Иногда мне кажется, что моя жизнь началась не с первого крика, а с лёгкого касания иглы к пластинке. С хрипловатого шороха винила, из которого вдруг рождался голос Джо Дассена — Et si tu n’existais pas. И я — маленькая, босиком на холодном полу — стою в дверях и смотрю, как мама с папой танцуют.
Они дома. Не в ресторане, не на чьей-то свадьбе, не под чужими взглядами. Вечером, когда уже помыта посуда, выключен телевизор и лампа в углу рисует на стенах мягкие овалы. Мама прижалась щекой к папиному плечу, он чуть сутулится, как будто хочет закрыть её собой от всего мира. Они почти не двигаются — один и тот же круг по комнате, два шага вправо, полшага назад, лёгкий поворот. Это даже не танец — дыхание на двоих.
Я не понимаю слов, французский — набор круглых, блестящих звуков, которые катятся по комнате, как бусинки. Но понимаю всё остальное. Как мама иногда закрывает глаза и едва заметно улыбается. Как у папы становится мягче взгляд, хоть он и делает вид, что сосредоточен на шагах. Как между ними возникает невидимая нить, плотная, тёплая, почти ощутимая пальцами.
Стою, прислонившись к косяку, и боюсь шелохнуться. Мне кажется, если двинусь, звук оборвётся, лампа мигнёт, и всё исчезнет: музыка, их объятие, этот странный, важный миг. Будто подглядываю за каким-то взрослым заклинанием, в которое меня пока не посвящали.
Песню запоминаю не ухом — нутром. Мелодия впечатывается в меня как прикосновение тёплой ладони к спине. Потом, спустя годы, я смогу напеть её почти без ошибки, но главное — не ноты. Главное — ощущение, что мир на мгновение становится очень простым. Есть он. Есть она. Есть эта музыка, которая как будто спрашивает: «А если бы тебя не было?» И в ответ — их танец.
Это «если бы» меня не пугает. Я ещё не знаю, что люди действительно иногда исчезают. Что музыка может звучать, а танца уже нет.
Проходят годы, и я учусь переводить. Сначала — слова. Потом — жесты. Потом — движения между ними. Вырастаю, уезжаю, влюбляюсь, ошибаюсь, снова влюбляюсь. В разных кухнях разных квартир разные мужчины ставят разные песни, и у каждого своя «самая главная». Кто-то включает громкий рок, кто-то — модный плейлист, кто-то — уютный джаз. Я танцую, смеюсь, подстраиваюсь, иногда притворяюсь, что мне нравится. Но где-то очень очень внутри, в самой глубине, живёт мой детский эталон — тот медленный, почти неподвижный танец под французскую песню, которую я когда-то не понимала.
Кажется, что вся моя взрослая жизнь — это попытка дотянуться до того чувства, которое было в той комнате. До этого покоя вокруг, до уверенности, что им никуда не надо бежать, ничего доказывать, никого побеждать. Они уже пришли. Уже нашли. Друг друга — и эту песню.
В какой-то момент сама включаю Джо Дассена. Уже не на пластинке — на телефоне, ноутбуке, в машине. Мир стал цифрой, а голос остался тот же. Первые аккорды — и меня накрывает волной, как будто за плечом снова открылась дверь в детство. Ощущаю себя так же — прислонившись, затаив дыхание. Только теперь понимаю слова. И они звучат чуть тоньше, чем просто красивая мелодия.
«Если бы тебя не было…» — уже нет детской игры, взрослый вопрос, в котором все мои потери, разочарования, прощания. Все те ночи, когда я убеждала себя, что не так уж и нужно, не так уж и больно, не так уж и важно. Но эта песня поднимает со дна то, что я старательно утрамбовывала годами: простое признание — есть люди, без которых мой мир был бы другим. Не рухнул бы, нет. Но стал бы проще, тише, беднее. Как комната без музыки. Как танец без партнёра. Как жизнь без того самого, немигающего света, когда двое смотрят друг на друга так, будто в комнате никого больше нет.
Думаю о родителях. И думаю о себе — нынешней, сегодняшней. Сколько раз примеряла на себя роль той, к которой обращены слова песни: «Если бы меня не было, он бы…» — и дальше список: стал бы счастливее, свободнее, спокойнее, успешнее. Мы умеем обесценивать собственное присутствие до прозрачности. До ощущения, что нас можно заменить кем угодно, чуть изменив детали. Но эта песня всегда напоминает обратное. Она не про зависимость, не про шантаж и не про жертвенность. Она — про почти физическое чувство: есть в этом мире чья-то конкретная, единственная форма, под которую совпадаешь именно ты. Как пазл, как ладонь в ладонь, как шаг в шаг в маленькой комнате под старую французскую мелодию.
Если бы тебя не было, я бы долго прикладывала свои фантазии к чужим лицам, примеряла силуэты, путала бы. Но ты — есть. Ты был. Может быть вышел или изменился, или стоишь сейчас где-то очень далеко, совершенно не подозревая, что во мне всё ещё звучишь этим мягким, тёплым, французским голосом. Твоё «существование» — не про паспорта, адреса и статусы. Оно — про музыку и про знание: можно вот так, держать друг друга, не объясняя ничего лишнего. Танцевать жизнь медленно, не торопясь, не выплясывая доказательства любви, а просто дышать в одном ритме.
И каждый раз, когда мне кажется, что опять одна в пустой комнате, я включаю эту песню. Сначала чуть тише — чтоб не вспугнуть память. Потом громче. Пусть она снова заполняет стены, скрадывает углы, сглаживает трещины. Закрываю глаза — и вот снова маленькая. Мама и папа неподалёку. Они не знают, что я смотрю. Не знают, что этот вечер навсегда станет для меня мерилом любви.
Мир за окном может рушиться, меняться, кричать. Люди могут расходиться, ссориться, забывать. Но их танец уже нельзя отменить — как нельзя отменить вечное:
Et si tu n’existais pas
Dis-moi pourquoi j’existerais
Pour traîner dans un monde sans toi
Sans espoir et sans regret
|
