Проклятие Петушков или упыри поневоле- первая серия

Плотно позавтракав,  Фёдор  набил свой  походный рюкзак всякой снедью, не забыв
традиционный комплект рыбаков и грибников ;
три  бутылки  “Столичной”,  гранёный  стакан  и упаковку  “Жигулёвского” пива.  
Окинув взглядом  внутренности трухлявой избушки (  у чёрта на куличках),
что намедни   снял у местного  божьего одуванчика деда Михея, и заметив на стене  ружьё,  
приобретённое  нелегально - путём  изъятия  за долги, подумал  что неплохо бы и в зайцев пострелять.
"Отдыхать, так под  фанфары!"-  На этой оптимистической волне, при полной амуниции, Федя,  
глянув в проржавевшее зеркало, напялил на затылок  кепку.  
Дружески похлопав  рукомойник под  зеркалом, и весело отрапортовав: -“Не скучай Мойдодыр!”,  
лёгким шагом  вырулил на крыльцо.

Июльское  солнечное утро в лесу встретило Федора вороньим  хором.  
Небольшая стайка  начала сопровождать его,  куда бы не  сворачивал новоиспечённый путешественник.  
Чёрный эскорт, неумолимо и  громко  заявляя о себе,  давил Феде на барабанные перепонки.
Не выдержав, он пальнул из ружья в тёмную тучку и раскатистый звук  на некоторое время заставил ворон
разлететься в стороны и на  время заткнуться:  

-Горгульи  грёбаные , это вам не пугало огородное…кхе..хе!

Присев на трухлявый пенёк, Федя раздавил  двести грамм за победу.  
Прицелившись в ствол  дуба, огласил лес ещё одним  выстрелом.  
Потом опять выпил и  начал  вести уже  неприцельный огонь во что попало, пока не закончились патроны.
Поняв, что охота закончилась, ( за это тоже выпил)  решил  что пора  заняться грибами.  
Бодро встал и, покачиваясь, пошёл осваивать новую высоту.  

Немного  пошатавшись по поляне и по шляпкам сыроежек, он ,запнувшись об тот же пенёк, рухнул лицом в мох.
Проступившая из  травяного настила влага, не заставила  себя долго ждать.
Бодренько  освежив  лицо, напихала в рот ещё сочной травки.  
Быстро поднявшись,  Федя  смачно поплевался,   и попинав  злосчастный пенёк, продолжил путь,  
раздвигая  потёртой винтовкой попадающиеся  на пути кусты, так же смело продвигаясь по грибным шляпкам
тяжёлым и неровным шагом.  
Настроение подпортилось.   Нахлынули удручающие душу воспоминания, от которых  он всё-таки не смог укрыться
даже здесь, в Петушках -  забытой, всеми богами, дыре:

“Вот какого чёрта эта старая карга, Маррр..йинатолена  снова вбухала сотню тыщ?!  Я что её пытал?!!

( напрягая голосовые связки, Федя  рассуждал вслух, уже идя напролом через кусты и рыхлые  кочки)

- А..аа ,  с виду  деловитые такие, умные…ха-ха,  а в натуре …тупорылые жабы, прущие толпой в яму. Это жаба их и душит, и тут нет моей вины.
Я беру, а они дают…я беру, а они…- Федя напряг лёгкие, что есть мочи-
Лохи!!!
--Ло о о о о хи—подтвердило эхо
-Вот и я говорю…-Услышав подтверждение, он прислонился плечом к стволу берёзы—И ты лохушка, ещё какая…-
(Дружески похлопав её стройный стан, выдал ей диагноз на всю оставшуюся жизнь)- Вот припрётся  папа Карло,
срубит тебя и настругает буратинок…Ахаха! Они будут медики закапывать,
а я их буду выкапывать…они закапывать, а я выкапывать…хуле …мне не слабо руки помыть!

Отлипнув   от опоры, он, сорвавшись  фальцетом,  заорал  что есть мочи на весь лес:

“В ментуру  настрочили…ха –ха-ха!  На теперь возьми меня!  

