Кто убил Стефани Диас?

    Джеймс Маккейн. 6.9.1982. Родился в Денвере. Штат Колорадо. США. В жизнь вступил и взрослел в аскетичной, религиозной семье. В своей восторженно созерцательной юности, Джеймс был едва ли не одержим магией искусства живописи! С неуёмной душой, с чувством собственной значимости и превосходства, отображал он в красках картин суровую красоту первозданной природы 38-го штата.
К 23-м личность его претерпела некоторые перемены. Он стал наступательно агрессивен, конфликтен с мироустройством + парнями из «уголовного корпуса» общежития. Факт этот свидетельствовал о том, что Джеймс постигал, вместе с навыками спортивного боя основы юриспруденции = делился успехами выживания в мире с теми, кто это заслуживал или заслужил. Живопись облагораживала его характер, а спорт призван был закалять тело; но незадача, в баре, друзья, прерывая друг друга, впрочем, в смысловой унисон, чаще всего ему сообщали: «Тратишь силы не в той игре», «Кончай махать кулаками», «Вернись из сказки, окстись», «Все художничали, как без этого?»
 
Бар «Амиго»
 
Бармен Хавьер (56) (смерив бывалым взглядом «алкогольное братство» – Джеймсу): Глянь на Энтони и его псов… Он знает, что делает в любое время, в любой ситуации. Не просто делает по житейской привычке, а делает, так как нужно ему! Ни в жизнь своего не упустит. Мы сами творим свою участь. Незачем попрекать Бога, если сам ни на что не способен.
 
Старик Гарольд (77). Своеобразие этой персоны давно и плотно стало местной достопримечательностью Денвера. О мудрости старика слагали неиссякаемые легенды, порою выспренние или парадоксальные до запинок.
 
