Питер глотками (миниатюра третья)

Внешне респектабельный, основательный, традиционный в центре и живой, суетливый на периферии, Санкт-Петербург, концентрирует сильнейшую энергетику во внутренних убранствах.
Казанский собор: полусумрак и  строгость. Входя ты проникаешься, пожалуй одними из основных, качеств русской души и сути: стойкостью и терпением. Именно в Казанком соборе ты понимаешь, что внешний враг, заставляет нас собраться, мобилизоваться и противостоять, защищая все то, что дорого и свято для русского человека.
Совсем другое внутреннее восприятие внутреннего убранства Спаса на крови. Светлая грусть и  принятая жертва,  в угоду гримасам времени. Сюжеты  мозаики цветными полотнами, располагающиеся на стенах, кажется успокаивают и обещают живущим, что несправедливость, свершенная на земле, сторицей компенсируется  в верхнем, горнем мире. Иногда, в воображении возникает собирательный образ мастера, который, перекрестившись взбирается на леса, под самый купол и щурясь от ярких утренних лучей солнца начинает или продолжает свои труд. Укладывает квадратик за квадратиком.Теплом и радостью наполняет его душу эта работа. И не смотря, на ноющую боль в спине  и руках, чувством сопричастности к светлому и удовлетворением.
Я не идеалист и осознаю все реалии того исторического периода развития России. Понимаю, что тяжелый труд, нищету и неблагополучие никто не отменял, но находясь здесь, сознание встает на страже и дарит благоговение и покой.
Смоленское кладбище, неиссякаемый людской ручеек, притекающий к стенам часовни Ксении Петербургской. Сень деревьев, старинные захоронения. Часовня маленькая, место тихое, молитвы искренние, кажется все наполнено чаяниями и верой.
Я считаю Ксению своей святой покровительницей. И каждый раз, прилетая в Санкт-Петербург спешу на встречу с ней. Не рассматриваю лица, как и все, ни за тем прихожу сюда. Вхожу и обнажаю душу, молюсь, каюсь, прошу.
Слушаю звучание тишины, наполненное внутренним хором голосов: страждущих, благодарящих, алкающих.
Сопричастность  - это важно. Важно ощущать себя частицей чего то целого и великого. Идешь ли по Невскому, по Дворцовой набережной, стоишь ли на берегу Фонтанки или Черной речки. Мысли сами влекут тебя в прошлое, соотносят исторические факты, вызывают образы.
Музеи квартиры,  сохраняющие дух и эпоху живших в них Пушкина, Маяковского, Ахматовой. Галереи и залы Эрмитажа, в которых не трудно заблудиться. Смотришь, внося свою маленькую лепту в живую энергетику картин и экспонатов, унося в замен, драгоценный кусочек впечатлений. Кофе и яблочная шарлотка в «Бродячей собаке», не сходящие улыбки с лица, почти непреодолимое желание читать стихи поэтов в полный голос.
Глаза продавцов на Грибоедовском канале, искрящиеся хитростью, тысячи сувениров, сотни предложений. Слушаешь песни студентов под гитару, кидая десятирублевики, и не перестаешь удивляться уживчивости двух составляющих города. Иногда складывается четкое ощущение, видимого, благосклонного отношения и скрывающейся меж окон, снисходительной улыбки Санкт-Петербурга, к его жителям и гостям, как родителя к своим детям.