Там, за горизонтом....

спецслужб наблюдают за каждым нашим шагом, движением, а кто-то слушает наш разговор и записывает его на магнитофон. Сидя на диване, мы внимательно осматривали комнату, осторожно переводя взгляд с одного предмета на другой, но ничего подозрительного не заметили. Активно искать жучки и камеры мы не могли - это могло сразу насторожить тех, кто следил за нами.

Утром у коттеджа появилась красивая черная машина. Когда мы подошли к машине, шофер услужливо открыл дверцу. Олег спросил у шофера, куда он нас повезет. Вопрос задал на языке страны. Водитель обернулся, с удивлением посмотрел на нас и кратко ответил:
– В институт. К профессору.

Ехали недолго. Водитель молчал, молчали и мы. Остановилась машина у ворот небольшого трехэтажного здания, обнесенного высоким металлическим забором. Мы обратили внимание, что и здесь над воротами и по периметру забора установлены камеры наблюдения. Никто не вышел нас встречать. Ворота открылись автоматически.
Машина въехала в большой пустой двор, в глубине которого стояли несколько двухэтажных домов.

У одного из домов машина остановилась, и на крыльце появился профессор. Он приветливо улыбался, помог мне выйти из машины, тепло поздоровался с нами и пригласил в дом. Мы прошли по длинному коридору и остановились у последней двери. В коридоре не было ни одного человека.

Беседовали достаточно долго о предстоящей работе Олега. Профессор коротко пояснил, над какими проблемами трудится институт, при этом ни словом не обмолвился о лаборатории, интересующей нас. Потом предложил мне работу в одном из отделов и сказал, что проводит меня сегодня в другой корпус.
Мы согласились на такой вариант. Фактически мне было совершенно безразлично, в каком корпусе и отделе работать. У меня были другие задачи по выполнению операции.

…Прошло несколько недель. Олег добросовестно работал по плану, предложенному профессором. Мы все время думали об одном - здесь находится нужная нам лаборатория или в другом месте? Сумеем ли мы попасть в нее? Для чего профессор определил нас сюда? Почему мы работаем в разных корпусах? Вопросов было много, но ответов на многие из них мы пока не находили.

Профессор периодически встречался с Олегом, интересовался ходом «стажировки», подсказывал, что еще он должен выполнить. Но встречи были очень короткие, деловые. Время шло, а информации для доклада в контору мы не имели. Центр тоже молчал.

Мы прекрасно понимали, что спецслужбы все время следят за каждым нашим шагом. Анализируют наши беседы на работе и дома, зная из какой страны мы прибыли. Возможно, они  догадывались, что стажировка Олега и моя работа в одном из отделов института – это возможно просто прикрытие. Но основную цель нашего приезда сюда, как нам казалось, спецслужбы  не знали.

Мы вели себя очень осторожно так, что заподозрить нас в чем-то не было никаких оснований. Спецслужбы не имели оснований считать нас не учеными, а советскими разведчиками.

Профессор редко встречался с нами, хотя Олег постоянно ждал его визита. Но торопить события было нельзя. Однажды, примерно через два месяца или больше после нашего прибытия в страну, профессор пригласил Олега и меня к себе на беседу. Расспрашивал, как идет стажировка, какая работа выполнена, довольны ли мы размещением, как решаются бытовые вопросы.

Затем начал расспрашивать Олега о работе на Родине, при этом никаких провокационных вопросов не задавал. Спросил только, нравилась ли ему работа в Союзе, сколько он зарабатывал, какие у нас были бытовые условия. Как бы, между прочим, спросил, являемся ли мы членами КПСС. Олег подробно отвечал профессору и терпеливо ждал главного вопроса. Мы чувствовали, что такой вопрос обязательно последует, и не ошиблись.

На какое-то время профессор задумался, а затем внезапно спросил, не возникала ли у Олега мысль покинуть СССР и уехать за рубеж, где, как известно, молодому и талантливому ученому гораздо легче добиться больших успехов на поприще науки и хорошо зарабатывать.

Мы ждали этот вопрос и Олег, улыбнувшись, ответил:
– Как говорят у нас, «думать никогда не вредно». Я думал об этом постоянно, еще на последнем курсе института. Но Вы знаете, что сейчас я работаю в закрытом институте. Имею допуск к секретным материалам. Мне, слава богу, разрешили приехать к вам на стажировку, а про отъезд  на Запад я могу только мечтать. Меня никто не выпустит из страны.

Профессор несколько секунд внимательно смотрел в глаза Олегу, затем на меня, а потом произнес:
– Я советую Вам не возвращаться в Союз, а остаться в нашей стране. Если Вы примите такое решение, я помогу Вам. Вы будете обеспечены интересной работой, за которую будете получать большие деньги. У вас будет свой дом, машина, прислуга и многое другое.

Олег на некоторое время задумался, посмотрел на меня, а затем сказал:
– Мы  дадим Вам ответ через несколько дней. Нам надо  хорошо подумать. Спасибо Вам за это предложение. Мы благодарны Вам.

Когда мы уходили, профессор произнес:
– Если я быстро согласую все вопросы с руководством института и спецслужбами, Вы будете переведены в другой отдел или лабораторию, где займетесь настоящей работой.

В тот же день мы сообщили в Москву  о беседе с профессором. Вечером дома мы, как артисты, громко обсуждали его предложение, делали вид, что сомневаемся, вспоминали родителей.  Говорили о том, как они отнесутся к нашему решению остаться на  Западе, а затем соглашались с предложением профессора. Мы не сомневались в том, что наш разговор будет записан и передан профессору.
Через день Олег дал профессору положительный ответ. Мы согласились  остаться в стране.

