Произведение «Невольные союзники » автора Вячеслав Бодуш

Мы выбрались из коллектора через полуразрушенный дренажный люк на окраине промзоны.
— Мне нужно срочно проверить одну догадку — соврал я, прощаясь — буду осторожен, чего и вам желаю, раз уж мы волею судьбы оказались в одной подводной лодке. Встречаемся завтра в пансионате для престарелых актёров «Сансет Виста» в 10 утра. Там и обсудим план нашей орлиной атаки.

Это было место, где прошлое всегда ярче настоящего, а странности списывались на возраст. Старая подруга моей бабушки, мисс Элси, всё ещё жившая там, за небольшую плату и пару бутылок хорошего бренди всегда была готова предоставить мне пустующую комнату покойного супруга.

На самом деле мне было нужно поскрипеть своими уставшими извилинами без помех со стороны. В мой офис было идти опасно.

Моим новым временным убежищем стал заброшенный мотель «Сан Палмс», чьи вывески давно потухли, а бассейн зарос тиной. Я занял номер на втором этаже, с выбитым окном, занавешенным грязным брезентом.

Итак, что же делать дальше?

Это был не вопрос. Это был вызов. И ключ от ответа лежал не в прошлом, а в цифрах, которые я до сих пор игнорировал, считая бухгалтерской мутью. Присев на полуразвалившуюся кровать, я снова раскрыл фотографии страниц тетради на телефоне. Не суммы и не списки контрабандного товара. Колонки с датами, номерами судов, контейнеров. И странные, ни к чему не привязанные пометки на полях: «Гроза», «Патриот», «Феникс-2», «Восход-17». Слишком поэтично для Робертса. Системно для обычного отката. Я чувствовал, что разгадка очень близка, но она меня пугала еще больше.
После сумасшедшей ночи скрипучая кровать показалась мне периной, я и не заметил как уснул.

Звонок телефона заставил меня вздрогнуть. Неизвестный номер, но с кодом 202. Вашингтон.
— Варгас, — сказал я, отключая всякие эмоции.
— Мистер Варгас, — голос был вежливым, гладким, без единой шероховатости. Голос человека, который привык, чтобы его слушали. — Меня зовут Эдриан Фостер. Я представляю интересы одной группы лиц, весьма заинтересованных в сохранении... общественного спокойствия.

— Поздравляю, — проворчал я. — А я представляю интересы своего желудка, и ему сейчас очень неспокойно.

Лёгкий, почти искусственный смешок в трубке.
— Остроумно. Я ценю прямоту. Поэтому буду прям: вы и ваша юная подруга заполучили некий предмет. Дневник капитана Робертса. В нём содержится информация, которая в неверных руках может быть истолкована превратно и причинить вред национальной безопасности.

— Национальной безопасности? — я не сдержал саркастического фырканья. — Вы хотите сказать, что контрабанда сигар и китайских подделок в порту Лос-Анджелеса — это дело ФБР и ЦРУ?

— Я хочу сказать, что некоторые операции под прикрытием, связанные с контролем над цепочками поставок, могут иметь широкий контекст, — его голос не дрогнул. — Контекст, который вам, мистер Варгас, не нужно понимать. Нужно лишь принять решение.

— Какое? — хотя я уже знал ответ.
— Передать оригинал дневника и все копии. В обмен вам и мисс Дюваль будет предоставлена новая идентичность, переезд в другой город или даже страну и сумма, достаточная для комфортной жизни вдали от... всего этого.

— А Доменик? Робертс? — спросил я, уже играя роль простака.
— Правосудие найдёт свой путь. Но оно должно идти своим, зачастую закрытым, курсом. Вы же не хотите помешать правосудию?

Угроза повисла в воздухе, сладкая, как сироп, и удушающая, как петля. Они предлагали не сделку. Они предлагали капитуляцию. Стирание.

— Мне нужно подумать, — сказал я.
— Конечно. У вас есть двадцать четыре часа. После чего предложение теряет актуальность, а ваши проблемы могут... умножиться.
Кстати, ваше упрямство уже привело к печальным последствиям, мистер Варгас. Капитан Робертс, к сожалению, не смог жить с грузом своей вины. Его вчера нашли в кабинете с пистолетом в руке и предсмертной запиской о признании в коррупции. Надеюсь, вы и мисс Дюваль окажетесь благоразумнее. Ожидаю звонка на этот номер.

Связь прервалась. Я сидел, глядя на телефон. «Операции под прикрытием». «Контроль над цепочками поставок». Ложь. Хорошо сшитый, дорогой костюм лжи. Но под ним проглядывал ужасающий силуэт правды: Робертс уже мертв. Доменик - всего лишь пешка. Может, и важная, но пешка. А тетрадь была ключом не к его падению, а к чему-то большему. И я со все большей тревогой начал догадываться к чему.

Мне нужна была Лиза. Не как союзник, а как расшифровщик. Её отец был параноиком-архивариусом. Если где и была ниточка, то у неё.

Найти её оказалось проще, чем я думал. Я пошёл от противного. Куда сбежит умная девушка, которую все ищут? Туда, где её искать не будут. Город уже накрывал настырный вечер, когда я поехал в самую престижную библиотеку города, в тихий зал редких книг и микрофильмов. И нашёл её там, за терминалом в дальнем углу, в очках и парике, из-под которого выбивалась знакомая рыжая прядь. Она изучала оцифрованные архивы таможенных деклараций за последние пятнадцать лет.

— «Мятная прохлада» вредит зубам, — сказал я тихо, садясь рядом.
Она не вздрогнула. Лишь медленно повернула голову. В её глазах была усталая решимость.
— Вы медлительны, мистер Варгас. Я думала, вы придёте раньше.
— Меня отвлекли. Звонили из Вашингтона. Предлагали турпоездку с пожизненным обеспечением «Все включено».

