Этот песок был золотисто-желтым так давно, что ни одна живая душа не сможет этого вспомнить. За прошедшие годы он так залит кровью, что отдает бордово-бурым. И каменная кладка стены серая. Такого цвета, что, лишь оказавшись в круге арены, сразу становится ясной обреченность вышедшей на бой женщины-гладиатора.
От жары перед глазами плыло. Песок жег босые пятки, короткие кожаные шорты липли к телу, бинты на груди чесались и натирали. С противоположной стороны арены шагала Алиса. Ей повезло больше: она получила оборванную робу. Комбинезон был лишен рукавов и штанин, но застегивался и не так лип к коже. Где-то в стороне стояли козлы с оружием. Не добежать до них — умереть от рук Алисы или этой невыносимой жары.
В центр вышел судья. У этого старика похотливо бегали глаза, он рассматривал полуобнаженных девушек, едва ли не облизываясь. А толпа уже ревела, предвкушая горячую схватку. Поднятая рука, удар гонга... Обе воительницы устремились к оружию. Так уж вышло, что обеим нужна была палица, а она была только одна. Алиса проиграла в гонке, и ей достался лишь молот.
Лязг ударов эхом от стен бил по ушам. Казалось, кроме этого лязга нельзя различить не звука. А толпа выла все громче, беснуясь и крича. Но на песке в пылу боя ничего не было слышно — только этот проклятый лязг оружия.
Алиса зашевелила губами, но ее голос потерялся в общем гуле. Она открылась, и шипы головы палицы с маха от бедра вошли в ее горло, вспоров артерию. Как замедленной съемке падала она на песок, разливая алые капли. Песок, давно бурый и лишенный красок, вдруг стал ярким до боли в глазах. Воительница бросилась к сопернице, надеясь поймать ее и рыча, но...
Оннет вскрикнула и проснулась. Прошло уже много лет с тех пор, как она победила в состязаниях не на жизнь, а на смерть, но тот день никак не хотел отпускать ее. После Алисы от ее рук погибли еще три девушки, но ни одну из них Оннет не могла даже вспомнить в лицо. Будто сознание ее отключалось, стоило гонгу провозгласить начало битвы. И все эти годы девушка пыталась понять, что сказала Алиса перед смертью. Эти движения губ Оннет повторяла раз за разом, но слов так и не разобрала.
Перед глазами прояснилось. Оннет лежала в своей спальне, в том самом доме, который получила после победы. Над ней был потрескавшийся желтоватый потолок, пахло пылью. В окно пробивались сквозь грязное стекло лучи рассветного солнца. Девушка уже знала, что уснуть снова она не сможет. Она смогла только прикрыть глаза и тихо застонать.
Оннет помнила, что было до того, как ее притащили в Крепость. Она помнила, как ее мать зарезала ее младшего братика, чтобы хоть чем-то накормить остальную семью. Помнила отца, который заходился страшным кашлем от постоянной работы в шахтах. Помнила старшего брата, которому отхватила руку какая-то морская тварь, но он все равно продолжал выходить в море, чтобы поймать рыбы. Помнила надсмотрщика, который обирал всех в Гетто. И помнила Алису — девочку соседей, с которой они вместе росли. Они все были нищими, вечно голодными и изможденными, с обгоревшей на вечной жаре кожей. Но они могли улыбаться. Только у матери Оннет это всегда выходило грустно. Но даже она находила в себе силы, чтобы растянуть губы в довольной гримасе.
А за последние семь лет Оннет не улыбнулась ни разу. Не могла. Смерть Алисы терзала ее ежесекундно. Оннет помнила слабую улыбку за мгновение до смерти подруги, и все семь лет не могла заставить себя обрадоваться хоть чему-то. После боев на нее свалилось богатство — большой дом, большой капитал. За ней ухаживали состоятельные мужчины Крепости... Но Оннет все это не интересовало ни секунды. Она так и осталась одна в большом доме, совершенно не нужном ей.
Девушка, наконец, поднялась с постели и подошла к зеркалу. Каждый день она делала это, пытаясь повторить слова Алисы. И каждый день терпела неудачу. Но... «Прости... Просто представь себе смерть. Там нет ничего, только мирная бархатная темнота...»
У Оннет задрожали губы. Движения губ совпали с точностью. Она замерла, колени ее подкосились. Оннет упала на пол перед зеркалом и разрыдалась. Уже давно ее посещала мысль, что Алиса сама приняла то решение, но она не хотела в это верить. Не могла поверить, что подруга могла оставить ее совсем одну с таким грузом на душе.
Палица, принесшая Оннет богатство и уважение в Крепости, занимала в ее доме отдельную комнату. Это было маленькое помещение без окон, в которое Оннет заходила только раз в год, в день смерти Алисы. Там всегда было пыльно и душно. С потолка свисала одинокая лампочка, тусклая и грязная. Сегодня был не тот день, но Оннет отворила скрипучую тяжелую дверь и вошла. Пальцами левой руки она скользнула от рукояти к головке оружия и сильно сжала шипы. Из проткнутой ладони полилась кровь, заливая булаву и пол. «Глупо... Теперь будет сложнее», – пронеслось в голове девушки.
Правой рукой Оннет взяла палицу за рукоять и взмахнула ей. Оружие казалось невероятно тяжелым, будто кто-то держал его, сопротивляясь движениям девушки. «Мечом было бы проще», – отстраненно подумала она и, размахнувшись посильнее, всадила шипы в собственное горло. Кровь толчками заливала сероватую майку, лилась на пол, брызгала на стены. Оннет медленно падала.
«Как ты была права, Алиса... Нет ничего — ни чувств, ни боли, ни людей... Только бархатная темнота...»
Стоит ли жизнь того, чтобы убить единственную подругу?
Примечание: Имя главной героини взято от эстонского "õnnetus" - несчастье.
