Голос подал, доселе молчавший, Валера Мирошниченко:
- Я думаю, что мы столкнулись с разборками верхнего уровня. Тут без «соседей» никак не обошлось.
- Так, горячо, очень горячо! Только, вот в чём загвоздка, на все наши запросы ответы отрицательные. Я тут поговорил с парой знакомых, так они сами плечами пожимают. Короче, если бы это били соседи, нам бы давно надавали по рукам и забрали дело. Но все молчат, а отдуваться придётся нам. Так что поставьте на уши всех: агентуру, участковых, бабушек, наконец. Валера, подними всё, что найдёшь по спецам. Архив, военкомат, что там ещё? Я понимаю, что никто не развешивает списков спецназа в коридоре, но сейчас такая неразбериха в военном ведомстве, что на «авось» может и проскочить. Если мы в ближайшее время не дадим результатов, крячить будут по полной программе. Сначала меня, а уж я перед вами в долгу не останусь! – закончил он совещание словами начальника управления.
***
Первый час ночи, пора и домой. Купив по дороге пару бутылок пива и пачку «Петра», Сергей решил срезать и пошёл через парк. Вообще-то, Клим был крепким парнем. Семь лет занятий боксом, в армии разведбат, в рукопашной он стоил двух, а то и трёх. Придя в органы прямо после армии, он вот уже десять лет тянул лямку, не давая спуску ни себе, ни другим. Не раз ему приходилось задерживать и вооружённых и особо опасных, и он всегда выходил победителем. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. То ли усталость дала о себе знать, толи слишком увлёкся размышлениями над «ёжиками», но тот внутренний звоночек, который столько раз спасал его от бандитского ли ножа, от пули ли снайпера в Чечне, он не услышал. Точнее услышал, но слишком поздно, когда, судя по ощущениям, в голове разорвалось что-то, ну, никак не меньше РГД. Странно, но он помнил почти всё, как упал, как его, уже лежачего, стали добивать ногами, как он в этот момент подумал (ну, не смешно ли), что не поздравил Михалыча с днём рожденья, и тот обязательно обидится. Боли не было, он просто фиксировал всё происходящее, как видеокамера, как будто смотрел со стороны и не был главным участником этой сцены. Боли не было и позже, когда ему наложили тринадцать швов на затылок. Боли не было, была обида. Обида на себя, что его, волкодава сделали, как последнего пацана. Его вычислили, его ждали и сделали. И вот этого он себе простить не мог. Но было и ещё кое-что…. Дело в том, что Сергей совершенно не помнил, как всё кончилось, т.е. в какой-то момент он «ушёл». Но тогда как объяснить, что его не добили. В том, что конечная цель была именно такой, он не сомневался. Но кто-то или что-то им помешало, и они ушли. И ещё, как он оказался в больнице? Сплошные вопросы! Есть чему удивляться.
Но ещё большее удивление его ждало в отделении милиции, куда он отправился прямо из травмпункта. Дело в том, что его обидчики никуда не ушли, они остались лежать там, где по их задумке должен был остаться Клим. Трое, все ранее неоднократно судимые. Олег Шнырёв по кличке Шныря. Николай Смольцов по кличке Шило, прозванный так за то, что виртуозно работал шилом, в том смысле, что, не задумываясь, пускал его в ход в драках или разборках. И Василий Костин по кличке Спица. Все трое, как пишется в протоколах, получили травмы несовместимые с жизнью, от коих и скончались. У Шныря была сломана шея. Шило получил удар в нос, да такой, что обломки костей вошли в мозг, и он умер раньше, чем понял, что происходит. У Спицы было сломано два ребра, при чём обломок одного из них проткнул сердце. Но все эти подробности Сергей узнал позже из акта экспертизы, сейчас же, тупо глядя в сухие строчки рапортов, пытался понять, как могло произойти, что три здоровых мужика вдруг оказались трупами. А ведь они не были новичками, каждый прошёл неплохую школу под названием «зона» и слабаками не были. Будучи человеком трезвым и рассудительным, он изначально, без всяких сомнений откинул мысль о возможности своего участия в финальной сцене. Клим реально оценивал свои возможности и понимал, даже в открытой схватке шансов у него было мало, а в этой ситуации они вообще сводились к нулю. Тогда кто же их так отделал?
Нет, надо вспоминать, надо! Ведь он всё видел, пусть почти в бессознательном состоянии, но видел. Перед глазами крутились какие-то обрывки, неясные тени, но законченной картинки пока не складывалось. Прямо как в том анекдоте: вспоминай угробище, не видишь, убивают… Так, попробуем по порядку: удар, асфальт и ноги. Не получается. Ещё раз: удар, асфальт, ноги, ноги… ноги которые бьют. Так, дальше, дальше! Нет, с изображением напряжонка. Хорошо, а звуки, звуки какие-нибудь? Так, тупой удар – это мне по чайнику въехали. Сопение, удары, кто-то сквозь зубы: «Сука ментовская! Сдохни!» Опять сопение, опять удары. Нет, что-то было ещё…. Ну, вспоминай! Сопение, удары, сопение, удары. Стоп! Вот оно! Есть! К этому моменту Клим был на грани, и эти детали слабо отпечатались в его сознании, но чем больше он над этим думал, тем яснее становилась картинка. Где-то рядом лёгкий шелест, выдох и тихий хруст. Потом дважды звук, как будто половик вытряхнули, и только после этого Клим окончательно вырубился.
