Произведение «Давайте танцевать от Оперного... Гл.4» автора Владимир Потапов

Г Л А В А 4.

– Замри! – строго скомандовал Иннокентий, включив секундомер. – Терпи, терпи! Сглатывай слюну! Десять секунд осталось! Девять!.. Всё! Дыши!
Володька выдохнул воздух всеми отверстиями организма, громко, астматически задышал.
– Отлично, Владимир! Задержка – уже тридцать секунд! С восемнадцати!.. За два дня!..
Александр, подсчитывающий какую-то бухгалтерию за столом, поднял голову.
– Кеш, давно хочу спросить… На хрена вы тренируетесь? Время идёт, а вы всё – тренировка, тренировка, задержка дыхания… Акваланги же закуплены… Зачем лёгкие качать? Учи, гад, Вовку аквалангу…
Кеша засмущался.
– Я, это… решил попутно старую кандидатскую поднять… Может, добью её всё-таки… А статистического материала не хватает… Вот, думаю, с помощью Владимира…
– Вот это ты забабахал! – медленно, с восхищением произнёс Сашка. Откинулся на кресле, отбросив к чертям подсчёты. – И говоришь: твоя фамилия Иванов?!
Кеша засмущался ещё больше. Большой палец руки нервно включал-выключал секундомер.
– Ну… не совсем… По матери – другая…
Ребята выжидательно раскрыли рты, понимающе переглянулись.
– Цыганков, – произнёс, наконец, Кеша.
Рты остались недоумённо раскрытыми: ответ не сходился!
– Чего это?.. – недовольно проговорил Александр. – Дед, что ли, у Будённого служил в Гражданскую? Врёшь ты всё! С таким подходом к кандидатской у тебя другая фамилия должна быть! – безапелляционно заявил он. – Хотя и по матери!..
– А какая? – с надеждой спросил Кеша. Саня покраснел, стушевался.
– Ну, какая-нибудь… посолидней… соответствующая… образу действий…
Вовка с любопытством ждал, как он выпутается из этой собственной словесной паутины, внутренне злорадствовал и на помощь не спешил.
– Ну, ну? – Иннокентий тянулся к истине.
– Не знаю! Но ты всё равно врёшь! – обрубил концы Александр.
Иннокентий сник.
– Вру, – признался он. – Покрасивей, поавантажней хотел… Удивить хотел… Петров по матери…
Ребята как-то сразу поверили. И успокоились. И рты закрыли. Ну, не может быть столько несоответствий и нелепых совпадений зараз! Значит, не врёт! Значит, чисто по-русски решил попутно пошабашить на халяву!
– Получилось у тебя… С удивлением-то… – без улыбки признался Александр. – Деньги тикают и тикают, а мы удивляемся – почто Кешина кандидатская до сих пор не защищена?! В общем, так: хватит оргий, пора к делу. За сегодня, – он поднял указательный палец вверх, акцентируя внимание окружающих, – обучишь этого аквалангу! Завтра – заныриваете! Всё! Все свободны! – Заметил заусеницу на пальце, погрыз зубами.
«Свободный» персонал задымил, потянулся за пивком.
Саня исподлобья посмотрел на них, но промолчал: не до них было, заусеница не откусывалась.
