(Смесь научной фантастики с психологическим триллером)
Запись из нейродневника капитана Лиры Вороновой. Сектор 7-Дельта, Периметральная Застава «Вершина».
Здесь, на краю цифрового мира, тишина — это не отсутствие звука, а отдельная, плотная субстанция. Она нарушается лишь ровным гулом квантового реактора, питающего наш сектор, да шипением песка о композитные стены купола во время ночных бурь. Электричество — наша пуповина с Центром, но по ночам, для экономии, мы переходим на автономные генераторы, и тогда за пределами купола наступает мрак, почти библейский, непроглядный, незнакомый жителям Земли, утопающей в неоновых реках.
Мой друг, старший техник-кибернетик Артем, служит здесь же, на соседнем посту — Заставе «Реле». Мы дружим с академии, и наша дружба, как и всё здесь, прошла проверку изоляцией и скукой. То он ко мне пробирается с контрабандой свежих симуляций из Центра, то я к нему — под предлогом починки оборудования. Его мастерская — это святая святых: пахнет озоном, припоем и ностальгией по дереву и металлу, которых здесь почти нет.
В тот вечер у меня сгорел нейроинтерфейс портативного сканера. Без него я как без рук. Позвонила Артему через защищенный канал.
«Арт, привет. Сканер заглючил. Не взлетает».
Его голос, всегда спокойный, даже уставший, отозвался в импланте: «Тащи, посмотрим. О чём базар».
Я собралась, но не сразу. Решила захватить с собой из медблока кое-что из старого, «докибернетического» запаса — маленький флакон синтетического виски, артефакт из эпохи, когда алкоголь еще не заменяли модуляторы настроения. Хотелось посидеть, как в старые времена, не через экран, а живьем, потрогать стекло, почувствовать его шероховатость. Затем зашла в оружейку. Правила строги: перемещение между куполами в ночное время — только в полном боевом снаряжении и с разряженным плазменным карабином. Протокол безопасности. Объяснила дежурному, сержанту, куда и зачем иду, он кивнул, его оптический сенсор мелькнул зеленым в полумраке.
Вышла из шлюза комендатуры. Воздух был холодным и стерильным. Впереди, под куполом, мерцала единственная дорожка, освещенная бледными светодиодами. Мой путь лежал через Каменную Стену — так мы называли древнюю, еще доэкспансионную насыпь из местного красно-бурого камня. Её возвели роботы-первопроходцы, используя вместо раствора спекшуюся горную почву. Ширина — метра полтора, высота — под три. Она была немым свидетелем эпохи, когда люди только нащупывали почву на этой планете.
За Стеной начиналась тьма. Не та, что на Земле, а абсолютная, бездонная, не нарушаемая ни одним огоньком цивилизации. Лишь где-то посередине, между нашими постами, лежало «футбольное поле» — ироничное название для участка ровного грунта, который поколения гарнизона пытались поддерживать в порядке.
Пройдя метров двадцать, я начала подъем на первую скалистую гряду — «сопку». Датчики моего скафандра тихо пищали, замеряя атмосферу. И тут я увидела его. Из темноты, со стороны «Реле», навстречу мне шел человек в стандартном скафандре. Я сразу узнала походку Артема — чуть раскачивающуюся, немного ленивую. Я мысленно улыбнулась: «Ждал-ждал и решил выйти навстречу».
Мы поравнялись. Сквозь забрало его лицо было скрыто тенями, но контуры были его.
«Привет, — сказала я, и мой голос прозвучал в гермошлеме гулко. — Я не сильно задержалась?»
Он покачал головой. Мы пошли рядом.
И тут меня осенило. У него не было оружия. Ни карабина за спиной, ни даже тактического пистолета на поясе. Нарушение протокола, немыслимое для Артема, педанта до мозга костей.
«Артем, а где ствол?» — спросила я, и в моем голосе прозвучала тревога.
Он повернул ко мне голову. Забрало по-прежнему скрывало его лицо.
«А зачем? Я же к тебе шел», — раздался его голос в моем шлеме. Чистый, без помех. Но в интонации была какая-то странная, отстраненная плавность.
Мы шли и болтали. О службе, о последних новостях из Центра, о том, как надоели эти синтетические пайки. Он шутил, и шутки были его шутками, но… в них не было привычной, живой искры. Это был идеальный симулякр беседы.
Вот и огни Заставы «Реле» стали ярче. Мы подошли к шлюзу.
«Знаешь, меня тут кое-куда потянуло», — сказал он вдруг, и в его голосе прозвучала легкая, почти человеческая неловкость. Я поняла — в санузел.
«Конечно, иди, — кивнула я. — Я пока на заставу зайду, ребят поприветствую».
Мы разошлись. Он — направо, к внешним блокам, я — налево, к светящемуся шлюзу.
Шлюз с шипением закрылся за мной. Я сняла шлем, встряхнула волосами. В коридоре стоял знакомый связист, лейтенант Горский.
«Лира? А Артем тебя уже заждался. В радиорубке, звонил на «Вершину», спрашивал, где ты».
Ледяная игла вошла мне в сердце. Я не побежала, я *понеслась* по коридору, отталкиваясь от стен в низкой гравитации. Радиорубка. За стеклом сидел Артем. На нем был тот же самый скафандр, но карабин висел на своем месте, на магнитном креплении за спиной. Он снял шлем, и его живое, настоящее лицо было обрамлено краснотой от давления гермошлема. Он говорил в микрофон: «Да я её уже час жду…»
Увидев меня, он резко оборвал фразу, отключил связь.
«Лира? Ты где пропадала? Я тебе звонил на «Вершину»! Мне сказали, ты вышла почти час назад!»
Я стояла, не в силах вымолвить слово. Часть моего мозга, тренированная годами службы, пыталась найти логичное объяснение. Сканер глючит. Галлюцинация от усталости. Мираж, порожденный разряженной атмосферой и игрой света. Но другая часть, древняя, животная, знала правду.
«Артем… — наконец прошептала я. — Я… я только что шла с тобой. От Каменной Стены».
Он посмотрел на меня как на сумасшедшую.
«Что? Я из радиорубки не выходил последние два часа. Ждал тебя. Проверь логи».
Я не стала проверять. Я знала, что там будет. Чистые, стерильные данные, подтверждающие его алиби. За 15-20 секунд, что прошли с нашей «встречи» до моего появления здесь, невозможно было добежать от Стены, пройти шлюз и оказаться в радиорубке.
Меня не поняли. Ребята с «Реле» смотрели на меня с жалостью и неловкостью. Кто-то предположил, что это «глюк навигации» или «пробой в нейроинтерфейсе». Я не спорила. Я лишь попросила, чтобы меня проводили обратно. Хотя бы до Каменной Стены.
Прошло несколько месяцев. Я просматриваю запись с внешних камер того вечера. На ней есть только я. Одна. Я иду от Стены, разговариваю с пустотой, жестикулирую. А потом резко оборачиваюсь, как будто прощаясь с кем-то невидимым.
Я не была пьяна. У меня не было сбоев в имплантах. Я встретила *нечто*. Не Артема. И, что самое странное, не могу сказать, что оно было моим недругом. Оно было… нейтральным. Как эхо, застрявшее во времени. Как глитч в матрице реальности этой странной, красной планеты.
И по сей день у меня нет объяснения. Лишь холодок вдоль позвоночника каждый раз, когда я прохожу мимо немой, древней Каменной Стены, отделяющей наш хрупкий мирок света от безмолвной, всевидящей тьмы.
|