Зимние зеркала. История 7: Два окна через улицу.

В декабре улицы превращаются в галерею чужих праздников. Вера знала об этом лучше всех. Вот уже пять лет каждый вечер с 20 по 31 декабря она садилась в кресло у окна с чашкой чая и наблюдала. Напротив, через узкую улицу в старом центре, был такой же дом, такие же окна. И в одном из них — жизнь, за которой она следила.

Там жил мужчина. Лет пятидесяти, седеющий, с сосредоточенным лицом. Он работал за компьютером, читал, иногда играл на скрипке — звук долетал едва слышно, обрывками мелодий. А ещё он наряжал ёлку. Каждый год одинаково: 28 декабря он приносил живую пушистую ель, 29-го вешал гирлянды из крупных лампочек старого образца, 30-го — несколько стеклянных шаров и фигурок, а 31-го, утром, водружал на макушку звезду. Ритуал был строгим, одиноким и чем-то бесконечно трогательным.

Вера прозвала его «Сосед». Он стал частью её личного календаря. Она гадала, кто он. Вдовец? Разведённый учёный? Неудавшийся музыкант? Она, сама одинокая библиотекарь, чья жизнь после смерти матери свелась к книгам и кошке, чувствовала странную связь с этим незнакомцем. Они были двумя одинокими планетами на разных берегах улицы, вращающимися в параллельных орбитах.

В этом году что-то пошло не так. 28 декабря ёлка не появилась. 29-го окно оставалось тёмным. Вера волновалась. Её мир, такой упорядоченный, дал трещину. 30-го утром она не выдержала и, под предлогом необходимости сдать книги в архив (который как раз находился в том районе), отправилась в его дом.

Она стояла в парадной, разглядывая почтовые ящики. «И. Волгин, кв. 12». Звонок? Нет, это безумие. Что она скажет? «Здравствуйте, я та сумасшедшая с противоположной стороны, переживаю, что вы не нарядили ёлку»? Она уже повернулась уходить, когда дверь подъезда открыл почтальон.

— Ивана Сергеевича ищете? — спросил он, видя её замешательство. — Он в больнице. Ногу сломал, на гололёде поскользнулся. Говорят, выпишут только после праздников.

Вера почувствовала укол острого, почти личного горя. Значит, его окно будет тёмным. Его ритуал прервётся. Он встретит Новый год в больничной палате, а она — у своего окна, глядя на чужую темноту. И тогда в её тихой, осторожной душе созрело решение, от которого у неё самой перехватило дыхание.

Она пошла на рынок и купила самую пушистую ель, какую смогла унести. Потом — гирлянды, точь-в-точь такие, как у него: крупные, тёплые лампочки. Несколько простых синих шаров и фигурку ангела из вощёного картона. И звезду. Скромную, бумажную, покрытую серебряной фольгой.

Вечером 30 декабря, когда стемнело, она совершила «операцию». С помощью консьержки из своего дома, которую она подкупила коробкой дорогих конфет, она проникла в его подъезд. Сердце билось так, как будто она шла на ограбление. Она оставила свёртки у двери квартиры №12 с запиской: «Для Вашего окна. От соседей». И сбежала.

Но на следующий день, 31-го, окно оставалось пустым. Отчаяние накрыло Веру. Значит, он не вернулся. Или не понял. Или ему всё равно. Весь день она была как не в себе. А вечером, в седьмом часу, в его окне вспыхнул свет.

Она вгляделась. В квартире кто-то был. Через некоторое время к окну подошла пожилая женщина (сиделка? родственница?), а потом — он. На костылях. Он смотрел на свёртки на полу, потом поднял записку. Потом долго смотрел в окно, прямо на её дом, как будто что-то понимая.

И тогда началось волшебство. Женщина распаковала ёлку, установила её на привычное место у окна. Он, сидя в кресле, руководил процессом, показывая жестами. Вот зажглись гирлянды — те самые, тёплые и немодные. Вот повисли синие шары. Ангел занял место на средней ветке. И наконец, женщина подала ему звезду. Он взял её, какое-то мгновение держал в руках, а потом сам, медленно, опираясь на костыль, поднялся и водрузил её на макушку.

Он отступил назад, глядя на свою, нарядную благодаря чуду ёлку. А потом подошёл к окну. Вера не отпрянула. Они смотрели друг на друга через узкую, тёмную улицу, залитую теперь светом двух ёлок: его и её. Он был далеко, но ей показалось, что он улыбнулся. Потом он поднял руку и помахал. Сначала неуверенно, потом чуть увереннее.

Вера, краснея до корней волос, помахала ему в ответ.

В 23:55 он снова появился у окна. В руках у него была скрипка. Он приложил её к плечу, и через улицу, преодолевая стекло и расстояние, полилась музыка. Не обрывки, а целая, прекрасная, печальная и светлая мелодия. Вера не знала, что это было. Возможно, его благодарность. Возможно, его собственная новогодняя исповедь.

Когда часы пробили двенадцать, он положил скрипку и поднял бокал. Она сделала то же самое. Они выпили за новогоднюю ночь, каждый в своей квартире, но больше не в одиночестве.

Утром первого января на её двери висел конверт. В нём была открытка с видом их улицы и всего две строчки: «Спасибо за ёлку и за чудо. Давайте познакомимся, когда я сниму гипс. Ваш сосед, Иван».

Вера прижала открытку к груди. Её долгожданная встреча ещё не состоялась. Она была впереди. Но главная встреча уже произошла — встреча с собственной смелостью и с пониманием, что чудо иногда нужно не ждать, а создавать своими руками, даже если для этого придётся перейти улицу. Не в реальности, а сначала — в своём сердце.