*
Руки дрожали. Не от ломки, нет - от кофеина и непрочитанных писем в корпоративной почте. Утренний свет, острый, как срок сдачи отчёта, отсекал от кухонного стола узкую полосу, где пыль кружила, словно сплетня в отделе маркетинга: золотая, но бессмысленная. В центре этого света лежал хлеб. Не просто хлеб, а последний символ нормальной жизни в этом доме, круглый, как колесо мышки, молчаливый и подозрительно свежий.
Мой нож был его коллегой по страданиям - пластиковая дрянь из IKEA, купленная в 2017-м, с ручкой, пропитанной ароматами прошлых завтраков и одной засохшей каплей арахисовой пасты, которая напоминала шрам. Я занес его. В этот момент тишина в квартире стала плотной, как презентация из 47 слайдов без анимации. Не было никакого вдохновляющего хруста. Лезвие вошло в корку с натугой, словно это было в пятницу в 17:59, и начало скрипеть, как начальник на утреннем стендапе. Я рванул! Хлеб ответил не хрипом, а тихим: «Идиот, шагни с карниза...».
Она резала иначе. Её нож был из тех, что покупают в подарок на 23 февраля и не используют. Но руки, уверенные, как KPI в квартальном отчёте. Хлеб распадался на ломти с точностью до миллиметра, как будто проходил сканирование в HR. Она говорила: «Хлеб, это не еда, это медитация». А я сейчас пытался повторить непонятный ритуал, словно пытался заполнить отчёт без инструкции. Я почти чувствовал на своей руке фантомное давление её пальца, тот самый жест, которым она выключала мне ноутбук в пятницу вечером и говорила: «Угомонись! Дай фабулянам отдохнуть...».
Ломоть, наконец, отделился. Кривой, с одного края - толще, с другого - почти испарился. Он лежал на доске, как проект, одобренный на бумаге, но провалившийся в реализации. Крошки вокруг не звёзды, не память, а как будто рассыпанные чеки из «Еда - Вода», где каждая цифра - напоминание о том, что ты жив, но не уверен, зачем.
Я поднял этот кусок. Солнце просвечивало сквозь его рваные края, и в этих расщелинах, словно в графиках роста прибыли после кризиса, играл свет. Совершенство - это мёртвый шаблон. Лишь в косяках, в перекосах, в неидеальном есть место для надежды. Дефект, это эффект! Я поднёс этого уродца ко рту. Аромат тот же: пшеница, вода, дрожжи, человеческий труд. Но вкус… Во вкусе теперь был лайт-майо, пыль с клавиатуры и лёгкая горечь от того, что опять забыл выключить утюг.
Я вкушал не хлеб. Я вкушал будни. Со всей их тяжестью. И всей их тихой красотой. Потому что даже если ты режешь криво, таки ты всё ещё режешь. А значит, ты ещё здесь. А значит, можно писать новую версию пародии. Или просто съесть этот чёртов хлеб с маслом.
*
*
Если через трещину проникает свет, значит это уже утро...
С.Вуквукаврвхтын из Уэлькаля.
.