Каждый високосный год

Иван Сергеевич Серебряков, молодой следователь, полгода как окончивший свое образование, пребывал в крайне затруднительном положении. Перед ним на широком столе лежал всего один протокол беседы с потерпевшим, который, тем не менее, являл собой описание событий, странным образом выбивающихся за рамки благоразумия. Иван Сергеевич вздохнул, поднялся и подошел к окну. Часы за его спиной показывали восемь вечера, и февраль за окном уже окрасил улицу темными чернилами. Следователь задумался и закурил.

В протоколе значилось, что некий Семен Андреевич Бубнов, семьдесят девятого года рождения, двадцать шестого января возвращался с работы пешком по улице Крестинского. Он завернул во двор своего дома, когда был неожиданно атакован со спины неизвестным, особых примет которого ввиду темного времени суток и отсутствия глаз на затылке не запомнил. Однако удар длинным стилетом (вещдок № 1064) был нанесен в зону, симметричную положению сердца, и оказался не смертельным. Кто мог бы желать ему смерти, Семен Андреевич в курсе не был, зато подозревал, что нападавшего, возможно, ввела в заблуждение его схожесть с соседом, Федоровым Александром Владимировичем, у которого сердце как раз расположено справа, а сам сосед в данный момент находится в отпуске за границей. Господин Федоров при тщательной проверке оказался чист, как первый снег, и никаких недоброжелателей у него не наблюдалось. Таким образом, нападавший не оставил ровным счетом никаких зацепок...

Дверь в кабинет тихонько отворилась, и в прокуренное помещение вошла девушка в форме сержанта. Она остановилась, уставившись на спину следователя, который так и стоял лицом к окну. Оба сотрудника полиции выжидали паузу. Тишину нарушил Иван Сергеевич.

— Сержант Зимова, что у Вас? — безошибочно определил он, так и не повернув головы.

— Товарищ лейтенант, я взяла на себя смелость просмотреть архив на предмет похожих дел, — начала отчитываться сержант.

— И Вы что-то нашли, Юлия Борисовна? — без особой надежды на положительный ответ поинтересовался следователь.

— Так точно. Принести материалы?

— Уж будьте любезны, — немного раздраженно ответил лейтенант.

— Есть! — девушка отдала честь и вышла.

Сержант ушла, а следователь закурил еще одну сигарету. В любом случае у него было на это время — Зимовой, чтобы дойти до архива и вернуться обратно, понадобится не меньше десяти минут. Однако ни через десять, ни даже через пятнадцать минут девушка не появилась. Серебряков уже начал беспокоиться и принялся мерить кабинет шагами. Еще через пару минут он решил сам дойти до архива и посмотреть, что так задержало сержанта. Следователь распахнул дверь и тут же наткнулся на Зимову, удивленно на него воззрившуюся поверх пяти объемных папок, каковые она держала в руках. За ее спиной стоял младший сержант Войков, который, как знал Иван Сергеевич, работал в архиве. В руках Войкова было еще шесть не менее толстых подборок документов.

— Извините, что заставила ждать, — выпалила от неожиданности сержант.

— Юлия Борисовна, — наставительным тоном начал лейтенант, забирая у девушки папки, — Вы могли бы и предупредить, что дел так много. Зачем таскать подобные тяжести?

— Я обязана оказывать Вам всяческое содействие, — рапортовала сержант.

— В расследовании, Юлия Борисовна, а не в переносе тяжестей, — голос следователя звучал даже ласково. — Младший сержант Войков, — тон снова стал деловым, — положите документы на мой стол.

— Есть! — молодой человек прошагал к столу и грохнул на него папки. — Разрешите идти?

— Идите, — кивнул следователь.

Когда за Войковым закрылась дверь, Серебряков с недоверием посмотрел на папки на своем столе, коих оказалось одиннадцать штук. Все они были довольно объемными и явно содержали большие дела. Кроме того, некоторые из них были старыми, о чем говорила пожелтевшая бумага. Иван Сергеевич вздохнул и опустился на свой стул: работы предстояло много. Только чтобы ознакомиться со всем этим материалом, требовалось потратить два-три дня. Он подтянул к себе первую папку и медленно ее открыл.

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться? — донесся голос Зимовой.

— А, сержант, Вы еще здесь? — поднял голову Серебряков. — Слушаю Вас.

— Если вкратце, то это похоже на легенду. Вы наверняка слышали ее раньше, — начала девушка, стараясь не смотреть на начальника. — Каждый високосный год в нашем городе появлялся маньяк. Он охотился на людей, у которых наблюдались различные пороки в развитии либо серьезные проблемы со здоровьем. Каждый месяц он совершал по одному нападению. Однако по итогам его покушений ни одна из жертв так и не умерла. А в конце года его самого находили мертвым. Вроде бы как он совершал самоубийство, но с точностью данный факт установить ни разу не удалось — его тело каким-то образом исчезало из морга.

— И Вы принесли мне материалы по всем делам похожих нападений? — вскинул бровь лейтенант.

— Так точно, — отозвалась Зимова.

— Юлия Борисовна, это же сказки... — пробормотал Иван Сергеевич, начиная отчетливо понимать, что одиннадцать папок перед ним вполне себе материальны. — Можете быть свободны.

— Есть! — бросила девушка и вышла.

Следователь снова обратил свой взор к папке перед ним. Первой лежала тоненькая подпапка, которую он и открыл. В ней обнаружилось свидетельство судмедэкспертизы, фотографии потерпевшего, карта вещдока, фотография вещдока и несколько протоколов. Бегло просмотрев справки, которые сообщали о том, что ранение относилось к категории тяжких телесных повреждений, Иван Сергеевич перешел к самому протоколу.