Гарольд – Не в гнев будет сказано, я тоже, пожалуй, озвучу личное мнение. – Джей, дружище, я тебя знаю с твоих малых лет. Я приглядывал за тобой и заботился о твоём развитии. Краски? Конечно лучшие. Ван-Гог с ума бы сошел от черной зависти. Нужен спортзал – пожалуйста. В пыль его превратить – нет проблем. Джеймс, ты мой племянник. Родственные узы святы. Я не хочу, чтобы ты оказался пасынком фортуны. Эдди, дай мне сигару... Благослови тебя бог.
 Гарольд раскурил сигару и прохрипел сквозь дымную вуаль табака, обращаясь к Джеймсу: «Марка этих Кубинских сигар была создана в 1875 году Маннином Гарсия и Иносенсио Альваресом. Запомни это. Знаешь, зачем табачный шедевр назвали Ромео и Джульетта?»
Джеймс, неспешно осматриваясь, выдержал паузу…
– Как всякий вменяемый человек, в момент ответить на этот почти что сакраментальный вопрос я вряд ли отчаюсь. Нужно время подумать. А думать я здесь и сейчас не предрасположен. Не та ситуация. Я не думать сюда пришел. Можно, конечно ответить в раз; вроде как нож в озеро бросить... (В воздухе повисла гнетущая недосказанность). Гарольд, я не зануда, и люблю краткость в беседах. Лаконичный ответ легче воспринимается, его, как правило, легко осмыслить и запомнить. Он может быть гораздо объективней околоумной нуди. Но дабы ответить – на твой вопрос – нужна почти что минута, чтобы предаться раздумью. Твой вопрос требует много времени на ответ. Такой уж вопрос. Калибр ответа должен быть равен калибру вопроса. Я же сейчас, как сказал – не намерен тратить попусту время на философско-бытийные размышления в духе экзистенциализма.
Гарольд (важно покручивая в руках сигару) – Любовь отрадна, но ты ведь в курсе, что она порой убивает. Черчилль любил эти сигары. Это что-то да значит... Надо признать, твой отец человек достойный, но ничего стоящего от него ждать нет смысла. Он умный, но он не хищник, а побеждают в природе хищники. Это не новость, но важное дополнение. И я уверен, что ты давно уже это понял.
Джеймс – Энтони просто прихвостень жизни… Не думаешь?
Гарольд – Я себе думать всегда позволяю… Моя мать, была благочестивым человеком. Она говорила мне: «Гарольд, родной мой, работать твой святой долг перед обществом и семьёй, – но никогда не бери чужого, – семью опозоришь и бед не оберешься». Отец говорил: «Шкода, – бери то, что плохо лежит. Но если тебя потом будут мучить кошмары – можешь отдать это мне». Оба они заблуждались. Бизнес это – торговля. Неважно чем, но торговля. Продавать надо столько, чтобы хватило на адвоката с нужными связями. Легальным товаром много не заработаешь. Приходится обходить закон. Хотя, по сути, закон – это фикция. Хрупкая защита мира от субъективности. Есть только один основной закон – закон природы. И ты, конечно же, понимаешь, о чём я сейчас говорю. Пора делать деньги, Джей.
– Вряд-ли суд примет все, о чём ты сейчас говорил к сведению.
– В серьезных делах много риска, поэтому и продумывать важно каждую деталь. Ты думаешь… Извини, я забыл – сейчас ты не думаешь. Ты не думать сюда пришел. Кстати, Джей, зачем ты сюда пришел?
Гарольд взглянул на Джеймса со старческой хитрецой.
Джеймс – Думал отдохнуть от быта, встрепенуться душой.
Гарольд – Значит, всё-таки думал… Как там на личном фронте? Хватает оружия? Ты ещё с Моникой? (18)
– Я убрал ее из своей жизни…
– Несчастный случай... Бывает.
Джеймс выпил виски.
– Я подвёл ее... Мне не стоило так поступать. Это было несправедливо. Такое не то, что вспомнить, представить сложно. Даже не верится, что я мог совершить такое. Хуже не придумаешь. Но, тогда, мне так не казалось. Тогда я хотел это сделать. Не должен был и не имел никакого права. Так получилось. Сам не понимаю, как. Не знаю, как так получилось. Просто в какой-то момент все вышло из-под контроля, и осложнилось ксанаксом, мескалином и кетамином. Я стал вести себя как маньяк... Мне не стоило пить в тот день.
– Что бы ни было, Джей, не подводи себя. Отпусти ситуацию.
– Адский ад.
– Живи с собою в согласии. Кроме себя, мы по большому счёту никому не нужны.
– Моника была первой кто тронул моё сердце; может и последней.
Старик Гарольд обратился к друзьям, отвлекая их от хмельной беседы за барной стойкой: «Парни, мы на серьёзе... Присоединяйтесь. – Первым кто тронул твое сердце, Джеймс, была не Моника, а русский хирург. Тебя тогда в Филадельфии подстрелили. Помнишь?»
– Помню, как вы подставили меня. Пуля прошла навылет, задев моё сердце.
– Я к слову сказал. Не злись. В другой ситуации мы повели бы себя по-другому.  Пришлось делать выбор из двух зол. Прости, конечно.
– Конечно.
– Всё хорошо?
– Закон выживания не мы придумали.
– Слава Богу, есть ещё люди на земле. Твой врач оказался отличным парнем!
– Я помню, что не всё помню…
– Врач сказал, что наркоз на тебя почти не действовал.
– Не стучи рюмкой.
– Метадон повредил тебя, Джей. Все нарезались до пришельцев, а ты трезв, хоть закидываешься как не в себя.
 
Томми (24)... Он вам понравился бы. Непременно понравился. Молодой человек был неизбывно умён, обладал гипнотической харизмой – разводил пчёл + облагораживал мед псилоцибином галлюциногенных грибов. Трансовая психоделика + эффект полёта в нирване… Томми был воплощением кросс-культурного менеджмента + притягательный грех, а дальше, вольный полёт фантазии... Если уж вам посчастливится стать одним из его клиентов, верьте, что вы – всем сердцем полюбите его до скончания лет. Томми не мог не нравиться, как синоним счастья. В 2021 году Ученые Центра психоделических исследований Имперского колледжа Лондона установили, что псилоцибин, являющийся активным соединением некоторых галлюциногенных грибов, можно вполне эффективно использовать в качестве антидепрессанта. Так, что Томми был и врачом!
Томми – Какой подонок так с тобой поступил, Джей?
Джеймс – Было темно. Кто-то выстрелил, и я...
Томми – Упал и отключился. Слава богу, что, жив остался.
 
