, положили на мраморный стол, шофер уехал. Время было позднее, на улице темно. Не говоря друг другу лишних слов, коллеги стали раздевать Гришку.
Снимая каждую вещь, они тщательно обыскивали карманы и все содержимое клали на соседний столик. Стащили с покойного брюки, светлый поморщился - изнутри они густо были измазаны жидким калом. Посмотрев на товарища, который копался в бумажнике, спросил, - "сколько там?" "Не густо". "Мелочишку оставим,а крупные возьмем себе, помянем завтра". "А чего завтра? Я ж тебя просил взять бутылочку с собой".
Блондин уже поливал из шланга испачканного калом Гришку."Я пузырёк взял, он в плаще". "Смотри, у него хорошая зажигалка и ручка, как делить будем?"-спросил брюнет. "Молча", - ответил Светлый. Он вышел в предбанник и вернулся с двумя стаканами, наполненными до половины коньяком."За тебя, Гриша!" - санитары чокнулись.
"Ты давай, берись за череп, а я - остальное, так будет быстрей". Темный подложил покойному под шею деревянный брусок и, взяв скальпель, сделал первый надрез за ухом покойного. Потом надрез пошёл все дальше и дальше по волосяному покрову, через всю голову до другого уха."Что-то кровищи много". - посетовал он."А чему ты удивляешься, и двух часов не прошло, он теплый еще. Одень фартук, а то заляпаешься".
Блондин в это время делал надрез на Гришкином туловище. Надрез начинался от шеи и доходил до половых органов.
Сделав надрез, светлый, одной рукой приподнимая кожу, ловко подрезал ее изнутри, вдоль ребер, сначала с одной, потом с другой стороны. Грудная клетка оголилась.
Брюнет проделывал примерно то же, но на голове покинувшего их Гришки. Ухватив кожу и волосы, он натягивал их на Гришкино лицо, отделяя скальпелем от лобной кости. Так же он поступил и с затылочной частью.
"Отдели грудину, у тебя это лучше получается", - Светлый протянул коллеге массивный скальпель. Надрезав сухожилие возле ключицы, Темный двумя сильными движениями сверху вниз проехался скальпелем по бокам ребер.Ухватив одной рукой верхнюю часть грудины, он потянул ее на себя, и она отделилась, держась только за пленку, отделявшую ребра от основных жизненных органов. Этот вырезанный кусок грудины он бросил между ног покойного.
"Ну что, покурим и еще по рюмашке?" "Не откажусь, - Светлый включил воду, они ополоснули руки.Оба работали без перчаток.
Лежащее на столе Гришкино тело стало неузнаваемым. Оскальпированная голова с натянутой на лицо кожей, изнутри была ярко-розового цвета. Из длинного разреза на теле, торчали белые косточки ребер и виднелись внутренности.
Взяв пилу из нержавеющей стали, брюнет принялся за череп. Пилить его надо было в два приема. Сначала - лобную кость от виска до виска. Потом  затылочную часть, да так, чтобы зазоры встретились. Попилив четверть часа, темный вставил между зазорами зубило, стукнул пару раз молотком,верхняя часть черепа отвалилась. В проеме виднелся мозг, сделанный, как из гипса. Он был усеян бороздками и красными прожилками. У блондина работа тоже подходила к концу. Сначала ему понадобился очень длинный скальпель, он просунул его под кожу на шее и, уткнувшись острием в челюсть, стал надрезать вдоль нее. Пройдя полукруг - от одного конца челюсти до другого, он запустил руку под разрез  почти по локоть. И ухватив покойника за язык, потянул его на себя. Натягивая его, он другой рукой делал надрезы по позвоночнику изнутри и, таким образом, в его поднятой руке оказались все "органы комплекса". Все держалось друг за друга, начиная от языка и заканчивая прямой кишкой. Эту массу внутренностей Светлый положил на маленький никелированный столик, предварительно обмыв их из шланга.
Утром придет врач и будет копаться в каждом отдельном органе, диктуя при этом возможные отклонения машинистке.
Извлеченный мозг тоже лег на этот же столик, доктор нарежет его, как помидор, ища кровоизлияние или какую-нибудь опухоль. Выпотрошенный Гришка уже мало походил на человека. Он напоминал пустой сосуд с прикрепленной к нему костяной чашей. Сосуд на треть был заполнен кровью, и блондин, взяв обычный  кухонный половник, стал вычерпывать из Гришки кровь. Когда полость опустела, куском ветоши блондин изнутри заткнул дырку заднего прохода, а другой довольно крупный кляп подсунул под провисшую кожу шеи.
"Ну что, дружок, давай до дому, переночуй сегодня у меня, плюс у меня дома еще бутылка, и пожрем, жрать охота, умираю. Утром придет судебный эксперт, а у нас все готово, и ему быстрей, и нам мороки меньше".

Сон санитара:На длинной тенистой аллее, протянувшейся вдоль реки, к полной, напоминающей бочку с квасом женщине с серым цветом лица и в очках с большими диоптриями, подошел странного вида молодой человек. На голове - мексиканская шляпа, сомбреро, на теле - рубаха-гавайка, украшенная изображением экзотических бабочек, белые штаны и на ногах -индейские мокасины.
Молодой человек высоко приподнял шляпу, явно пытаясь быть узнанным. Извиняясь задал вопрос: "По-прежнему ли женщина работает в морге?" Дама пристально присмотрелась к подошедшему, силясь узнать. А узнав, но не до конца, явно знакомые черты, ответила утвердительно.
Молодой человек в гавайке казался сначала спокойным, объясняя, что женщина его недавно вскрывала. Он даже стал рассказывать кое-какие подробности, чтоб она вспомнила побыстрее. Напомнил он и про разрыв перчатки во время снятия кожного покрова с головы (скальпирования). Женщина вглядывалась в говорящего, что-то припоминая и в то же время слабо что соображая в происходящем.
А молодой человек, все больше распаляясь, стал возмущаться неправильно поставленным ему диагнозом. И, достав из