Потерпевшая, Лопухина Наталья Игоревна, 1973 г. р., вечером двадцать пятого января была дома в одиночестве, ожидала гостей. Не убедившись в том, что за дверью ожидаемые гости, открыла дверь. Мужчина в темной одежде, со скрытым капюшоном лицом и бородой нанес ей удар в голову столярным молотком и поспешил покинуть место преступления. На месте удара сформировалась обширная гематома. Женщина утверждает, что от смерти ее спас уложенный в прическу парик, смягчивший удар. Эксперты такую гипотезу подтвердили.
С моих слов записано верно.

Дальше среди документов судмедэкспертов нашлось и подтверждение того, что у Натальи Игоревны имелись серьезные проблемы со здоровьем: в том месте, куда ударил нападавший, ранее делалась операция по удалению опухоли мозга.

Иван Сергеевич захлопнул папку с делом Лопухиной и тяжело вздохнул перед тем, как открыть следующую. Там также был ворох справок, карт и фотографий, которые следователь просмотрел не особенно внимательно. Он задержался лишь на протоколе беседы с потерпевшим и на документе, где подтверждался факт наличия у него порока развития. Более ничего особенно интересного Иван Сергеевич не нашел.

В самом конце толстой папки, когда были просмотрены все показания потерпевших, лейтенант обнаружил тоненькую подшивку документов о закрытии дела. По приметам, которые у потерпевших все-таки удалось собрать, а также по отпечаткам пальцев на некоторых вещдоках был вычислен и найден человек, совершивший все эти нападения. Фамилия его была Юков, а проживал он на улице Чернышевского, в маленькой однокомнатной квартирке, где и был обнаружен следственными органами скончавшимся от удушения. То есть маньяк, преследовавший людей, у которых были самые разные проблемы со здоровьем, банально повесился. Дальше шла бумажка о закрытии дела в связи со смертью подозреваемого. А вот отчета о вскрытии Иван Сергеевич не нашел. И только за всеми справками и документами он нашел объяснительную записку работника морга.

Утром, тринадцатого декабря, я, Попов Игорь Петрович, 1983 г. р., должен был производить вскрытие трупа Юкова Д. В., обвиненного по статье «Нанесение тяжких телесных повреждений». Однако в холодильной камере, где должен был находиться вышеозначенный труп, вышеозначенного трупа не оказалось. В отчете кремации ни его номер, ни фамилия также не значатся. Куда мог деться труп Юкова, представления не имею.

Иван Сергеевич был озадачен. Насколько он знал, трупы обычно из морга не сбегали. Вообще, насколько был осведомлен лейтенант, трупы имели крайне малую самостоятельную мобильность. Следователь еще раз перечитал объяснительную работника морга, но она все равно оставляла больше вопросов, чем ответов.

Серебряков подошел к окну и снова закурил. Что-то во всем этом казалось ему неправильным, нелогичным. Ни одного успешного нападения, пропавший труп убийцы, который никого так и не убил. Ситуация больше всего походила на плохой анекдот, и это начинало раздражать следователя.

Следующая толстая папка имела дату еще на четыре года раньше. «И точно, високосный год...» — пронеслось в голове Ивана Сергеевича. Он уже и сам не был уверен, что легенда, о которой упомянула Зимова, такой уж вымысел. Лейтенант углубился в чтение. На этот раз он тоже не стал уделять большого внимания бюрократическим справкам и уточнениям, больше интересуясь протоколами. В конце папки он также нашел подшивку о закрытии дела. Лицо следователя удивленно вытянулось, но он все же принялся изучать ее. В материалах о закрытии дела фигурировала фамилия Нюкова, который и был признан нападавшим во всех случаях покушений. Правда, господин Нюков был найден со вскрытыми венами, а не задушенным. Но объяснительная, очень похожая на ту, в которой говорилось о пропаже трупа Юкова из морга, имелась…

Иван Сергеевич проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Как оказалось, он заснул в кресле в своем кабинете, размышляя над прочитанными делами. Разбудила его сержант Зимова, пришедшая на службу к девяти утра.

Серебряков протер заспанные глаза, тряхнул головой и вскочил. Поправив форму, он обратился к Юлии Борисовне, чтобы она не в службу, а в дружбу сделала кофе, а сам направился к майору Жмыхову, который, как оказалось, занимался одним из тех дел, что Серебряков изучал ночью.

— Товарищ майор, разрешите обратиться, — произнес лейтенант, войдя в кабинет начальства.

— Разрешаю, — пробормотал тот, рассматривая что-то на своем столе. — Что у тебя?

— Хотел спросить. Вы же закрыли дело Нюкова по смерти обвиняемого, так? — нетерпеливо спросил следователь.

— Правильно, так... — кивнул Жмыхов.

— А он точно был мертв?

— Когда его обнаружила следственная группа, он был уже изрядно мертв, — пробормотал майор и поднял голову.

— Это как? — не понял Серебряков.

— Это уже несколько дней, — серьезно ответил Жмыхов. — А что за интерес?

— Просто почерк и выбор жертв похож на Юкова, который был через четыре года, — задумчиво произнес Иван Сергеевич. — Разрешите идти?

— Иди, — ответил майор, — работай...

Сержант Зимова оставила на столе лейтенанта не только дымящийся кофе, как он просил, но и маленькую вазочку с овсяным печеньем, коего в изобилии можно было найти во всем отделении. Самой Юлии Борисовны Иван Сергеевич не нашел, но за заботу был благодарен. Можно сказать, что сержант относилась к нему в некоторой степени с материнскими чувствами, все же она была старше молодого офицера.

Следователь осторожно разложил на столе перед собой по стопкам протоколы бесед с потерпевшими по годам и