Феникс

прервал ее сын.
– Что такое полгода?! … А можно узнать из какой вы семьи, девочка?
– Хоулингстонов.
– Что-то не припоминаю… А живете где?
– В Фоксфилде.
– Амм… Ясно, – сказала Хелена с нескрываемым пренебрежением и расстройством, затем развернулась, неторопливо отошла и присела в кресло.
– Это… еще ничего не значит, – вырвалось у Элизабет.
– Что вы хотите этим сказать?! – возмутилась Хелена.
– Не горячись, милая, – остановил ее муж, взяв за руку. – Я тоже не рад, но перебранкой ничего не решить.
– И что же ты предлагаешь? – спросила его жена.
– Так не лучше ли нам прежде познакомиться, проникнуться, чтобы лучше узнать друг друга. Пусть погостит у нас.
Хелена все-таки с недоверием посмотрела на молодых, а потом сказала:
– Ну хорошо, посмотрим. Но сначала я хочу поговорить с сыном наедине. Пойдем, милый, – она позвала его с собой в другую комнату. Отец усадил гостью и, чувствуя неладное, последовал в комнату к жене и сыну.
Затворив дверь, Хелена без промедления устроила сыну выговор:
– Все стремятся с помощью брака улучшить свое положение или, по крайней мере, сохранить. А что делаешь ты? Столько приличных девушек в городе.
– По-твоему она не прилична? – возрозил сын.
– Что ты только нашел в этой неграмотной девице, в этой деревенщине? Что люди скажут?
– Пусть говорят что хотят. Почему я должен их слушать? – решительно ответил сын.
– Мне, конечно, тоже не нравится создавшееся положение, – включился в разговор Чарльз, –  но что ж поделаешь. Придется смириться.
– Они будут смеяться над нами, – продолжала мать.
– Пусть смеются.
– Это позор!
– Если они действительно любят друг друга, что же в этом позорного? – защищал влюбленных отец семейства. – Хелен, послушай, ты не права…
– Как ты можешь быть уверен, что они действительно любят друг друга?! – повысила голос Хелена. – Эта девчонка не любит тебя. – Обратилась она уже к сыну. – Ей нужны только наши деньги!
– Неправда! Она любит меня! Мы уже обручились!
– Что?! Именно этого она и ждала!
– Хватит! Замолчите! – крикнул Чарльз.
В этот момент в зале громко хлопнула дверь. Услышав этот звук, все вышли в комнату.
Девушка все слышала и убежала, обливаясь слезами. Джозеф бросился за ней.
– Что же я наделала, дура, – опомнилась Хелена.
– Успокойся, дорогая, все будет хорошо.
Джо догнал Элизабет и вернул обратно.
Хелене пришлось просить прощения, когда она поняла всю серьезность чувств девушки.
– Извини меня, пожалуйста, Бетти. Каждый совершает ошибки. Ты должна меня понять как мать. Джозеф мой единственный сын и я хочу, чтобы у него было все хорошо. Чтобы не произошло такой ошибки, за которую пришлось бы расплачиваться всю жизнь. Понимаешь?
Девушка, молча, качала головой, не поднимая глаз.
– Теперь можешь жить у нас, дочка, ведь так нам вас называть, – сказал, подбадривая гостью, старый фермер.
– Спасибо, – поблагодарила Элизабет за теплые слова.
С тех пор, невестка стала жить в доме Сандерсов, в новой обстановке. Через неделю она уже знала всю прислугу и все помещения. Теперь она чувствовала себя гостьей только по отношению к родителям жениха, в остальном же вела себя свободно, непринужденно, хоть и было поначалу сложно к этому привыкнуть. В отличие от матери жениха, кухарке, миссис Морган, девушка очень понравилась. Они частенько болтали на кухне, шутили и смеялись.
Элизабет показала себя хорошей хозяйкой: особенно ей нравилось ухаживать за садом и удивлять родителей Джозефа чем-нибудь необычным, например, приготовить вкусный пирог, спеть молитву или сшить наряды для себя и свекрови. Хелена не переставала говорить ей по этому поводу комплименты, чтобы загладить свою вину.
Прошла еще неделя. Во время семейного обеда родители Джозефа признались, что полюбили Элизабет и готовы принять в семью. Здесь же и решили вопрос о свадьбе. Ее запланировали на следующую неделю.
Сразу после обеда, в это очень подходящее для прогулок время, Джозеф предложил своей будущей жене показать ферму. Девушка с радостью согласилась. Они ехали верхом по длинной и прямой как стрела дороге, по обеим сторонам которой были посажены молодые деревца. В будущем они должны были стать красивой тенистой аллеей. По левую сторону еще некоторое время были видны домики города, а по правую сразу же начались бескрайние луга, тянущиеся до горизонта. Приехав на место, пара передохнула, и Джозеф стал показывать гостье все строения, сараи и загоны. Из небольшого домика навстречу прибывшим вышел веселый грузный мужчина. Это был подчиненный мистера Сандерса, следящий за порядком и отдающий поручения пастухам, дояркам, мясникам и прочим рабочим на ферме. Звали его мистером Гаррисоном. На вопрос Джозефа о том, как идут дела на ферме, он ответил, что все в порядке, а коров, которых просил заколоть мистер Сандерс, уже зарезали и скоро повезут на продажу. Затем юный фермер познакомил его со своей невестой. Тот в свою очередь пожелал им счастья.
 


