Орудие возмездия

Ну, вот и всё!  Луна начинает убывать, полёты закончены - я зачехляю такое послушное, такое надёжное и удобное помело свое, маскируя  под банальные лыжи и отправляю на балкон  -   теперь до следующего полнолуния!
Уже выпрямились и приобрели будничный русый оттенок мои рыжие кудри, изумрудный  оттенок  в глазах исчез, как будто его и не было,  а в походке и улыбке и в помине нет того  бесовского, притягательного очарования, что сводило с ума встречных и  не встречных мужчин, а женщин заставляло вертеть головами и шипеть  с завистью змеями  на солнцепёке: "Су-у-ка!"  Отдыхаем и набираемся сил.  Так положено и так правильно!
По ночам ещё тревожат сны - тёмные, тяжкие:  чьи-то жаркие губы на виске...  руки,  блуждающие по телу... жадные, злые...  Но утро приносит прохладу и чистоту, а солнце,  вынырнув из-за горизонта, нахальное  и беспардонное,  плавит моё сладостное инферно в ровный круглый блин,  и я улыбаюсь растерянно этим ночным безумствам и удивляюсь собственной зависимости от этого бреда...этих странных и больных видений... Словно и не ведьма я  - рыжая, циничная и насмешливая, а существо высшее,  чистое... небесами привеченное, поцелованное,  впервые узнавшее пряный аромат искушения плоти...
День прошёл в обычной своей суете.  Обыденность рабочего дня даже радовала  своей бесполезной наполненностью и рутиной. Затем - аллюр по городу в решении проблем неотвязных и насущных,   в  сумочке уже давно лежали неоплаченные счета, квитанции, какие-то дурацкие справки...все эти знаки нашего пребывания в угрюмом и серьёзном мире людей...
Уже почти стемнело, когда стук моих каблуков будоражил пустынный квартал одного из, как модно сейчас говорить, спальных районов нашего милого городка. В многоэтажках вовсю желтели окна, люди отдыхали после трудового дня и занимались своим обычным человеческим делом - с наслаждением и азартом или расслабленно и со вкусом поедом ели друг друга...
Навстречу мне неторопливо и как-то отрешённо ковылял серый полосатый, когда-то пушистый кот, приволакивая правую заднюю. Шерсть его висела безобразными колтунами, кончик левого уха был откушан кем-то напрочь, а роскошные некогда усы повисли книзу, придавая всему облику вид  невообразимо печальный.  Унылая кошачья морда сочетала такое количество вселенской скорби, отчаянья и отвратительного для меня смирения, что  физически, даже правильнее – анатомически,  я вдруг рыжей своей натурой почувствовала удушливую вонь  безысходной, безнаказанной  несправедливости.   Горячее пламя колдовской крови прихлынуло к голове и я поняла, что волосы  мои приподнимаются вновь, приобретая тот густой глубокий рыжий оттенок, свиваясь упругими непокорными кольцами по плечам и спине.
- Максимилиан Сергеевич, прелесть моя, что же это Вы так запустили себя, батенька?! – строго спросила я кота, всё ещё   бредущего мне навстречу, с не выражающей ни единой самой паршивенькой эмоции, отрешённой  физиономией...
Кот вздрогнул, присел на задних лапах, вытянулся весь от морды до хвоста и уставился на меня жёлтыми круглыми глазами, словно увидел приведение собаки Баскервилей...

- Я с Вами, с Вами разговариваю, милейший! - я засмеялась...

- Простите, - мяукнул неуверенно кот, - Мы разве знакомы?

- Конечно! - я отступила на шаг, сдёрнула берет со своей рыжей шевелюры и помахала им рисовано перед самой мордой опешившего Максимилиана Сергеевича.  - Мы были представлены как-то на весеннем шабаше друг другу,  незабвенной  Ферфаксией Дальской, запамятовали?

Кот напряжённо и недоверчиво  стал вглядываться в моё лицо, уморительно принюхиваясь с чисто кошачьими повадками и ужимками.  Я  снова  рассмеялась.
- Я помню Вас, рыжая моя Фея! - вдруг радостно привстал кот на задних лапах.  Мы играли в фанты, и мне досталось поцеловать Ваше поистине  королевское лилейное  плечико! - кот подошёл и стал тереться облезлыми боками о мои замшевые ботфорты.

