Талон

serif]– Очередь? – Он недоумевает. – Очередь… туда? К ним?
– Очередь, мой друг, есть везде, – я фыркаю. Как невежливо! Умереть и думать, что тебя ждут в посмертии. Да нигде тебя прямо не ждут. Везде будет очередь. И если душа горит, она горит в порядке очереди. И забвение для неё приходит в порядке очереди!
– Никогда бы не подумал, – признаётся Он. – Разве вы не всесильны?
            Пф!
– Были бы мы всесильны, мы бы не разговаривали, а прямиком, на поток, как конвейер! – я не скрываю злорадства, – возрадуйся, что мы не всесильны, возимся тут с каждой единицей.
– Таких как ты много?
– Служебная тайна, – я не отвечаю. Здесь сложно ответить. Хотя бы потому сложно, что я одна. Одна во множестве лиц. Одна и повсюду одновременно. – но вернёмся к тебе!     
            Он напряжён, не ждёт от меня ничего хорошего. А зря, не звери же мы, не люди.
– Возьми, – я протягиваю ему тонкую пластину сероватого цвета. Она почти невесома, по толщине как лист. Но только не такая гибкая.
– Это что? – Он берёт с ужасающей, невежливой настороженностью.
– Твой талон, место в очереди, – объясняю я.
            Он смотрит на меня с недоверием и отвращением.
– У вас что, есть талоны?
– Да. Когда он станет сверкать серебряным светом, запищит – это значит, ты следующий.
            Между прочим, очень милосердная наработка. Создана она сентиментальными личностями, которые решили, что душе надо приготовиться и успеть бросить прощальный взгляд на прежний мир перед неизвестностью.
– У вас как в МФЦ, ей-богу, – Он сжимает пластину в руке, всё ещё не верит. Ситуация кажется ему абсурдной, неподвластной, нереальной. Людской разум вообще быстро высыхает. Да и при жизни, кажется, не все им пользуются. Конечно, если судить по тому, что я вижу в причинах своего прихода. Например, один добрый человек решил перед праздником надеть на тигра, который мирно дремал в зоопарке, гирлянду на шею. То ли гирлянда была плохая, то ли тигр не оценил искусства, но очередь этого идиота пришла быстро – Распорядители хотели посмотреть на такого чудака, и выдали ему через мои руки нулевой талон.
            Или, например, ещё один человек, которому сказали наполнить цистерну, в которой перевозили бензин, водой. Он наполнил. А потом решил посмотреть, как оно выглядит вблизи, но ничего в тёмной воде не увидел. Чиркнул зажигалкой…
            Распорядители, обычно серьёзные и мрачные, хохотали до слёз.
            Много, много дурного и весёлого в людском разуме! Я даже в своё время рейтинг завела. Или антирейтинг. По глупости людской.
– Это в МФЦ как у нас, – я вздыхаю. Давняя обида! – кто успел, тот и в пример идёт.
            Мы, как обычно, не учли время. Оно у нас не ресурс.
            Но Он не понимает шуток. Он смотрит на меня с надеждой. Последней надеждой.
– Есть хоть что-то хорошее в том мире? – спрашивает Он тихо.
            Я молчу. Я всегда молчу. Во-первых, я не вправе говорить. Каждый должен пройти этот путь сам. Каждому открывается его тропа в нужный час. В противном случае, они знали бы всё от рождения до смерти. Во-вторых, я не знаю. Распорядители ни разу не смотрели на мою душу, мой талон так и остался блеклым и тихим. По привычке я его ношу. Чтобы не было скучно, тружусь – оказывается, это позволяется, если догадаться спросить в нужный час. Тружусь, надо сказать, на славу. За бывших людишек болею как за своих. Правда, может быть, я просто болею.
            Но к себе я ничего не чувствую. Талон где-то в кармане плаща, далеко, надёжно, тихо.
– Везде есть хорошее, если начать размышлять, - я уклоняюсь от ответа. – Везде есть плохое, опять же, если начать размышлять.
– Я не хочу… я хочу назад, – Он всё-таки просит. Жаль, я надеялась, что в этот раз бывший человек будет сильнее.  – Я хочу назад! Жить!
            Последнее слово Он выкрикивает мне в лицо. Ну и напрасно. Мало ли мне орали? Мало ли угрожали? Я не решаю, я лишена этого бремени.
            Забавно, однако, что Он хочет назад, а я хочу вперёд. Жизнь не манит меня. Меня манит неизвестность, очередь, которая до меня никак не может дойти. И спросить я не посмею. Буду ждать.
            Ждать и работать. Как полагается усердному малому чину.
– Хотеть никто не мешает, – замечаю я. – Мне пора. Желаю удачи.
            Он мечется. Паника! Люблю их панику. Своей у меня уже нет. Но я ухожу, единственные его собеседник, единственный шанс получить хоть какие-то ответы. Я ухожу, потому что пора вручать новые талоны. А этот уже вручен, и я знаю, что ему не придётся долго ждать. Его примут быстро, так что не стоит ему расстраиваться.
– Стой! Стой! Не уходи! – Он даже пытается схватить меня, но я истлеваю прямо в том, что уже нельзя назвать воздухом. Меня больше нет. Мне не нужно иметь физическое воплощение, чтобы существовать и идти дальше.
            Идти, пока мой талон не сработает. Если сработает.