Мэт (19)... Мет знал своё земное призвание, был аккуратен в деталях, и в навыках имел способность заметно быть.
 
Мет – Томми – Легко тебе говорить – «Упал и вырубился. Бога благодари, что остался жив». Джеймс кикбоксёр и ему неприятно слышать позорящие его слова. Джей, он выставляет тебя на смех. Убей этого пасечника… – Нет, Том, только не это. Я, по чести сказать, съязвил. Не стоит наводить магнум на человека,
из-за каждой формальности. Гарольд (сквозь сизый сигарный дым) – Джей открывает глаза, смотрит на взрезанную грудину и видит, как бьётся его горячее сердце. В какой то момент оно останавливается, хирург стреляет в него шесть раз, и свежая кровь начинает стекать с его ассистентов и техники... Хирург отбросил дождевик, ввернул – Аминь – и курить…
Мэт – Зверство какое-то. И так во всём... Насилие за насилием.
Гарольд (выдыхая узорный дым) – Врач оказался гомеопатом, а потому подобное – лечил подобным.
Томми – Не сочти за дотошность, Джей, но как ты всё это пережил?
Джеймс – Взял себя в руки. Открылось второе дыхание.
Томми – Спортивная выучка.
Джеймс – Я бы сказал...
Мэт – Скажи, Джей, рассказывай. Мы тебя слушаем.
Джеймс – Что вам сказать? Не знаю ­– поймёте вы, нет…
Мэт – Нам всё понятно. Но чем всё закончилось?
Джеймс – Всё продолжается как дни и ночи.
Мэт – Как это знакомо...
Он закурил и с праздным любопытством тихо обратился к другу: «Томми, я знаю, ты защитил репутацию Мелани. Вы начали отношения!?»
– Скорее да, чем нет.
– Как она в постели?..
– Мэт, я не из тех, кто посвящает друзей в свою личную жизнь.
– У нас мужской разговор, мог бы, в принципе и сказать.
– Если бы я сказал – это было бы не мужским разговором.
– Мужчины рассказывают о своих отношениях с женщинами, говорят о личном, делятся впечатлениями...
– В большинстве случаев падают до измышлений. Случается, что говорят и правду, о которой стоило бы промолчать… Меня, к примеру, твоя интимная жизнь не интересует.
– Я тебя не понимаю.
– Мэт, я думаю, ты сорвал джек-пот. Судя по тому, о чём ты обычно треплешься – девушка настоящий клад. Уважай и береги её.
– Этот клад меня самого ищет. Я задолжал ей.
Гарольд (в полголоса – Джеймсу) – Ты, правда, прикончил Монику?
– Она была проституткой, но я любил её. Прости, что лишил тебя её общества.
– Я не в обиде, Джей. Ты же не дочь мою бросил в печь крематория. Признаться, Моника в тебе души не чаяла. Она считала тебя уникальным.
У Джеймса выступили и блеснули скупые слёзы.
– Никогда себе этого не прощу…
– Знаешь, может со мной она и была проституткой, но с тобой, с тобой, – она была шлюхой, потрясающей шлюхой. Джеймс, дружище, как ты заметил, мир стоит на – материальных ценностях. Я был ее кошельком. Проститутку это устраивало, но женщину нет. Моника искала любви! Всю жизнь, понимаешь, как Мэрилин или мадам Бовари... Продажным самкам свойственно прятать свою природу под разными масками. Шлюхи – другой коленкор. В их сердцах живёт правда, и потому, они имеют право на выбор – спать с теми, кто им интересен, кого они впечатлят. Любвеобильные женщины не торгуют собой до