- Максимилиан Сергеевич, да что же с Вами приключилось, золотко? - я присела перед котом на корточки и погладила  по голове.
Серенький подставил мне под руку свою спину и замурлыкал по кошачьей привычке звонко и благодарно.
- Меня наказали, Фея!  Я посмел полюбить всем сердцем земную женщину… нет... Ангела! - Максимилиан Сергеевич сел, обернув лапы хвостом,  и уставился вдаль, где золотились в кромешной темноте сотни огней ночного города. Они мерцали  в его погрустневших снова глазах, и мне вдруг сдавило сердце, чего не было со мной...ну...пару веков точно!
 
Мы помолчали, затем кот повернулся ко мне:
-  Осмелился подать прошение  отпустить меня  в смертные...

Я покачала головой...  в нашей системе такие решения не только  не приветствовались, а всегда пресекались самыми радикальными, я бы даже сказала, изощрёнными  методами.  
- И теперь Ваша хозяйка...

- Нет, она не фурия! - кот прочитал мои мысли мгновенно, - Она просто несчастная женщина...  Его глаза потухли и он отвернулся...

- Ну, да! - сказала я понимающе и повторила за ним - Она просто несчастная женщина!...

Иллюстрацией к нашему разговору подъездная дверь вдруг с шумом распахнулась, треснувшись о стену, и на наше обозрение вывалилась дебелая  тётка в грязных спортивных штанах, вытянутой футболке с надписью "Я люблю секс" на английском языке,  с сальными жёлтыми волосами, нещадно вытравленными каким-нибудь "Блондэксом".  Её жуткая неопрятность, казалось, ничуть не мешала ей жить, даже наоборот! Она встала в дверях вызывающе и недобро и уставилась на нас небольшими мутными глазками, заплывшими  и бесцветными. Нам с Максимилианом Сергеевичем моментально стало ясно, что уверенности и шарма ей придают литра полтора некоей амброзии с добрым, каким-то даже  домашним названием "Бражка".
Как я и ожидала, очаровательная хозяйка кота разговор начала первой:

- Ты, курва рыжая,  тебе чавой от маво Мурзика  надоть?  Ну-ка, пш-шла отсель!

Я перевела изумлённые глаза на Максимилиана Сергеевича: "Мурзика?!"  
Он стыдливо опустил голову и побрёл к хозяйке. Та грозно упёрла кулаки в дебелые бока, но потреблённая ею амброзия оказывала неблагоприятное действие на согласованность центра и периферии и кулачищи ее соскальзывали то и дело с боков,  отчего бабе для устойчивости и равновесия приходилось хвататься за подъездный косяк.

- Ах, ты ж скотина хвостатая!  Сволочь!  Шляется цельный день по грязи, потом с такими  лапами в чистую помещенью попрётся! Полы мне пачкать. Скотина!

Я  хмыкнула,  потому что сильно сомневалась в чистоте тёткиных полов, что не ускользнуло от зоркого взгляда  "нимфы".

- Чо хмыкаешь, чо хмыкаешь мне здесь!  - добрая женщина угрожающе двинулась в мою сторону. - Я тебе щас похмыкаю!

