Лацерта, принцесса рода Змей, взобралась на большой, нагревшийся за день камень, лежащий у самого обрыва, и подставила спинку под мягкие лучи закатного солнца. Она любила эти вечерние часы и это место на одиноком утёсе. Ласковый ветерок с моря нежно обдувал бока, приятное тепло сверху и снизу бережно обволакивало тело, монотонный шум волн успокаивал и усыплял. Ничего не мешало принцессе мечтать, ничего не отвлекало её от размышлений.
Вдруг, без всякой видимой причины, камень под ней закачался, наклонился, и чуть было не сбросил её.
— Простите, Ваше Высочество, — раздалось снизу, — этот щебень подо мной такой подвижный, я сам еле удержался.
— Кто это? — удивилась Лацерта.
— Вы лежите на мне. Простите, если напугал вас. Вы, очевидно, не привыкли к говорящим камням.
Принцесса продемонстрировала поистине королевскую выдержку. Нимало не смутившись, она ответила:
— Ну почему же. Алмазы и Рубины часто бывают у нас при дворе. Среди них встречаются весьма занятные личности.
— О! Вы говорите об особах королевской крови, я же не принадлежу даже к дворянам — высокородным самородкам, наследственным минералам или хотя бы железняку.
Спесь не к лицу принцессе, поэтому Лацерта не подала виду, что разочарована и, стараясь придать голосу заинтересованность, спросила:
— Так вы простой булыжник? Как вас зовут?
— Лапи, Ваше Высочество. Простите, что не представился. Ведь я ещё слишком молод. До булыжника я пока не дослужился. Мой путь к морю и обкатке только начался. Пока я простой камень.
— То есть, вы хотите сказать, что находитесь в самом низу иерархической лестницы? Для этого вы хорошо воспитаны.
— Вы правы. Мой отец — известный валун Сакс, а бабушка — скала из рода Монс. Впрочем, вы вряд ли слышали о них. Это из рода простолюдинов.
— Монс. Позвольте, позвольте, — вежливость требовала в этом случае не соглашаться с собеседником легко. Принцесса наморщила лобик. — Это где-то рядом. Я что-то слышала об этом.
— Совершенно верно, Ваше Высочество. Этот горный хребет проходит через ваше королевство.
Протокол соблюдён, — подумала принцесса, — пора заканчивать разговор.
— Рада была познакомиться, Лапи. Теперь вы крепко держитесь? Я могу ещё полежать на вас?
— Да, Ваше Высочество, конечно. Иначе я непременно предупредил бы вас об опасности.
— Спасибо, Лапи. Вы очень добры.
Принцесса привычно свернулась колечком и продолжила свои солнечные ванны. Но что-то беспокоило её, процедура перестала приносить удовлетворение. Только собравшись домой, она поняла, что причиной стал новый знакомый. В её семье было не принято активно общаться с представителями других родов, тем более с низшим сословием, а Лапи, неожиданно, заинтересовал принцессу. Она захотела ещё пообщаться с ним, но разница в происхождении не позволяла делать это.
В своих покоях Лацерта, переодеваясь к ужину, как бы невзначай, спросила у горничной, не слышала ли та что-нибудь о валуне Саксе. Девушка очень удивилась:
— Ваше Высочество, это же тот самый валун, под которым находится дворец Его Величества.
— Значит, я выиграла спор, — нашлась принцесса, — ты достаточно образована, чтобы служить мне.
Молодой камень, — подумала она, — хоть и низкого происхождения, но приближен к королевскому двору. Пожалуй, — нашла она оправдание, — мне можно иногда с ним разговаривать.
Однако следующие несколько дней принцессе не удавалось выкроить ни минутки для любимых процедур. Её отец устроил рыцарский турнир, на который прибыли гости из соседних королевств. Бесконечные приёмы; обязательное присутствие на поединках, многие из которых посвящались ей; чествование гостей и победителей заняли всё время. Отказаться от участия в этих мероприятиях не было никакой возможности. Поговаривали, что турнир — лишь предлог, а на самом деле это неофициальные смотрины — принцессе пора замуж.
Как часто бывает, желания родителей не совпали со стремлениями девушки, только вчера игравшей с куклами. Ни один из знатных женихов не произвёл на неё должного впечатления. Гости разъехались, король принялся составлять план визитов на ближайшее время, а королева обещала поговорить с дочерью и внушить той мысли, подобающие девушке на выданье. Принцесса же еле дождалась возможности возобновить принятие солнечных ванн. В том, что дело совсем не в процедурах, она не признавалась даже себе.
