По соображениям диссидента.

Жизнь как фортепиано: белые клавиши — счастье и любовь, а чёрные — горе и печаль. Чтобы услышать настоящую музыку жизни, мы должны коснуться обеих клавиш.

Вот такая с виду красивая цитата открывает новую главу моей повести... Несмотря на то, что метафора, которую я привёл в качестве эпиграфа, с одной стороны, исчерпывающе описывает мой армейский путь, она тем не менее абсолютно не вписывается в тематику этой главы. Однако я, так или иначе, решил начать именно с неё, поскольку переходить к сути дела считаю преждевременным.

Итак, если говорить вкратце, то в начале службы меня раз за разом подстерегали неудачи: сначала гераклов труд на солнцепёке, закончившийся нарядом по роте, посеял семена раздора со старшим сержантом Т*. Далее строевая подготовка, которая безжалостно высасывала мои соки, стала ещё одним камнем преткновения между мной и окружающими меня людьми[1]. Потом, однако, началась мимолётная оттепель, которую я встретил в стенах десятой роты. Именно там я увидел, что среди сержантов есть поистине интеллигентные личности, которые действительно уважают честь и достоинство своих младших товарищей. Правда, как позже выяснилось, эти младшие товарищи не хотят или не умеют ценить хорошее отношение. Провоцируя своим безрассудным поведением неизбежные конфликты, они, в свою очередь, обрекали на дополнительные мучения ни в чём не повинных людей, тем самым создавая общий негативный фон. Затем наступил так называемый период застоя, по окончании которого мне, к моему искреннему удивлению, присвоили ефрейтора. Несмотря на полученное звание, я не был участливым военнослужащим. Большую часть времени я провёл в штабе, познакомившись там с двумя сержантами, разительно отличавшимися по своему уровню культуры.

И вот на шестой месяц службы начались долгожданные перемены: меня вместе с моим верным другом Александром К* перевели в часть, дислоцировавшуюся в родном городе Михаила Круга. В своём новом доме мне сразу приглянулась библиотека, располагавшая несколько сотен книгами. Помимо отличного места для отдыха в новой части также предоставлялись увольнения. Да, чтобы получить вожделенный увал, зачастую требовалось завидное терпение. Однако это того стоило, ведь за воротами тут же открывался сказочный мир гражданской жизни, манивший к себе снова и снова. Увы, самостоятельно погулять по городу мне так и не довелось, однако мне, к счастью или к сожалению, выпала возможность приехать на пять суток в отчий дом. Правда, повод для этой поездки был отнюдь не радостным — у меня внезапно умер дедушка, мысли о котором занимали всё моё свободное время. Чтобы хоть как-то абстрагироваться от семейного горя, я с конца декабря начал активно заступать в караул, заново обретая интерес к жизни. Увы, интерес этот продлился совсем не долго, поскольку в середине января я стал свидетелем того, как на разводе суточного наряда дежурный по части, придя на работу в дурном настроении, отчитывал как ребёнка начкара. После пережитого унижения начальник караула, лейтенант Ж*, начал буквально меняться на глазах. В скором времени из прежнего человека, сиявшего добротой и состраданием, не осталось ровным счётом ничего. Очевидно, провальный развод оставил незаживающую рану в душе молодого офицера. Это был первый настоящий экзамен, на встречу которому пришёл весьма досадный курьёз, произошедший со мной во время бодрствующей смены. Патрулируя по заснежанному посту, я ненароком промочил ноги. Вернувшись по окончании дежурства в караульное помещение, я положил в сушилку обувь и в одних лишь тапках сделал доклад проверяющему. Да, у судьбы и вправду странное чувство юмора, ведь такой, казалось бы, нелепый случай дорого обошёлся мне и тем более тогдашнему начальнику караула, капитану К*. А спустя пару недель я не на шутку повздорил с другим начальником караула, старшим лейтенантом Х*, который до этого был искренне заинтересован во мне. Причём конфликт наш возник отнюдь не из-за того, что я вновь сплоховал во время несения караульной службы. Напротив, всё, как писал Лев Толстой, смешалось в концертном зале клуба воинской части, где студенты местного музучилища пели песни, посвящённые Дню защитника Отечества. Несмотря на то, что ребята пели без единой толики фальши, я тем не менее им не аплодидировал. Причём я был единственный зритель, у которого руки не повиновались сделать хотя бы имитацию хлопка. Разумеется, старший лейтенант Х* не оставил увиденное без внимания, и перед разводом он спросил у меня полуязвительно:
— А почему ты не хлопал на концерте?! Все хлопали, а ты один — нет. Ты что, у нас либераст, выходит?
Понимая, что предстоящий разговор таит в себе нотки политического спора, который, по-хорошему, следует переименовать в неприличное слово, я оставил животрепещущие вопросы начкара без ответа. Однако мой визави, как оказалось, был из тех людей, которые за словом в карман не полезут, и поэтому он не раздумывая продолжил меня допрашивать:
— Ты хоть с кем-нибудь общаешься из ребят, с которыми заступаешь в караул?
— Ну да. С Сашей К*, — уверенно ответил я.
— А ты в курсе, что твой Саша хохол? — задал очередной каверзный вопрос начкар.
Конечно, в это мгновение я хотел бы указать на национальную принадлежность моего оппонента, но, чтобы не нарушать 282 статью УК РФ, я решил промолчать. С одной стороны, я мог бы сказать в защиту Александра то, что он прекрасный человек, который ко всему прочему прекрасно разбирается в технике. Но, не желая вступать в дебаты, которые ничего хорошего не сулят, я не издал ни звука.

После случившегося инцидента я понял, в чём заключается главная проблема нашего общества. Это чудовищная нетерпимость к чужому мнению и, как следствие, чужой, резко отличающейся жизни. В этой связи очень показательны установки о необходимости получения высшего образования и создания семьи. А с началом СВО и вовсе стало принято считать предателями тех, кто решил эмигрировать из России. Интересно, почему тогда наши сограждане не придерживаются аналогичного мнения по отношению к деточкам наших чиновников, которые уже неизвестно сколько живут и наслаждаются жизнью за границей? Чтобы ответить на вышепоставленный вопрос, нужно, по моему мнению, держать в голове одну простую истину: нашим гражданам лень ломать в себе сложившиеся стереотипы о том, что другие плохие, а именно мы хорошие. По этой причине мы непременно будем радоваться смертям украинцев и скорбеть по утрате наших солдат, независимо от того, какие ужасы они бы ни творили. 
____________________________
[1] Речь здесь идёт не только о сослуживцах, но и о сержантах, которые проводили ненавистную строевую.