Достоевский и Толстой.Несостоявшаяся встреча.

Достоевский и Толстой… Никто не прославил так русскую литературу, как они. Никто не прославил так русскую культуру, как Чайковский и они. Многие известные зарубежные писатели двадцатого века отзывались о них с восхищением и преклонением, признавали их огромное влияние на свое творчество. Английский романист Сноу говорил, что современные писатели могут лишь играть у ног таких гигантов, как Толстой и Достоевский.

И вот что удивительно. Эти два соотечественника и современника не были знакомы. Хотя  общались почти со всеми видными русскими литераторами. Оба вели обширную переписку. Но друг другу не написали ни строчки. Не были знакомы, хотя испытывали к творчеству и личности друг друга постоянный, неутолимый интерес. Не могли не испытывать: оба, несомненно, чувствовали, что только они равны друг  другу.  Не были знакомы, хотя хотели познакомиться! Не поспособствовало их встрече и то, что у них был общий близкий знакомый – критик и философ Николай Страхов.

Сначала просто не представлялся случай. В 1855 году Толстой, молодой писатель, заставивший всех говорить о себе после выхода в свет «Детства», приезжает в Петербург, город, в котором жил Достоевский. Знакомится с Тургеневым, с Некрасовым. Но Достоевского здесь нет, он  –  в ссылке, после нескольких лет каторги. Когда Достоевский возвращается, наконец, в Петербург, Толстой  – почти постоянно или в Ясной Поляне, или в Москве.

Но их заочный взаимный интерес  растет. Сильнейшее впечатление произвел на Достоевского роман «Война и мир». Прочитав его, он постоянно думал о Толстом. Тогда, видимо, и возникло у него желание увидеть Толстого, желание, которому так и не суждено было сбыться.

А Толстой записал в дневнике, что читал «Униженных и оскорбленных» и умилялся.

В 1877 году Страхов, сообщая Толстому об успехе «Анны Карениной» в Петербурге, пишет: «Достоевский машет руками и называет вас богом искусства». Достоевский в своем «Дневнике писателя» помещает статью, посвященную этому роману. В ней можно встретить: «необыкновенной высоты художник», «гениальная сцена», «гениально». В заключение он пишет: «Такие люди, как автор Анны Карениной, – суть учители общества, а мы лишь ученики их». Впрочем, с чем-то он и не согласен.

Надо сказать, что они (особенно Толстой) высказывали  немало критических замечаний о творчестве и мировоззрении друг друга. Судя по всему, Достоевский больше ценил Толстого как художника, чем как мыслителя, а Толстой – наоборот. Очень не нравился Толстому язык, каким писал Достоевский. Горький в своей книге  о Толстом вспоминает: «О Достоевском он говорил неохотно, натужно, что-то обходя, что-то преодолевая».

Хорошая возможность встретиться представилась в 1878 году, на лекции философа  Соловьева. Толстой был на этой лекции вместе со Страховым. Но тот их не познакомил. Может быть, они даже стояли недалеко друг от друга!

Могли они  познакомиться и в 1880 году. Достоевский приехал в Москву на Пушкинские торжества. Он собирался съездить перед ними в Ясную Поляну. Но распространившиеся среди литераторов слухи о душевном состоянии Толстого удержали его. «О Льве Толстом  и Катков подтвердил, – пишет он жене 27-28 мая, – что, слышно, он совсем помешался <…> я не поеду…» (Много ли найдется гениев, которые  никогда не слыли безумцами?)

6 июня в Москве был открыт памятник Пушкину. 8 июня состоялось заседание Общества любителей российской словесности, на котором Достоевский произнес свою знаменитую речь о Пушкине, потрясшую слушателей. Присутствовали  все известные писатели. Лишь Толстого не было. Хотя Тургенев специально ездил в Ясную  Поляну, чтобы уговорить его приехать. После нравственного  переворота Толстой считал всякие памятники мирской суетой.

В том же году Толстой писал Страхову: «… читал "Мертвый дом". Я много забыл, перечитал и не знаю лучше книги изо всей новой литературы, включая Пушкина… Я наслаждался вчера целый день, как давно не наслаждался. Если увидите Достоевского, скажите ему, что я его люблю». Страхов показал письмо Достоевскому. Тот был взволнован и обрадован, упрашивал Страхова отдать ему это письмо. И в то же время был искренне огорчен! В том, что Толстой поставил его выше Пушкина, он увидел проявление непочтения к своему кумиру.

