Дверь открыта

Он достал из кармана желтый, бумажный квадратик с адресом (пальцы дрогнули), набрал на домофоне цифры.

- Ich bin’s.*

От её «Komm rein. Die Tuer ist offen**» сердце ухнуло, провалилось и запульсировало в центре живота. Он мгновенно миновал пролёт лестницы, бесконечно долго поднимался на лифте, толкнул незапертую дверь. Шагнул в ярко освещенную прихожую. Замер - в расстегнутом пальто похожий на сюрреалистичную, двухметровую птицу с антрацитовыми крыльями.

- Hi...***
- Хай, Петер.

Его Алекс! Волосы пахнут солнцем, разнотравьем и, чуть-чуть, мёдом, а пульсирующая впадинка на шее, едва уловимо, – земляникой. Алекс. Глаза-«хамелеоны»: в радости - цвета берлинской лазури, в печали - темной сосновой хвои, в злости серые, как Северное море в зимний день. Его Алекс… Как странно, будто не было восьми лет врозь, будто сегодня утром уезжал на работу, а вечером вернулся.

- Как странно, - задумчиво и тихо произнесла она. – Будто не было восьми лет врозь, будто ты сегодня утром уезжал на работу, а вечером вернулся. Как странно.

Потом они любили друг друга на разложенном зеленом диване. На улице сгущались сумерки. В тусклом свете московской окраины, проникающем через незадёрнутые шторы, тени мужчины и женщины скользили по комнате, пока не стали неразличимы в тенях окружающих предметов.

Обнявшись, молча лежали. Алекс молчала о том, с какой ясностью внезапно ощутила: не было у нее ни мужей, ни любовников - только он, единственный. Петер. И только так правильно, естественно и хорошо. Петер молчал о том, что не помнит, как снова оказался в Москве. Не знал, где искать Алекс, но чувствовал: ее обязательно нужно найти - иначе случится что-то непоправимое. Никак не мог вспомнить что. Молчал о том, как взял такси. Ехал, в каком-то глухом отчаянии, слушая «внутренний навигатор». И вдруг ясно понял: так выслушивают себя потерявшиеся животные (безгрешные Божьи твари!), пока не находят утраченный дом. Но когда увидел Алекс, подходящую к офису, возле которого несколько минут назад он остановился, то не удивился. А внутри что-то взорвалось от радости...

Она вскочила, включила бра.

- Ты ж, наверное, есть хочешь!
Он отрицательно покачал головой.
- Не верю. Ты всегда любил пожрать, - смеялась Алекс. – Вставай!

Она стащила с него одеяло и вдруг перестала смеяться.

- Что у тебя с животом?

Он увидел смазанное йодом операционное поле на полживота и ужаснулся, вспомнив боль, сирену «Скорой помощи», искаженные лица родственников, людей в медицинской форме, бьющий в глаза свет ламп…

- Что случилось, Петер?
- Не знаю. В дУше этого не было.

Заставил себя еще раз взглянуть на йодную желтизну – она, казалось, стала светлее.

Притихшие, снова забрались под одеяло.

- Алекс, давай сейчас заснем и, во сне, вернемся в 1999-ый год. Ты снова, студенткой, приедешь в город К., в двадцати километрах от моего. Будешь жить в той же семье, ходить на практику в банк. Я буду учиться, работать, шалопайничать и регулярно приезжать в твой К. Мы познакомимся тогда и там, а не позже, в России. И свободны будем оба, не только я! И на этот раз всё будет по-другому.

Им снился апрель 1999-го. Они лежали на лужайке в поместье Крупсов, безмятежно счастливые…
В родительском доме Петера из-за неизвестно откуда взявшейся "этой русской" (подозрительно смахивающей на еврейку!) отшумел скандал. С угрозами лишить наследства, с педалированием на сыновний долг и долг единственного ребенка местного бонзы. Петер снял квартиру и возобновил уроки музыки.

Они проснулись, чтобы снова уснуть, заглянув в 2054 год.
Им приснилось позднее августовское утро. Он сидел за круглым столом на террасе, оторвался от чтения новостей, взглянул на дом. В окне ему улыбалась Алекс. Улыбка отозвалась в сердце потоком нежности и ощущением полноты бытия...

 ***
Александра проснулась с ощущением спокойной радости и уверенностью: свадьба с Сергеем - абсурд. Обезьянья насмешка! Правильно, естественно всё отменить. Собрать вещи, вернуться к себе.
Начала паковаться, когда потребовалось найти давно не открывавшийся блокнот. Написать:

Новый дом под зеленою крышей в сновиденьях давно уже выстроен.
На цементе Любви. Золотыми сеченьями. По Его чертежам.
Там, в саду пахнет красными розами, спелыми сливами, влажными листьями.
Круглый стол на террасе. Кофе сварен и, в Вечности, пьется вдвоем по утрам.

 ***
Из палаты университетской клиники к родственникам больного вышел врач.

- Пришел в себя. Всем к нему нельзя. Он сказал, что хочет видеть Алекс…




__________________________________

 * Ich bin’s (нем.) - Это я.
 ** Komm rein. Die Tuer ist offen (нем.) - Заходи. Дверь открыта.
 *** Hi (англ.)- привет.




Москва,
апрель 2011 г.