Его отец, вместе с женой и тогда ещё четырнадцати летним мальчишкой, Лёшкой, завербовался на камчатку в 1936 году. За месяц, в вагонах - теплушках, преодолев тысячи километров по Транс Сибирской железной дороге, от Пензы до Владивостока, их привезли в порт, и погрузили на небольшой пароход, один трюм которого был приспособлен для перевозки пассажиров. В трюме, вдоль бортов были сделаны деревянные нары, на которых разместились все завербованные в камчатский край жители материка. Пароход, коптя небо, отвалил от пирса, вышел в открытое море, и взял курс на камчатку. Сухопутные жители, не привычные к морю, тут же бурно отреагировали на начавшуюся качку. Запах блевотины в небольшом трюме, пропитал всё, спасения от него не было. Капитан, опасаясь за судьбу парохода, закрыл люк трюма. Штормовой ветер и волны, не давали возможности его открыть. Да и сами пассажиры предпочитали терпеть запах блевотины, чем быть смытыми накатившейся на палубу волной. Через две недели такого путешествия, пароход зашёл в Петропавловскую гавань и причалил к пирсу. Самые стойкие, подхватив свои узлы и чемоданы, кинулись на спасительный берег. Остальных выносили докеры, укладывая тут же на берегу, на постеленный брезент. Портовый врач, в меру своих сил и возможностей приступил к оказанию помощи прибывшим путешественникам.
Отдышавшихся и пришедших в себя, вновь прибывших камчатцев, разместили в бараках, которые собирали из привезённых с материка, деревянных панелей. Промучившись зиму в бараке, не привычный к жизни в таких условиях общежития, на следующий год, как только сошёл снег, отец Лёшки, приступил к строительству собственного дома.
Тогда все грузы на камчатку приходили в ящиках. В ящики упаковывали всё, будь то кирпич, станок, или продукты. Вот из этих дощечек от тарных ящиков, строились частные дома Петропавловска тех времён.
Лёшка тем временем учился в школе, гонял зайцев по окрестным сопкам, ловил крабов, камбалу да навагу, помогал отцу строить дом. К осени дом был построен, и до наступления зимы они переселились в него. Пролетело четыре года. Лёшка к тому времени уже работал на судоремонтном заводе, ждал призыва в армию.
В 1941 году, когда уже во всю, гремели бои на западе страны, когда красная армия оставляла город за городом, его призвали в армию. Учебная часть, куда его призвали, размещалась на окраине Петропавловска, призывники жили в палаточном городке, осваивали винтовку, строевую подготовку и прочие премудрости военного дела.
По каким - то не понятным для меня причинам, кормили их скудно. В то время, рыбы было достаточно, почему часть её не попадала на стол солдатам, выяснить у Алексея, я не смог. Скорей всего это было очередное затмение командиров, отвечавших за питание. Не способность решать реальные проблемы, раболепие перед вышестоящим начальником, а может и банальное воровство, привело к голоду в воинской части. Вот тогда, сытой осенью 1941 года, кода реки полны нерестящейся рыбы, окружающая тайга в изобилии усеяна дикоросами, в поисках пищи Алексей отошёл от места своей службы. Он углубился в лес, насобирал самых красивых грибов с красными шляпками и белыми точками на них, набрал в солдатский котелок воды в ручье, разжёг костёр, повесил котелок с грибами над костром. После приёма этой пищи, Алексей ничего не помнил. Он не помнил, как выполз из леса на дорогу, ведущую в город, не помнил, как его командир, возвращавшийся из города, запнулся об него в кромешной темноте, как на себе тащил его до ближайшей больницы, как ему там промывали желудок. Очнулся на другой день, в больничной койке. Медсестра подошла к нему и сказала, - Командиру своему спасибо скажи, если бы не он, так бы и остался лежать в лесу, во время он тебя принёс, ещё бы час, и всё. – Вот такой была первая смерть Алексея. Правда, с тех пор, Лёшка вообще никакие грибы не признавал. Выписавшись из больницы, и отработав три наряда в не очереди, за самовольное оставление территории части, Лёшка принял присягу и стал полноправным бойцом красной армии.
В 1942 году, через камчатку начали поступать грузы из Америки, предназначенные для нашей страны. Американские одноразовые пароходы liberti, которые загружались уже в процессе достройки, а строились они в течении месяца, один за другим, причаливали к пирсам порта Петропавловска, привозя из Америки всевозможные грузы. Пароходы, были рассчитаны на один, два рейса. Американцы считали, что сделанные на скорую руку, по упрощённой схеме, без всяких излишеств, эти пароходы, сделав несколько рейсов, не будучи потоплены японскими подводными лодками, уже оправдывали себя, и к дальнейшей эксплуатации были не пригодными. Но камчатские умельцы, ремонтировали, усиливали их, они продолжали бороздить моря, перевозя грузы, дальше, в Магадан, Находку и Владивосток. От сильной качки в открытом море, они порой переламывались на две части, эти части, носовую и кормовую по отдельности притаскивали буксирами в порт, кормовую часть ремонтировали, приваривали к ней новый нос, получался укороченный пароход. С Аляски, своим ходом перегоняли самолёты, приземлявшиеся в аэропорту на взлётно - посадочную полосу, изготовленную из профильных металлических листов. Здесь их заправляли, проверяли техническое состояние и отправляли дальше, уже с нашими экипажами.