Незадолго перед смертью Достоевский просит графиню Александру Андреевну Толстую, двоюродную тетку Льва Николаевича, с которым она много лет переписывалась, объяснить ему толстовское учение. По ее словам Толстой его «страшно интересовал». Она прочитала Достоевскому одно из писем племянника.  «… он  хватался за голову, – вспоминает А.А.Толстая, – и отчаянным голосом повторял: – "Не то, не то!.."»

После смерти Достоевского Толстой в письме Страхову пишет: «Как бы я желал уметь сказать все, что я чувствую о Достоевском <…> Я никогда не видал этого человека и никогда не имел прямых отношений с ним, и вдруг, когда он умер, я понял, что он был самый, самый близкий дорогой, нужный мне человек. Я был литератор, и литераторы все тщеславны, завистливы, я, по крайней мере, такой литератор. И никогда мне в голову не приходило меряться с ним – никогда. Все, что он делал (хорошее, настоящее, что он делал) было такое, что чем больше он сделает, тем мне лучше. Искусство вызывает во мне зависть, ум тоже, но дело сердца только радость. Я его так и считал своим другом, и иначе не думал, как то, что мы увидимся, и что теперь только не пришлось, но что это мое. И вдруг за обедом – я один обедал, опоздал – читаю умер. Опора какая-то отскочила от меня. Я растерялся, а потом стало ясно, как он мне был дорог, и я плакал и теперь плачу». Когда Страхов написал ему  известное письмо, проникнутое ненавистью к Достоевскому, Толстой в ответном письме Достоевского защищал.

Анна Григорьевна Достоевская, жена писателя, в своих «Воспоминаниях» приводит свой разговор с Толстым.

« – Я всегда жалею, что никогда не встречался с вашим мужем.

– А как он об этом жалел! А ведь была возможность встретиться – это когда вы были на лекции Владимира Соловьева в Соляном Городке. Помню, Федор Михайлович даже упрекал Страхова, зачем тот не сказал ему, что вы на лекции. "Хоть бы я посмотрел на него, – говорил тогда мой муж, – если уж не пришлось бы побеседовать".

– Неужели? И ваш муж был на той лекции? Зачем же Николай Николаевич мне об этом не сказал? Как мне жаль! Достоевский был для меня дорогой человек и, может быть, единственный, которого я мог бы спросить о многом и который бы мне на многое мог ответить<...> Скажите мне, какой человек был ваш муж, каким он остался в вашей душе, в ваших воспоминаниях?

Я была глубоко тронута тем задушевным тоном, которым он говорил о Федоре Михайловиче.

– Мой дорогой муж, – сказала я восторженно, – представлял собой идеал человека! <…> я могла только приходить в удивление и умиление, видя его поступки, и, вполне сознавая иногда всю их непрактичность и даже вред для нас лично, должна была признавать, что мой муж  <…> поступил именно так, как должен был поступить человек, высоко ставящий благородство и справедливость!

– Я всегда так о нем  и думал, – сказал как-то задумчиво и проникновенно граф Лев Николаевич».

Последней книгой, которую читал Толстой перед своим уходом из Ясной Поляны и смертью на железнодорожной станции, были «Братья Карамазовы».

Волгин в своей замечательной книге «Последний год  Достоевского» высказывает интересное предположение, что в 1878 году Толстой мог и не хотеть встречи с  Достоевским. (Страхов утверждал, что Толстой тогда просил ни с кем его не знакомить.) «Глубоко захваченный переживаемым им духовным переворотом <…> он инстинктивно отстраняет от себя все, могущее поколебать эту рождающуюся в муках веру, – пишет Волгин. – Встреча (и неизбежное духовное противоборство) с таким могучим оппонентом, как автор "Дневника", грозит разрушить целостность столь трудно воздвигнутого толстовского мира, потрясти его сокровенные основы <…> Высказывая  через много лет искренние сожаления Анне Григорьевне, что ему не довелось познакомиться с ее покойным мужем, Толстой, разумеется, уже не помнил своих тогдашних мотивов».

Очевидно, на протяжении многих лет было сильное обоюдное желание познакомиться. И было обоюдное подсознательное противодействие этому.  Оно оказалось сильнее.