Дорога от института до нашего коттеджа была короткая, и иногда после работы мы отказывались от машины и шли пешком. Знали, что за нами есть постоянный «хвост», так называемая «наружка»,  поэтому никаких разговоров о задании не вели.
Никто не мог дать гарантии, что наши беседы не прослушиваются даже на расстоянии.

Чтобы как-то отвлечься от всего, снять напряжение, мы заходили в небольшое уютное кафе выпить чашечку ароматного кофе, послушать музыку и даже немного потанцевать.
В свободные от работы дни ходили на центральную улицу города, где было много магазинов. Ничего не покупали, а просто ходили по магазинам, как на экскурсию, зная, что за нами постоянно следят.

Проходили дни, недели, а профессор молчал. Информации, которую ждал центр, у нас пока не было. Наконец профессор пригласил Олега к себе и сказал, что все вопросы решены и через некоторое время мы получим паспорта и гражданство их страны.
– Завтра в прессу будет передана информация о том, что Вы приняли решение остаться на Западе,– сказал профессор и продолжил,– Как только Вы получите паспорта, я переведу Вас на работу в лабораторию «К», где Вы будете заниматься очень интересной и ответственной работой. Вопрос Вашего перевода в лабораторию уже решен со всеми заинтересованными инстанциями. Поздравляю Вас!

Теперь нам стало понятно, кто принимает участие и, может быть, является ответственным разработчиком нового вида оружия. Мы радовались, что нам удалось выполнить наиболее сложную часть задания – проникнуть в лабораторию. Вечером за ужином мы позволили себе выпить по бокалу отличного вина.

Мне рассказывали, что через несколько дней в газетах  «Правда» и «Известия» появились краткие сообщения о двух молодых  ученых, сбежавших  на Запад.

Мы прекрасно понимали, что спецслужбы страны не выпускают нас из поля зрения, поскольку Олег уже начал работать в лаборатории «К». Вход в лабораторию был невероятно сложным. Пронести туда что-либо или вынести из нее, не представлялось возможным.

Я уже говорила, что Олег обладал уникальной зрительной памятью. Стоило ему внимательно посмотреть, например, на какой-то чертеж, схему или расчеты и он по памяти восстанавливал их через несколько часов. Он напоминал того немецкого разведчика, о котором когда-то школьником читал в книге.

Дома  Олег по памяти восстанавливал все, что удавалось увидеть в лаборатории. Затем вся информация отправлялась в контору. Шифровкой и отправкой полученной информации  занималась я. Процесс этот был сложным, но канал связи работал устойчиво. За довольно короткий промежуток времени мы отправили в Центр практически всю наиболее важную и ценную информацию, дававшую нашим специалистам возможность полностью восстановить весь технологический процесс создания нового вида оружия.

Главная задача была выполнена и в Центре начали сложную много ходовую комбинацию по нашему возвращению на Родину. Необходимо было все обставить так, чтобы не возникло никаких подозрений, а созданная в этой страна агентурная сеть сохранилась. Вариантов эвакуации из страны было несколько. Управление решало, какой из них наиболее быстрый и безопасный.

Но, как говорят, сработал «закон подлости».  Я заметила, что Олег вдруг изменился. Стал плохо спать. Иногда дома что-то шептал, разговаривал сам с собой, прислушивался. Стал настороженно относиться ко мне, больше молчал. А однажды вдруг усомнился, что перед ним не я, а мой двойник. Я обо всем срочно сообщила в контору. Никаких конкретных указаний, в связи с изменением поведения Олега, центр пока не давал. «Стажировка» Олега продолжалась.

Но беда все-таки случилась. Однажды я проснулась оттого, что Олег громко и достаточно внятно рассказывал все о себе – что он советский разведчик, с какой целью находится в этой стране и т.д. Зная, что спецслужбы продолжают следить за нами круглые сутки, я поняла, что это провал и надо немедленно покидать страну.
Ночью пыталась разбудить Олега, отвлечь его, переубедить, заставить замолчать. Но он был возбужден, отталкивал меня, и мне показалось, что он не узнает меня. Утром я сообщила в Центр обо всем, что произошло ночью.

Я боялась, что нас немедленно арестуют. Но контрразведка не спешила принимать такое решение. Возможно, они планировали через нас попытаться раскрыть всех наших нелегальных агентов, работавших в стране. Наверняка, у них не было ни малейшего сомнения, что мы – это только вершина айсберга, и что в их стране есть еще советские разведчики.

Я позвонила профессору и сказала ему, что Олег заболел, и я хочу показать его врачу. Не сомневалась в том, что о ночных событиях в нашей квартире, профессору уже доложили. Хорошо если он подумает, что это просто проявление болезни – бред, а если примет за чистую монету, то нам конец…

Выслушав меня, он сказал, что немедленно пришлет машину, и Олега посмотрят лучшие специалисты города, а если будет надо, то и страны. Я попросила профессора, чтобы Олега посмотрел психиатр. Профессор пообещал все немедленно решить.

Психиатр  после осмотра Олега заявил, что у него острый психоз, возможно дебют шизофрении, и он нуждается в срочной госпитализации в психиатрический стационар и длительном лечении.
– Если Вы не возражаете, - обратился он ко мне, - я дам указание немедленно поместить Вашего мужа ко мне в клинику.

Я не могла возражать, но попросила дать нам возможность срочно улететь в Союз. Психиатр  сказал, что в таком состоянии Олега транспортировать в Москву нельзя. Вполне возможно, что психиатра  уже проинструктировали