-На-ка си-ка –Выку-си иии-ка!!!—Федя скрутил две дули и, по диаметру  стал медленно демонстрировать  недругам
свои внушительные фигушки,  скалясь и щерясь,  пока взгляд его не столкнулся со взглядом испуганной белки.
Вздрогнув, аборигенка на миг застыла,  изучая источник шума, потом юркнула  на самые верхние ветки ели:

- А а а, рыжая шлюха!…Беги,  беги от меня, а то поймаю и  воротник  из тебя сделаю  Зинке  или  как  там  её...”


Разгоревшийся  азарт   дискуссии требовал  аудитории  и  Федя, не стесняясь громогласил на весь лес, словно с трибуны.  
Досталось всем!  Партнёрам, которые пытались избавиться от него с помощью шантажа,  
участковому со всей юридической братвой,  вечно сующие свои  носы  не в своё дело,  
государственной думе – за отъевшие хари  и тупые директивы,  
всем кикиморам Болотной - за плохой поёк и пустобрехство,  
геям - за выпендрёж, которых он заодно всех мысленно отымел,  
шлюхам- за некачественный секс и за завышение ставок…всем,  
даже  деду Михею, который не уступал свою развалюху   ни за какие деньги,
пока Федя не приставил дуло винтовки к его лбу.
Потом  разжалобив  деда,  сунул пять тысяч ему  за пазуху на нужду или  на церковь там какую….и сработало!
Но, всё - равно долбя кулаком воздух, обозвал  его  хитрожопым   болотным хмырём.

Потеряв чувство времени, Федя  терял по ходу и пространственную ориентацию.  
Неожиданно  замолчал, огляделся и прислушался, насколько хватало его сосредоточенности.
Под ногами предательски хлюпнуло.  Сапоги  по щиколотку  погрязли в грязной  жиже, которую он раньше  не замечал.
Немного потоптавшись,   опять прислушался, но кроме весёлого перезвона стакана с бутылкой,  отвратительного чавканья под ногами, в лесу не  было слышно  даже ворон.  
Лес потемнел,  а  деревья зловеще раскинули свои мохнатые лапы.
Подозрительная тишина  больно сдавила  виски, и он  совсем приуныл.
Пейзаж, не на шутку  отрезвив, начисто очистил все файлы в голове.
Стало подташнивать от назойливого, как зубная боль вопроса:
---Где это я пришвартовался?

Протерев  кепкой испарину на лице, Федя решил ещё выпить для храбрости и для стабилизации физического состояния.  

“Тук…тук…тук” - Cтучало  в  голове , и он медленно осматривая место посадки,  шустро  зашарил в  рюкзаке.  
Но присесть было некуда.

На заданную видимость, деревья редели и торчали как дистрофики, а кое - где уже большую часть земли
покрывали странные  холмики, которые были  подозрительно мокрые на вид.  
Прикинув, что впереди болото, Федя решил, что нужно куда-нибудь  сворачивать или идти обратно.
Путь в обратную сторону  тоже был подозрительным, так как вся панорама одинаково щерилась на него  однотипно угрожающе.  
Поняв, что зад некуда  пристроить - смирился  и,  откупорив  бутылку,  
прямо из горлышка заправился очередной порцией топлива для дальнейшего пути.  

Наконец – то согревшись,  внимательно стал всматриваться в чернеющую даль  сквозь просеки,
в надежде   увидеть  хоть какую- нибудь  тропку, а не забрести в болото.  
Что-то  мерцающее  вдалеке  привлекло Федино внимание,  и он уже не думая,  навострил лыжи по курсу  к “базе”

“Наверное,  охотники на привале…”— Рассуждая…  понёсся  Федя  напролом  через кустарники,  
как медведь разбуженный выстрелом – “…Или ещё одна избушка на курьих ножках вроде моей…
Видно ходоков тут много…”

Он очень торопился,  и постоянно поглядывая то на луну, то  на маяк лесной,  не заметил,
что давно уже месил сапогами вспаханное поле.  Грязь,  налипая на подошвы сапог,  не только тормозила ходока,
а порой и предательски скользила под ногами, так что Федя  несколько  раз навернувшись об землю,  
был похож на обваленный  в сметане вареник.  

Упрямо продвигаясь к спасительному   островку, посреди  пашни, он знал, что расплатится  за огонёк водкой
и просушит заодно одежду.  
Дорога домой была уже заказана, да и не ночевать же в лесу одному под ёлкой?  
Наконец, почувствовав упругий настил травы, Федя раздвинул кусты и шагнул на долгожданную поляну.