Ма-ам, а у Мурочки будет отдельная комната?
-Какая ещё комната? – раздражённо спросила мама. Она перекладывала какие-то вещи из шкафа в коробки, морщила лоб, сортируя их.
- Ну, мам, ты же говорила, что теперь у всех будет по комнате: у вас, у Миши, у меня… А у Мурочки?
- Что ты болтаешь! Иди, займись чем-нибудь, не мешай. О, Господи, послезавтра переезд, а ничего ещё не собрано!
Катя подхватила кошку, потащила её в свой угол. Та вырвалась из рук, прыгнула на стул; села, недовольно облизывая задравшуюся шерсть.
Девочка по-взрослому поджала губы и горестно вздохнула:
- Что за жизнь! Папа кричит, мама ругается, даже ты злишься! – она наклонилась к Мурке, погрозила ей пальцем. – Ты же белая домашняя кошка, а не пантера какая; значит, должна домашниться, а ты по стульям прыгаешь и хвостом метёшь!
Катеньке только пять с половиной, она ещё не понимает всей важности исторического момента. Невероятный поворот сюжета привёл к тому, что семья Никишиных, ничем не примечательная, никакого блата не имеющая, безнадёжно застрявшая в хвосте неподвижной квартирной очереди уже больше десяти лет, вдруг получила роскошную трёхкомнатную квартиру. Они ютились в маленькой квартирке старого полубарачного четырёхквартирного дома с печным отоплением и холодной водой. В единственной комнате среди шкафов стоял диван, на котором спали мама с Катей, и раскладушка для двенадцатилетнего Миши. Папа спал в кухне на широкой лавке. Иногда мама ночью уходила к нему в кухню, они недолго там возились, тихо разговаривали, часто ругались, тоже шёпотом. Никаких перспектив у них не было. Даже в хорошие времена их зарплат еле хватало «на прожить», так что об ипотеке нельзя было и мечтать; пожилых родственников, мечтающих завещать им своё жильё, тоже не наблюдалось.
...Каким ветром занесло тогда крупного столичного чиновника на их забытую Богом улицу, можно только гадать. По телеку говорили о какой-то правительственной программе типа: «Долой трущобы», может, так и было задумано. Вельможа только ткнул пальчиком в доисторическую халупу и вопросительно поднял бровки домиком, как ему уже докладывали: «Да, мол, последнее позорное пятно, уже распределены новые квартиры… торжественное вручение ключей… на этой неделе…» Конечно, эти новые квартиры предназначались совсем другим людям, важным и нужным, но играть в опасные игры со столичным начальством мэр не пожелал.
Здесь опубликован отрывок из данного рассказа. Полностью его можно найти в книге «И смерти не будет…»: https://andronum.com/product/sorokovik-aleksandr-i-smerti-ne-budet/
Автор приносит читателям свои извинения, но таково требование редакции.
Катя вырастет добрым и порядочным человеком, если есть эти качества с рождения ничем их не вытравить. Пример предательства в собственной семье - это жестокая, болезненная, но нужная прививка на всю жизнь. Я б таких хозяев ...
Если будет у неё поддержка, если сможет противостоять этому жестокому миру... а если нет, то может сломаться. Скорее всего - да, Катя не озлобится, всё-таки много в ней хорошего, а другой ребёнок в такой ситуации - может. А вот насчёт нужности такой прививки - не согласен. Слишком уж это жестоко для маленького ребёнка. Спасибо за прочтение и высокую оценку.
Мне кажется, что эта мама будет разводить руками по другому поводу: почему дочка такая невезучая и безпомощная, и нет у них с мамой доверия. Катя, по-моему вырастет не жестоким, а очень несчастным, ранимым человеком. А вот Катин брат точно вырастет жестоким эгоистом. Спасибо за прочтение и высокую оценку.
Вы знаете, очень интересное раскрытие темы. Мне казалось, что Катя никогда не озлобится, но ведь верно, душа отравляется, копится озлобление, которое может однажды вырваться наружу, ранить более слабого, но может и таиться в душе, не выходя наружу, и ещё более отравляя её...
Спасибо за идею, мне хочется развить эту тему более глубоко в каком-либо рассказе...