Казалось бы, все стало на свои места, улеглось, намечалась свадьба, все были счастливы, ничего не предвещало печали. Но беда приходит неожиданно, без приглашения.
В одно солнечное утро Джозеф взял в руки свежую новостную листовку, после прочтения статьи в которой утро перестало для него казаться таким солнечным. Его внимание привлекла статья под заглавием:

Улыбка мгновенно исчезла с его лица, как только он увидел знакомое имя.
«Сегодня, пятого июля 1805 года, тюрьма города Маллингем выпустила на свободу очередного преступника, двадцатишестилетнего Рональда Роученсона, отбывшего наказание в виде шести лет заключения за грабеж и непреднамеренное убийство», – прочитал он.
Джозеф встревожился и бросил листовку в топку камина. Его лицо застыло в сердитом варажении, по которому можно было лишь догадываться, что творилось в его голове. Он вспомнил события шестилетней давности. Тогда Джо было семнадцать лет. Уже два года он дружил с неким Рональдом, который был старше него на три года. Рональд из бедной и далеко не примерной семьи Роученсонов рос проказником и бунтарем. Улицы города были его учителями. Его родители вели развязный образ жизни, злоупотребляли спиртным и не следили за детьми. Поначалу, когда мальчишки только сдуружились, Рональд не отличался от своих сверстников. Но затем только и было слышно о драках Рональда или отнимании им денег и вещей у других детей. Он был заводилой в своей компании, эгоистично считал себя королем банды беспризорников города и считал правильным решать все вопросы с помощью силы. Со временем он окружил себя друзьями, которые не сочли зазорным ему прислуживать.
Именно тогда Джозеф перестал признавать авторитет Рональда, стал расходиться с ним во взглядах, понимая, что он часто поступает неправильно, поощряя ребят за воровство, что следует зарабатывать честным трудом, как учили его родители и священное писание. На чересчур совестливого Джо посматривали косо, потому что он отказывался стащить что-либо из дома, прикрываясь тем, что родители запретят ему ходить на городские улицы. Все ухмылялись этой причине: ведь для них родители ничего не значили, Джозеф же любил и уважал своих родителей. Банда тем и жила, что занималась воровством, начиная по мелочам тащить все из чужих домов. Несколько раз и Джо пришлось участвовать в таких вылазках. Сначала он боялся и сопротивлялся, но когда его стали высмеивать и позорить, он согласился. Не хотелось выглядеть трусом. Он вспомнил, как, чувствуя стук собственного сердца, трясясь от страха, лежал в кустах, готовясь подбежать к дому незамеченным, а затем обратный путь, не такой осторожный как в начале, но невероятно быстрый. Он бежал к друзьям, поджидающим его в кустах. Каждую секунду казалось будто за ним кто-то гонится и придется, спасаясь, бежать изо всех сил, без остановки. Он вспомнил одного из банды – Саймона. Ему тогда не повезло. Его заметили: внезапно выскочивший из-за угла мужчина, застал его с краденым и, чуть было, не переломил хребет, ударив его палкой по спине. Как было смешно и страшно смотреть на эту сцену! С того момента парень стал понимать, что возмездие приходит всегда и этим жить не следует. Бедность доводила до воровства, но, по крайней мере, для сына фермера-землевладельца это была скорее забава, чем удовлетворение материальных потребностей. Поэтому для него бросить это дело было намного легче. Родители ничего не знали о приключениях сына. Джозеф всячески пытался побороть в себе эти чувства и встать на правильный путь. В отличие от других он не боготворил и не ставил Рональда себе в пример, за что ребята из компании его недолюбливали. Понемногу он стал отстраняться от жизни банды. Учеба и домашние заботы заставили его от этого отказаться. Он уже готовился к взрослой жизни, к военной службе.
Однажды Рональд предложил ему, как он выразился, помочь «провернуть одно дельце». Тогда он был пьян и потому самоуверенно, не дожидаясь ответа, рассказал Джо, что хочет ограбить один богатый дом, хозяева которого уезжают на несколько дней, не оставив охраны. Джозеф естественно отказался. Рональд продолжал его уговаривать, уверяя, что они станут богаты, что все поделят поровну. Грабитель сдуру выложил все подробности: дом № 11 на пустынной Айленд-стрит, стоящий особняком, собак нет. Джозеф снова отказался и посоветовал ему обратиться к дружкам из его банды. Тогда Рональд добавил: «Они сказали, что не пойдут со мной, дураки! Вот видишь, никто не хочет быть богатым. Ты-то, надеюсь, не такой балбес, как они? Ты же толковый парень! Если все-таки передумаешь, жду тебя на закате по адресу… ну тому самому… иначе все достанется мне одному». Джозеф снова решительно ответил «нет, не передумаю». «Да ты просто боишься», – стал давить на него Рональд, решив, что ему станет стыдно. «Ничего я не боюсь», – возразил Джо. Вор раздраженно выпалил «Трус!» и ушел, надеясь, что все эти его ухищрения повлияют на него должным образом. Джозефа его слова задели за живое. Он еще больше злился на него и уж теперь точно не хотел иметь с ним ничего общего.
Раньше они не грабили особняки, может поэтому никто не согласился помочь Роученсону, вошедшему в раж. После разговора сын фермера вернулся домой. Разбойник же мечтал осуществить свой план пока не поздно. Выпитый им в пабе алкоголь придавал уверенность в себе, чувство всесильности и льстил ему. Дождавшись вечера, он отправился на Айленд-стрит, предворительно выпив еще, для храбрости. Подойдя к железной решетке ворот, он ждал сумерек, смотрел на последние лучи солнца, скользившие по глади пруда, расположенного прямо перед двухэтажным домом. Этот старый дом, как потом оказалось, был не таким богатым. По его внешнему