Она слабо улыбнулась и, словно отвечая на мой немой вопрос, продолжила:
— «Феникс-2». Кодовое название для серии контейнеров, которые проходили таможню без досмотра с 2008 по 2012 год. «Восход-17» — это не судно, это маршрут через порт Окленда. Отец не просто снимал преступления. Он вел свое расследование. Он подозревал, что Робертс и Доменик — лишь клапаны. Насос работает где-то в столице.

Она передала мне листок. На нём были распечатаны строки из тетради, связанные стрелками с именами компаний-однодневок, политтехнологов из Вашингтона и номерами предвыборных фондов.
— Они не просто воровали, — прошептала Лиза. — Они финансировали. Избирательные кампании, лоббистов. Это машина, Варгас. И мы с вами пытаемся остановить её, сунув ногу между шестерёнок.

В этот момент в дальнем конце зала появились двое в деловых костюмах. Слишком подтянутые, слишком внимательные. Они не походили на бандитов Доменика. Они походили на аудиторов из ада.

Одним движением я схватил Лизу за локоть, не давая ей обернуться и привлечь внимание.
— Не смотри. Иди спокойно к выходу через отдел картографии, — прошептал я, делая вид, что изучаю корешок старого фолианта. Моя спина горела от воображаемого прицела. — За нами прислали эскорт.

«Аудиторы из ада» двинулись к нам. Их шаги были беззвучны на толстом ковре, но я чувствовал их ритм — ровный, неспешный, неумолимый. Они не ускорялись. Они сокращали дистанцию, просто выбирая оптимальную траекторию между стеллажами.

Мы свернули в лабиринт узких проходов между стеллажами с географическими атласами. Здесь пахло пылью и старым переплётом. Я рискнул бросить взгляд назад. Один из них, с лицом бухгалтера, подсчитывающего чужие долги, говорил что-то в манжет. Вызывал подмогу к другим выходам.

— План “Б”? — выдохнула Лиза, и её глаза метнулись к красной табличке «ЗАПАСНОЙ ВЫХОД» в конце ряда. Но там нас наверняка уже ждали.

— Нет. Наверх, — я толкнул её к чугунной винтовой лестнице, ведущей на антресольный ярус с кабинками для микрофильмов. Лестница зазвенела под нашими ногами. Снизу донёсся сдавленный крик:
— Они на втором уровне!

Антресоль была полутемной, заставленной старыми проекторами и стеллажами с архивами прессы. Идеальное место для засады. Для нас.

— Тележка! — Лиза указала на ржавую металлическую тележку с папками. Мы толкнули её к единственному проходу между стеллажами, создав временную баррикаду. Раздался звук быстрых шагов по лестнице.

Время кончилось.

И тут Лиза сделала то, чего от неё я не ждал. Она разбила защитное стекло щитка аварийного освещения, находящийся в углу, и дернула рычаг. Основной свет погас. Включилось тусклое пульсирующее аккумуляторное аварийное освещение, что используется при пожарной эвакуации. А затем по антресоли поползли струйки едкого белого дыма. Дымовая шашка. Одна из «игрушек» её отца, всегда лежавшая у неё в рюкзаке на такой случай. Сирена промолчала — только визуальный хаос.

В наступившей темноте, разорванной только мигающими аварийными лампами и ядовитым дымом, я услышал её голос прямо у уха: «В окно!»

Она уже отодвигала тяжёлую старую штору. За ней было огромное арочное окно, а за окном — покатая крыша над входной группой библиотеки, а с неё напрашивался прыжок на тент остановки общественного транспорта.

Это было безумием. Но позади, в дыму, уже звучал сдержанный кашель и осторожные шаги профессионалов, не теряющих голову.

— Пошли! — я снял с ноги тяжёлый башмак и ударил им в угол окна. Стекло, старое и толстое, треснуло паутиной, но не рассыпалось. Лиза, не колеблясь, обернув руку курткой чтобы не пораниться, ударила локтем. С треском окно поддалось.

Холодный ночной воздух ворвался в дымное пекло. Я пропустил Лизу вперёд. Она скользнула на крышу, как тень. Бросив последний взгляд в дымную тьму зала — там мелькнули два нечётких силуэта — я вывалился следом.

Крыша была скользкой от вечерней росы. Мы скатились по ней, цепляясь руками за водосток, и прыгнули на натянутый над остановкой синий брезентовый тент. Он прогнулся, жалобно заскрипел, но к счастью выдержал.

Внизу на освещённой улице, стоял автобус. Двери только что закрылись, и он начал медленное, тягучее движение, набирая скорость.

Не было времени думать. Мы сползли с тента на асфальт и сделали несколько бешеных шагов вдогонку с криками «Стой!» Водитель, увидев в зеркале две неистовые фигуры, жестикулировавшие в ночи, нажал на тормоз. Двери с шипением открылись.

Мы ввалились внутрь, запыхавшиеся, с дикими глазами. Двери захлопнулись. Автобус тронулся.

Я пробежал в конец салона и через грязное заднее стекло увидел, как из парадных дверей библиотеки выбегают те двое. Они остановились, смотря на уезжающий автобус. Один из них поднёс руку к уху. Они не побежали за нами и даже не выглядели взволнованными, просто отметили наш вектор. И от этого стало ещё холоднее.

Лиза, тяжело дыша, уткнулась лбом в холодное стекло.
— Они вызовут машину. Перехватят на следующей остановке, — прошептала она.

Я кивнул, опускаясь на свободное сиденье. Автобус был нашим ковчегом на десять, может, пятнадцать минут. Потом охота продолжится. Но пока мы двигались. И этого было достаточно.