Произведение «Роза» автора Аверина Татьяна

Ник выбрал на палитре подходящий оттенок и сделал тонкой кистью последний мазок. Отойдя от мольберта на несколько шагов, издали посмотрел на рисунок. Алая роза в хрустальной вазе казалась живой. На её лепестках будто дрожали капельки росы. Юноша был доволен результатом и мысленно решал, кому на этот раз подарить свою работу. За те три года, когда у него обнаружился художественный талант, рисунками увешены все стены санатория. Наиболее удачные работы персонал лечебного заведения разобрал по домам. Но эта роза?.. Ей нужно найти самого достойного хозяина.
- Ник, какое чудо!
Юноша вздрогнул от неожиданности. Сзади на коляске подъехала Лика. Он привык, что девушка часто наблюдает за его работой, тихонько устроившись в углу мастерской, чтобы никому не мешать. Обычно она приезжала сюда после обеда и сидела мышкой до самого вечера, что-то черкая в своём блокноте. Сейчас утро, мастерская пуста, поэтому Ник не ожидал её увидеть. Он оглянулся и внимательно посмотрел на девушку, вдруг осознав, что рассматривает её впервые. Он сам не любил, когда изучали его внешность и понимал, что взглядом иногда можно причинить боль, из-за этого никогда не рассматривал пристально своих соседей и друзей. Их санаторий особенный, для людей с физическими отклонениями, полученными в результате сбоя ДНК-структуры. Иными словами – здесь обитают жертвы человеческих экспериментов с лекарствами и продуктами питания.
Лика восхищённо смотрела на розу, и Ник мог, не стесняясь, рассмотреть девушку. Худенькие плечи, коротко стриженные тёмные волосы (в их заведении всех коротко стригут), очки в роговой оправе, за стёклами – серые глаза в обрамлении длинных ресниц. А вот ниже… тонкие губы не могут полностью прикрыть уродливый рот, наружу торчат кривые резцы. Это особенность всех пациентов – иметь что-нибудь перекошенное. Ник боится даже представить, как сам выглядит со стороны. Одна половина его тела давно перестала расти: левая нога на несколько сантиметров короче, а рука вообще почти не действует. Ему ещё повезло – все отклонения проявились не с рождения. До восьми лет Ник жил в обычной семье, ходил по улицам города, посещал зоопарк и кино, даже один раз с родителями ездил на море. Именно оттуда, из детских воспоминаний, он берёт сюжеты для своих рисунков. А Лика никогда не жила другой жизнью, как и многие в этом заведении. Он посмотрел на блокнот в руке девушки.
- Лика, ты смотришь на мои рисунки, покажи мне, что ты пишешь в блокноте?
Она повернула голову. Большие глаза оттенка неба в пасмурную погоду, смотрели прямо на него. И странно – он не отвернулся, любуясь их чистотой. Сейчас он не видел ужасного рта с кривыми зубами, коляски, из которой девушка давно выросла, ничего этого не было, были только большие серые глаза.
- Ник, извини, я сейчас это не могу показать… может – позже. Разреши мне написать про твою розу! Можно?
- Конечно! Только уговор – напишешь и сразу покажешь! Договорились?
- Хорошо! Ты прости, я и раньше использовала твои рисунки, я сама так мало видела… Ты не будешь меня ругать?
- Нет, для этого я и рисую, чтобы люди смотрели. А если они ещё про это пишут – это вообще замечательно!
Он смущённо потёр короткой левой рукой лысый висок и отвёл взгляд. Да, красавчик… В пансионате нет зеркал, чтобы лишний раз не травмировать клиентов, но он отлично помнит, как рассматривал себя в мамино трюмо. Лысый, с перекошенным лицом, левая щека будто ввалилась, из-за этого левое ухо кажется особенно оттопыренным.
В той жизни он успел отучиться в первом классе обычной школы. Одноклассники быстро приклеили ему кличку – Боб. Сначала он был не против: нормальная кличка, ничуть не хуже других. Но однажды Ник услышал разговор двух подружек, которые упоминали «кривобокого Боба». Слово «кривобокий» обидно царапнуло. Именно в этот день он заинтересовался своей внешностью и обнаружил, что на самом деле кривобок.
Анализы подтвердили опасения родителей – произошёл сбой в ДНК, выздоровления не будет, и Ник попал в санаторий. Родители первое время навещали его, но это не приветствовалось, так как травмировало психику детей, которые не знали семьи. Вот против посылок они ничего не имели. Именно оттуда, из нормальной жизни, были присланы мольберт, бумага, кисти и краски.
«Может быть, отправить эту розу папе с мамой?» - думал юноша, открепляя высохший рисунок и убирая его в папку. Он уже послал родным несколько работ в благодарность за краски. Но, если честно, розу было жаль… Ник ругал себя за то, что в глубине душе обижен на своих родителей, но ничего не мог с собой поделать. Уборщица тётя Клава была ему намного ближе родной матери. Именно она жалела мальчика, когда тот плакал от боли или обиды, у неё в кармане халата всегда лежали карамельки… Так хотелось верить, что конфеты предназначались только для него, хотя он не раз видел, как добрая тётя Клава угощает и других детей.
- Ник, извини, - услышал он голос Лики. Та всё ещё находилась в мастерской, теребя в руках свой блокнот. – Я дам тебе прочитать одно стихотворение, вот на этой страничке! Только не читай вслух!
Она протянула открытый блокнот.