Отважный Максимилиан Сергеевич из-всех своих кошачьих сил попытался предотвратить вооружённый конфликт: он бросился хозяйке под ноги и стал тереться об её лоснящиеся от долгой бессменной  эксплуатации штаны,   громко, почти утробно мурлыкая; но усилия его оказались не только напрасны, но и опасны для  тщедушной кошачьей жизни...  тётка злобно пнула добрейшего Максимилиана Сергеевича,  отчего тот пролетел добрых два метра и ударился об угол кованной подъездной лавки.  Я погасила в себе желание тотчас проделать то же самое с полупьяной извергиней, но сдержалась. Подойдя к бедному  оглушённому коту, я взяла его на руки. Максимилиан Сергеевич глазами просил меня о благоразумии и сдержанности, боль в голове видимо была настолько сильной, что он тряс ею отчаянно и напрасно, стараясь избавиться от неё таким образом.  Тётка меж тем пёрла на меня безтормозным трамваем, быстро сокращая расстояние между нами.  Что было делать? Не драться же с ней,  в самом деле?  Но и  оставлять  зло безнаказанным мне не полагалось, не этому нас учили в ведьмовских пенатах, как бы ни парадоксально это звучало.  Я отпустила Максимилиана Сергеевича на землю, и умное животное с пониманием уковыляло в кусты акации. Быстро глянув по сторонам и оценив пустоту и темноту двора, как весьма благоприятную, я змеиным движением вспрыгнула на лавку, встряхнулась и уставилась пристально и строго прямо в  бегающие злобные глазки "доброй" женщины.
Случайный прохожий, если бы таковой имелся в наличии, забредший на свою беду во двор этим вечером, увидел бы со стороны следующее:  прямо перед полупьяной гражданкой в спортивном костюме вдруг,  откуда ни возьмись,  вспучилась огромная, голубовато-зелёная страшная-престрашная змеюка с огненно-оранжевой  гривой,  сыплющей искрами во все стороны, переливаясь зеркальной чешуёй.  Она  вздыбила перепончатые гремящие крылья, страшной лапой с огромными железными когтями чиркнула по асфальту,  и  разинув чудовищную пасть, вывалив раздвоенный язык, так низко и оглушительно рявкнула на впавшую в ступор гражданку, что ту буквально отнесло, как пушинку к подъездным дверям и яростно впечатало в них. Он увидел бы, как побелевшая ликом гражданка с отвисшей в страхе челюстью, кое-как отлепившая зад от дверей, издавая нечленораздельные звуки стала сползать вниз, а змеюка, нависнув над ней всей своей немалой массой прорычала прямо  в её перекошенное страхом лицо:

- Ещё только раз, ты куча протухшего свинячьего сала, посмеешь пальцем тронуть уважаемого Максимилиана Сергеевича или другим каким способом выразить ему своё непочтение, я откушу тебе твою никчёмную тупую головёнку, а тушу порву надвое, уяснила?

Наверное,  в этом месте случайный прохожий, быстро крестясь, рванул бы, сломя голову из страшного двора, клятвенно обещая себе с понедельника завязать с пьянкой и вообще начать вести здоровый  образ жизни...
Гражданка же пискнула совершенно ошарашенно:

- Да какого же Макси..мли..на... не знаем мы такого!

Я чуть не рассмеялась, но придав голосу ещё большего змеиного колориту снова рявкнула:

- Кота твоего, дура!!! Поступит малюсенькая жалоба - башку твою безмозглую отъем!
Тётка закатила глазки и завыла.

Я, решив, что для первого раза воспитательных процедур вполне достаточно, опять встряхнулась, видоизменилась в своё привычное состояние  и, пригладив волосы, подняв с травы и отряхнув свой берет,  подмигнула остолбеневшей тётке.
Максимилиан Сергеевич вышел из кустов акации, потряс поочерёдно задними лапами - ночная роса уже лежала на траве и чахлых ноготках, петунии и космее, торчащих в этих дурацких клумбах из лысых автомобильных покрышек и подошёл ко мне:

- Право, не стоило так беспокоиться, Фея! - сказал он мне смущённо, но на самом дне его кошачьих, светящихся в темноте глаз, плескалась горячая благодарность вперемешку со злорадством (всё-таки нашей породы существо, из ведьмовских!).  -  Благодарю Вас, Фея!

- Да не за что! - я присела на корточки и погладила Максимилиана Сергеевича по голове, почесав непроизвольно ему за ухом. Он также непроизвольно мяргнул и потёрся головой о мой рукав. - Скорейшего отбывания наказания, милейший Максимилиан Сергеевич, надеюсь встретиться с Вами на одном из наших мероприятий в недалёком будущем  всенепременно!

Кот ничего не ответил, только опустил голову и вздохнул.  Мне тоже не хотелось расспрашивать, сколько назначено ему так, в кошачьем обличье, искупать своё непростительное, с точки зрения нашего ведьмовского руководства,  и такое понятное,  с точки