Население на камчатке было малочисленным, каждая пара крепких рук, была на счету. Потому призыв 1941 года на фронт не попал, из солдат этого призыва был сформирован трудовой фронт. Солдаты выгружали грузы, поступающие из Америки. Они работали в порту, в котором в то время было мало грузоподъёмных механизмов, вся работа по выгрузке легла на плечи солдат трудового фронта. Тысячи тонн, продуктов, боеприпасов и других грузов, эти ребята на своих плечах перегрузили на склады порта, а затем на другие пароходы, перевозящие их далее, ближе к железной дороге, связывающей дальний восток и запад страны. Кроме того, рядом была Япония, союзница Германии. Японские военные, принимали все меры, чтоб не допустить американские и советские грузовые пароходы в порты Владивостока. Поэтому приходилось использовать Петропавловск как перевалочную базу. Дальше, уже нашим судам, окольными путями, вдоль берегов Охотского моря, практически без охраны, пробираться в материковые порты страны. Так что во время войны, камчатка не была глубоким тылом, это был один из флангов, общего фронта. В 1945 году, именно камчатский десант, моряки и авиация, поставили последнюю точку в освобождении Курильских островов.
В то время, все грузовые пароходы, котельные и теплоэлектростанция, были паровыми. Чтоб обеспечить судоремонт электричеством и теплом, а пароходы топливом, тысячи тонн угля везли в Петропавловск, выгружали его на берег, развозя потом на слабеньких грузовиках, потребителям. Однажды, к пирсу бухты угольной, буксир пришвартовал очередной двух палубный пароход с углём. Докеры открыли трюм, и приступили к выгрузке. Специальных грейферных механизмов тогда не было, процесс выгрузки происходил почти вручную. Паровой кран опускал во чрево трюма огромную бадью, там лопатами, бригада грузчиков нагружала её. В этой бригаде и был наш знакомый Алексей. Когда бадья была полная, её краном вытаскивали из трюма и вываливали уголь на берег. Нижний трюм уже зачистили, окрыли створки верхнего трюма, оттуда посыпалась новая порция угля. Но тут выгрузка застопорилась, из проёма перестал сыпаться уголь. В люке застрял слежавшийся комок, не давая сыпаться. Тогда грузчики говорят Лёхе, ты помоложе, поднимись в верхний трюм, пошуруй сверху ломиком, пробей дыру. Лёха кинулся выполнять задание, а оставшиеся внизу грузчики, присели покурить. Алексей поднялся наверх, подошёл ближе к люку, ткнул ломиком в застрявший комок угля. Пароход вздрогнул, уголь ринулся вниз, увлекая за собой Алексея. Дальше он ничего не помнил, очнулся он в уже знакомой ему больничной палате. На следующий день, его посетили товарищи по работе, один из них сказал.
– Повезло тебе Лёха, что у тебя сапоги новые были, если бы не они, мы бы тебя быстро не откопали. Так бы и сгинул в этой куче-
Они, перебивая друг друга, начали рассказывать, как пошёл уголь через люк, как они выкурили ещё по самокрутке, ожидая его возвращения. Не дождавшись, взялись за лопаты и начали грузить бадью. В это время бригадир увидел новый сапог, торчащий из кучи угля. Подумав, что возможно второй, где то объявится, он потянул за сапог, а он оказался обутым на ногу Лёхи. Вот так, вторая смерть прошла мимо Алексея.
Третья смерть, прошла мимо уже после войны, тогда он работал матросом на портовом буксире. Команда буксира небольшая, капитан, он же рулевой, механик, он же моторист, буфетчица и матрос. Работали они сутки через трое, помогая морским судам причалить к пирсу, буксировали баржи с различными грузами по акватории Авчинской бухты, работы было много, стоять у причала буксиру не давали. И вот незадача, вскочил у Алексея чирей на правой руке, после народных методов лечения мёдом, ещё каким - то неизвестным ему препаратом, рука распухла, перестала шевелиться. Какой матрос без одной руки? Тут порой двух то не хватает, то зацепить, то отцепить надо, канаты толстые, двумя руками то, с трудом управляешься. Тогда обратился Лёша к своему сменщику.
- Ты поработай в мою смену, в больницу мне надо, видишь, рукав куртки на руку не залазит. Когда тебе надо будет, я за тебя отработаю. –
Сменщик согласился, Лёша с чистой совестью на другой день с утра был у хирурга. Тот поинтересовался, чем же он так он лечился? Алексей, не подозревая никакого подвоха, подробно рассказал, как он мазал чирей сначала мёдом, потом неизвестной мазью принесённой сердобольными соседями. Хирург усмехнулся и порекомендовал ему в следующий раз помазать мазью из общественной уборной, которая лучше помогает. За несколько минут хирург, вскрыл чирей, медицинская сестра наложила повязку, сделала укол и выписала ему больничный на трое суток.
На третий день опухоль спала, рука начала шевелиться, Алексей уже совсем здоровый и цветущий пошёл в порт искать своё рабочее место. Буксирами всегда командует диспетчер порта, только у него можно узнать, где какой буксир работает, в какой бухте стоит, или какой пароход к причалу ставит. Чтоб зря в порт не ездить, обычно это делалось по телефону, но Лёше надо было больничный в бухгалтерию сдать, потому он зашёл по пути туда, к диспетчеру. Когда он вошёл в кабинет, к этому всезнающему человеку, тот разговаривал по телефону. Увидев Алексея, он выронил телефонную трубку, схватился за сердце, и внезапно пересохшими губами спросил.
– Ты откуда?
Ничего не поняв, Лёша спокойно ему ответил. - На больничном был –
- На каком больничном? Мы же тебя похоронили! –
- А что меня хоронить? У меня вот, больничный лист - И подал диспетчеру лист.
Тот немного успокоившись, взгромоздил на нос очки и принялся читать.
– Да нет тебя! Вот приказ! На! читай! - И подал Алексею лист с текстом приказа.
Где чёрным по белому было написано – уволить Бакина Алексея в связи со смертью.
Алексей возмутился – Я же на больничном был, за что увольнять? –
Диспетчер окончательно пришёл в себя,