Кто виноват и кто за всё в ответе:
За наше исковерканное тело?..
За наши исковерканные жизни?..
Мы прозябаем лишь на этом свете,
И это нам давно осточертело:
Болит душа, и думаем о тризне.

- Лика! Как хорошо, просто замечательно! Я таких стихов ещё не читал!
Если честно, Ник вообще не любил стихи, которые заставляли их заучивать на занятиях. В их библиотеке имелся раздел «Поэзия», но он к нему даже не подходил, читая фантастику и приключения. Но сейчас он не кривил душой – стихотворение девушки ему на самом деле сильно понравилось
Из коридора послышались голоса: всех приглашали в медкабинет. Каждый день их тела изучали, делали замеры, анализы, назначая всё новые и новые инъекции и процедуры. Первое время Ник надеялся, что его смогут вылечить, но сейчас он понимал, что все они играют роль подопытных животных. Отказаться от медицинских экспериментов с их телами никто из пациентов не пытался: часы, проведённые в медкабинете, были одним из основных развлечений для многих. По пути к кабинету девушка робко произнесла:
- Ник, я завтра напишу новое стихотворение, только для тебя… Хорошо?
- Лика, я буду ждать, смотри – ты обещала!

На следующее утро Ник удивлялся сам себе – стоя у мольберта, он постоянно отвлекался, бросая взгляды на дверь. Наконец та подчинилась его настойчивым взглядам и распахнулась. В комнату въехала коляска Лики. Какое-то новое, доселе им неиспытанное чувство блаженства растеклось в груди при виде девушки. Та приблизилась и протянула ему листок бумаги.
- Это тебе, - щеки девушки покраснели, и она опустила глаза.

Роза.

Я смотрю на тебя. На твои лепестки.
Вспоминаю – у крови такой же оттенок.
Если срезать цветок, дни его коротки,
После бросят в ведро, разломив напоследок.
Но тебя ожидает другая судьба:
Будешь вечно цвести, сквозь года-лихолетья.
Даже слёзы-росинки, и те навсегда.
Нарисованной розе подвластно бессмертье.

Ник чувствовал, что ресницы его предательски повлажнели. Он молча открыл папку и протянул Лике рисунок – алая роза в высокой хрустальной вазе.
- Возьми, я для тебя её нарисовал.

08.02.13.