И вот, долгожданный день настал. Правда, он выдался не очень солнечным, но разве такие мелочи имели значение. Лапи так обрадовался встрече, что вновь нарушил этикет и заговорил первым.
— Здравствуйте Ваше Высочество. Вас так давно не было, что я начал волноваться. Посмотрите, что я приготовил, — ровная площадка, на которой обычно лежала Лацерта, зеленела свежим мхом, — так вам будет значительно мягче.
— Здравствуй Лапи, спасибо, это очень мило с твоей стороны, — принцесса не обратила внимания, что перешла на «ты».
Молодая пара, увлёкшись разговором, не заметила, как закончился день, и время солнечных ванн истекло. Прервала их служанка, которую прислали из дворца за принцессой. На завтра, как и в последующие дни, всё повторилось. Лапи оказался не только хорошо воспитанным, но и на редкость образованным камнем. Он рассказывал много занятного, а Лацерта слушала его со всё возрастающим восхищением.
Постепенно собеседники сближались. Их разговоры делались всё более доверительными и откровенными. Дошло до взаимных комплиментов, от которых девушке становилось теплее, чем от солнца, а камень разогревался так, что прохладному ветру не удавалось его остудить. Через некоторое время влюблённые не мыслили, как провести день друг без друга.
Изменения в поведении и настроении Лацерты не могли остаться незамеченными. Её регулярные прогулки даже в непогоду начали вызывать подозрения. Рано или поздно всё тайное становится явным. Поначалу родители не придали этой страсти значения. Не может же влюблённость, например, в украшения, помешать девушке выйти замуж. Но когда принцесса стала отвергать одну за другой все кандидатуры претендентов на её руку, сравнивая их ничтожные данные с качествами своего возлюбленного, увлечение юной принцессы не на шутку встревожило хозяев дворца.
Первой принялась налаживать судьбу дочери королева. В долгих доверительных разговорах по ночам она убеждала Лацерту, что между ней и Лапи не может быть ничего. Дело даже не в том, что он её подданный, да ещё и из простолюдинов.
— Пойми, — говорила мать, — вы из разных родов. С ним ты никогда не узнаешь женского счастья. Это просто невозможно.
— Мне всё равно, — с юношеским упрямством отвечала Лацерта, — я люблю его и мне никто, кроме него, не нужен.
Если говорить откровенно, она понимала правоту матери, но согласиться с ней — значит предать любимого. На это юная принцесса пойти не могла. Ей оставалось только плакать, обвившись вокруг камня, и надеяться на чудо. Положение Лапи было ещё хуже — настаивать, чтобы принцесса посвятила себя простолюдину, он не имел права. Но парень верил в чудо. Камни не знали противника, с которым не могли бы справиться, и это накладывало отпечаток на их характер. Он знал, что когда двое любят друг друга — ничего не остановит их.
— Надо расспросить бабушку, — говорил он, — где-то на другом конце хребта, по её рассказам, живут колдуны и маги. Наверняка, они могут нам помочь.
— Но как мы туда доберёмся?
— Пока не знаю, надо подумать.
В таких разговорах парочка проводила всё время, не теряя веры в скорейшее разрешение своей проблемы.
Видя, что история заходит слишком далеко, за дело взялся король. Обычным наказанием за посягательство на честь монаршей семьи является смерть, но жизнь членов рода Камней неподвластна представителю рода Змей, даже если это сам верховный правитель. Однако король потому и сидит на троне, что способен находить решение в сложных ситуациях. Призвав нескольких самых сильных слуг, он приказал им столкнуть камень со скалы.
— Парень хотел пообтесаться в море. Поможем ему, ускорим встречу с однокурсниками. Пусть волны отделят его от нашего королевства, и он не сможет видеться с принцессой.
Всё могут короли, но в вопросах любви они не понимают ничего. Откуда им знать, что это чувство способно растрогать даже камень. И тогда обычные простолюдины могут поднять свой голос против господ. А если они при этом обладают достаточной силой… Не завидна судьба тех, кто встанет на их пути.
Едва только король произнёс приказ, послышался неясный гул. С каждой секундой он нарастал и, наконец, превратился в ужасный грохот. Дворец ходил ходуном. Стены, и потолок трещали, грозя немедленно обрушиться.
— Что это? — спросил король. — Лавина?
[justify]— Нет, Ваше Величество, это трясётся валун над нами, — испуганно закричали слуги. — Он