– Сообщил своим? – Кеша развалился на кожаном офисном диване.
Владимир кивнул, с наслаждением вытянулся рядом.
– Сообщил. Окольными путями…
– Ну, и…?
– Да они у меня понимающие… Дураком обозвали и успокоились.
– Ты смотри, Владимир, повезло тебе с женщинами!
– Ага. Если б с друзьями так… – покосился на Александра. – А то хоронят не за понюшку табака…
– Ты акваланг изучил? – оторвался от работы с пальцем Саня.
– Побойся Бога! Ещё не вечер! И не трогай нас в личное время! Тем более, что меня здесь нет! Я там, на дне карьера!
– Вот слушай сюда, сколько твоё «возмущение» стоит! – Александр всё-таки соблазнился на бутылку пива за компанию, открыл её и принялся считать. – Вовку Москалёва озадачили со «скорой помощью» – это раз! Вовка, как ты знаешь, хирург и упрашивать знакомых со «скорой» ему пришлось не за бесплатно. То есть, м н е не за бесплатно…
Вовка отвёл глаза.
– …а за ящик коньяка. Что б с выездом на место, осмотром, документацией и так далее. То же с Сашей Малышенковым по линии милиции… Ну, сам видел, как ребята отработали: полпляжа опросили за полдня, понятые, документация – всё чин-чинарём…
– На женщин они больше пялились, – тихо-тихо буркнул Владимир. Александр подождал продолжения, не дождался и продолжил сам:
– Это второй ящик… Плюс Иннокентий израсходовал при видеосъёмке на пиво, газировку и бутерброды, – Саша заглянул в записную книжку, – триста четырнадцать рублей. Надо думать, бутерброды были…
– Да мне что, голодом полдня работать?! – возмутился Кеша.
– …бутерброды были с балычком! – повысив голос, невозмутимо проговорил Александр. – Что за гусарство такое? Как купчишка тагильский в первопрестольной, право слово!
– А одежда моя? Которую на пляже оставил? Не стоит ничего, да? – Владимиру хотелось хоть чем-то компенсировать убытки на своё фиктивное утопление.
– Так… одежда… – Саша вытащил из папки листок, отхлебнул из бутылочки, аккуратно промакнулся платочком. – Согласно официальному протоколу, оценочная стоимость: «шорты из синтетического материала, синего цвета, заштопанные с левой задней стороны, с надписью «kiss me» – 24 рубля 17 копеек. Шлёпанцы резиновые, производство Китай, 44 размера, голубого цвета – 30 рублей 60 копеек.» Это если Малышенков твоё тряпьё не выбросил… Скорее всего – не выбросил. Вернёт. Вместе с охотничьим билетом. По которому, якобы, тебя и опознали. Как пропавшего без вести. То есть утонувшего.
Ребята молчали.
– Ну, ну, ясельная группа! Не кукситься! Съёмка зафиксировала, что за тобой вели слежку три разных «шарашки». Представляешь, Волоха? Три! Малышенков сейчас номера машин пробивает, узнаем – что и почём… А как ты «утоп» – они и слежку сняли. Но «пасли» до конца, пока «скорая» с «воронком» не уехали… Узнаем – кто? – думать будем… А пока, дети мои, акваланги и ещё раз акваланги…