- Половик, половик, господи, ну какой же я идиот! Боксёр сраный! Да, ведь это рукав хлопал! При резком ударе как раз такой хлопок и будет! - Теперь всё встало на свои места. Кто-то в течение четырёх-пяти секунд отправил на тот свет троих… Интересно девки пляшут! По четыре штуки вряд! Значит, был ещё один человек, был! Человек, которому Сергей был обязан жизнью. Один, вряд ли больше. Но какой?! В три удара уложить быков, которых и кирпич об голову не остановит! Интересно, а почему он после того, как оттащил Климова в больницу, исчез? Из скромности? Или ответственности испугался? Хотя, кто хоть немного знаком с нашей системой правосудия, именно так и поступит. Сергей терялся в догадках. Налицо были два события явно не укладывающиеся в рамки обычной жизни города: четыре, нет, пять, трупов на Старокамышенской и три в парке. При чём в рамки не лезли не сами трупы, и даже не их количество (чего уж греха таить, привыкли). Так вот, объединял их, так сказать, способ ухода из жизни. И в парке и на Старокамышенской действовал профессионал. Только профи мог так разложить нападающих и сгинуть без следа. Парк более или менее поддавался объяснению. Ну, шёл человек. Ну, увидел, что кого-то бьют, и решил вмешаться (бывает же), ну, малость перестарался (учили-то убивать, а не пьяных уродов успокаивать). Когда же по окончании посмотрел на дело рук своих – ужаснулся, это ж можно и срок получить. Вот и не стал судьбу испытывать… Хотя, что-то подсказывало, что дело не в этом. А вот «ёжики» – это, как говаривал дед Евграф Петрович, совсем другой коленкор будет. Как показала экспертиза, кроме тех пяти, судя по пятнам крови, было ещё как минимум трое. Учитывая внешность «мальчиков», отсутствие документов и то, что никто их не искал и опознавать, не рвался, здесь попахивало конторой. Конторой в том самом смысле, в каком её понимают люди служивые. Но, если это так, и там была спецгруппа, то, что же за безымянный скалолаз их там положил? Или положили? Нет, всё-таки положил… Что-то неуловимое, иногда ещё называемое интуицией, подсказывало, что всё это штрихи одной картинки. А если так, то с художником лучше в мастерстве не состязаться. Замочит на хрен, и не поморщится. Хотя стоп! А что делали эти, с позволения сказать мальчики, в том дворе? Как показал опрос, ни одной фигуры, которая могла заинтересовать, какие бы-то ни было, конторы в тех домах не проживало. Одни пенсионеры либо почти пенсионеры. Все живут там не один десяток лет. Никто квартир или комнат не сдавал. Так за кем же они пришли? Видимо за «художником»! Ага, за ним пришли, типа, кисти в сторону, краски на пол! А он, как бы, против отказался… Мол, моя художественная школа круче, чем ваша! С другой стороны, тебе парень вообще грех обижаться, всё-таки, жив остался. Эксперты ничего, что могло бы пролить свет на эту ситуацию, не обнаружили. Ни на одном из извлечённых предметов чётких отпечатков пальцев не обнаружено. Как это прокомментировал Коля Штиль: «И порешил их дух бестелесный…». Хотя, есть один человек, способный пролить хоть некоторый свет на все эти игры плаща и кинжала. Значит, самое время навестить Михалыча.
[justify]Лет десять назад Клим, тогда ещё участковый в пригородном посёлке, помог одному пенсионеру. История была занятная. Данила Михалыч Меринков – скромный пенсионер жил в собственном домике на окраине посёлка. Две радости было у старика: когда приезжали из города внук с внучкой и крохотный садик, превращённый им в настоящее произведение искусства. На своих шести сотках Данила Михалыч умудрился создать целый ботанический музей. Чего там только не было, рядом росли малина и облепиха, черноплодная рябина и крыжовник. Одной смородины с десяток сортов, а ещё яблони, груши. Но особой любовью пользовались цветы. В этом Меринкову не было равных. К нему приезжали даже из других городов, чтобы получить заветные семена или луковицы. При чём, денег, несмотря на нищенскую пенсию, Данила Михалыч не брал. Грех, говорит, на душе зарабатывать. Но не всем в посёлке нравилось это великолепие. Кто-то завидовал, не веря, в бескорыстность деда, вот, мол, не иначе деньги лопатой гребёт. А кто и просто ненавидел, только за то, что красиво. Сложная у русского человека психология…. И вот однажды проснулся Данила Михалыч среди ночи, даже сначала не понял почему, вроде как от постороннего звука, но, как он сам потом говорил: «Сердце разбудило!». Выскакивает на крыльцо, а там три изрядно подвыпивших бугая из «золотой молодёжи» его цветник в землю втаптывают. Просто так, из пьяного куража. В свои шестьдесят Михалыч был ещё мужиком крепким, и выпить мог, что молодому не угнаться, да и за женским полом приударить возможности не упускал. А, учитывая, где он провёл большую часть жизни…. Ну, скажем так, ребяткам не поздоровилось. Может и обошлось бы, но один, вишь ты, решил ножичком старика попугать, идиот. В общем, двое попали в больницу. Попал бы и третий, но вовремя протрезвел и свалил. Но незадача с этим всем приключилась, один из попавших в больницу, тот самый, с ножичком, оказался, сыном весьма влиятельного папаши. И Меринков из потерпевшего быстренько оказался обвиняемым. Вот тут Клим и показал, на что способен. Очень уж его задела вся эта история. За две недели он накопал на этих недорослей столько, что, если задаться целью, то можно было их упечь всерьёз и надолго. Куда его только не таскали, но Сергей выдержал, и после длительных переговоров все разошлись «полюбовно». Начальство ещё долго вспоминало ему тот случай, но зато он приобрел в глазах старика непререкаемый авторитет и полное его доверие. Они подружились. Так вот, Данила Михалыч Меринков на поверку оказался подполковником в отставке, прослужившим двадцать пять лет в некоем хитром подразделении специального