. . .

Вот такие события, дорогой читатель, разворачивались в городе Ч… после приватной беседы наших героев у Оперного театра.
Многие из вас скажут: как же так? Быть не может такого! Мыслимо ли превращать неспешные размеренные события в какой-то тривиальный фарс, да ещё и с детективным уклоном?! Бред! Автор выдумывает, подгоняя действия и образы под существующий антураж!
Что я вам могу сказать, дорогие мои, милые ч…цы?.. Попробуйте как-нибудь в душный жаркий полдень месяца… ну, пусть будет июня… расположиться на скамье у Оперного театра с тремя бутылочками хорошего коньяка. И пусть ваш визави будет далеко не Александр (честно говоря, я его и сам не считаю за приличного собеседника), а задумки ваши будут далеки от бредней Владимира – посмотрите, что получится. Даю голову на отсечение – выйдет очень и очень занятно! Или, по крайней мере, необычно! И, ради Бога. не сбивайте меня! Дайте окончить эту главу! Тревожно что-то, а здесь вы со своим скепсисом! Владимир же действительно никогда не нырял с аквалангом!

. . .

Карьер, к удивлению ребят, не только не обмелел за прошедшие после юности сорок лет, но и наполнился почти до краёв.
Места, где они загорали, купались и играли в карты, исчезли в голубой бездне. Но спуски для купания остались. Правда, всего два. Один – со стороны «железки», где раньше кучковались «маяковские», «шершневские» и прочие паразиты-недруги, и второй – с их стороны. На «своём» они несколько дней назад и разыграли спектакль с «утоплением» Владимира.
Оставив свои «ценные» вещи средь мулатной коричневой толпы загорающих, он зашёл в воду, занырнул и вдоль берега, таясь за валунами от слежки, преспокойно доплыл до трапа арендованной Жедяевым базы. Поднялся наверх и, смакуя сигаретку, через окно наблюдал, как Александр, лежащий рядом с его вещами, попытался сделать тревожное лицо. Далось ему это с трудом, но, судя по поднятому вокруг переполоху, нужные слова для окружающих он нашел.
Соседи по «пастбищу» подбежали к воде, вперили глаза на водную поверхность. Александр жестикулировал рядом. Владимир обиделся. Судя по Сашкиным жестам, он был меньше метра шестидесяти семи, худее Крюгера и с большими ушами. «Вот гад», – прошептал Вовка.
Через пару минут от начала бучи карьерная гладь была чиста и спокойна. Все собрались на берегу. Александр принялся названивать по мобильнику.
Толпа, одеваясь на ходу, потянулась наверх. Но на выезде из карьера уже замаячили милицейские, в потных разводах, рубашки прибывшего с Малышенковым наряда. Толпу завернули на место преступления. Володькины вещи, как могильный холмик, обходили стороной.
Далее всё прошло, как по писаному.
Подъехала «скорая».
Поъехал «Соболь» с надписью на задней двери «Областное радио FM-…». Цифры были замазаны грязью.
Выскочил Иннокентий. Предъявил какие-то корочки Малышенкову и принялся за видеосъёмку, периодически переводя камеру на стоящих поодаль машины и сидящих в них людей.
Владимир зевнул. Дело сделано. Пора обживать новое место жительства. На ближайшую, по крайней мере, неделю. До выяснения всего и всех…
Он начал с холодильника…

…А теперь, вот, наступило время изысканий.
Решили не таиться, и исследования проводить средь бела дня, благо маски и загубники скрывали истинные личины членов группировки.
Кеша уже перебирал ластами в воде, терпеливо дожидаясь Владимира. Тот же стоял на трапе и выслушивал последние наставления Александра.
– Ты там не шустри. Знаю я тебя! – в голосе того звучала материнская забота. – Дорвёшься до сокровищ – голову потеряешь, а это, всё-таки, другая сфера, не воздушная. Поберегись, не мальчик уже… И ухо среднее побереги… Я бы и сам… – Санька с тоской посмотрел вдаль. Володька немедленно стал отстёгивать акваланг. – Да нет… Это я так… позавидовал… – Александр твёрдой рукой застегнул всё обратно. – Ну, удачи вам! Через пятнадцать минут жду вас обратно!
Он развернул Владимира и ласково пиннанул тому под спину.
Так Владимир очутился в воде.
Далее, в течение шести дней всё повторялось: акваланг, пинок, вода. Ребята обшаривали по-квадратно дно, а Александр собачился с приходящими записываться в секцию дайвинга. Пока, наконец, не догадался повесить на дверь самодельный плакат: «ПРИЁМ ЗАКОНЧЕН. ГРУППЫ НАБРАНЫ»
И всё равно, постоянно приходили какие-то «от Иван Иваныча», со взятками и даже знакомые.
С этими было проще. Александр, честно округлив глаза, жаловался им на инструктора-бездаря Кешу, загубившего уже трёх человек и ждущего пока на рабочем месте окончания следствия. Знакомые благодарили за эксклюзивную информацию и ретиртовались.
Со взяточниками и блатными было посложней. И связи, и деньги чертовски пригодились бы! Рука сама тянулась записать телефончик или открыть портмоне. Но Александр наступал на горло собственной песне взяточника и мздоимца и гнал всех взашей. На некоторых, особенно настойчивых, спускал Кешину болонку Тяпу. Та истерично заходилась в визгливом лае, скалила жемчужные зубки и радовалась жизни.
Но вот наступил седьмой день…