Я вернусь

СООБЩЕНИЕ В МЕСТНОЙ ГАЗЕТЕ И ПО МЕСТНОМУ РАДИО ГОРОДА  N…:

« Вчера в  Железнодорожном районе потерялась девочка, Катя Бельская. На вид 4 года.  Приметы девочки: светлые волосы, на голове атласный красный бант. Лицо овальное, глаза большие, серые. На лбу, у корней волос, небольшой шрам. Девочка одета в платье розового цвета  в мелкий белый цветочек, белые носки и красные сандалии. Катя знает своё имя, имя родителей и  адрес, по которому проживает. Если кто-то видел девочку или у кого-то есть сведения о её месте пребывания, просим сообщить по телефону:…… Или в РОВД по телефону 02.»

ИВАН КОПТЕЛОВ, ПУТЕВОЙ ОБХОДЧИК.

Ну, на сегодня весь участок обследован.  Три раза приходится его обходить, он все три раза и обошёл. Всё в порядке. Смену сдал. Можно и к мамане с батей заглянуть, они тут неподалёку. Через лес, так совсем пустяк.  Батя у Ивана лесник, вот и живут в самой глуши, на заимке. Или домой податься? Вон уж скоро дрезина будет. Домой-то тоже надо бы поскорее, у Ивана недавно первенец появился, Васька. Василий Иванович, стало быть. Ольга, поди, ждёт… Ладно. Решено. До дрезины он ещё успеет к родителям завернуть, повидаться, а то всё недосуг. Ну, а как не успеет, придётся у бати мотороллер просить, а что делать? Завтра вернёт… Правда, езда по этим лесным дорогам… Иван вздохнул и решительно свернул на тропинку, которая и должна  была привести его к родительскому дому.
Он уже проскочил было это место, как из кустов, справа, ему послышался стон не стон, вздох не вздох… Притормозил. Ещё раз прислушался. Нет, ничего нет. Только было двинул дальше – вот, опять! Что ты будешь делать… Вернулся.

АННА КОПТЕЛОВА.

Анна Семёновна, Семёниха, лесничиха, только-только вынула из печи горячую картошку. Сдобрила её растительным маслом, да зеленью посыпала. На столе уж горкой огурчики, помидоры – всё со своего огородика. Из погреба достала бутылочку самогона, тоже свой, как слеза, чистый, да на травках. Любит, любит её Егор, вечеряя, пропустить стопочку… Сам-то вон в сарае ещё одну полку прилаживает – год урожайный, сколько ещё варенья да соленьев нужно пристроить.
Дверь в горницу открылась с грохотом, ногой он ее, что ли открывает-то?  Семёновна уж и рот открыла, чтобы на место Егора поставить, не кабак, чай, дом твой. Глядь, а это вовсе и не Егор, а Ванька... Лицо перевёрнутое, да с каким-то свёртком, в куртку рабочую укутанным…
- Маманя, - говорит, а сам еле отдыхивается. Бегом, что ли бежал?  - Маманя, я девчонку нашёл… Живая ещё…
- Какую-такую девчонку-то,  - покосилась она на сына.
- Вот…
Прямо в сапожищах прошёл в горницу и на кровать положил свёрток свой.
- Смотри…
- Ах, ты ж батюшки! Где же её так? – ахнула Анна Семёновна.
Девочка была маленькая, лет трёх-четырёх. Платье на ней было грязным, изорванным… Босые ножки все в ранах и глубоких царапинах, на тоненьких ручонках такие же царапины и засохшая кровь… Спутанные волосики прилипли ко лбу. Рот был чёрным – то ли запёкся от жара, то ли землю ела… Дышит редко,  с трудом, со свистом…
Анна Семёновна дотронулась до лба  и отдёрнула руку.
- Дак жар у неё!
- В больницу бы её… Отец мотороллер-то даст?
- Да, какой мотороллер, господь с тобой! Помрёт, пока до посёлка-то доедешь… Я её сама выхожу, ах, ты ж господи… А чья она? Поселковая?
- Да не знаю я, маманя… Я на неё случайно наткнулся… Да и то, если бы не застонала, мимо бы пробежал…
- Оставь пока… Слышь, отец, - повернулась она к вошедшему мужу, - вот испытание нам Господь послал…
- Испытание?.. - Егор внимательно посмотрел на лежащего ребёнка. – А, ежели, помрёт? Что потом скажем?
- Никто у меня ещё не помер, сплюнь! Ванюшка, а ты завтра всё же поспрашивай в посёлке-то… И в милицию сообщить надо… Может, потерялась, ищут её…
- Ладно, мамань… Ну, бывайте. Я к вам подскочу, как узнаю, как и что…

КАТЯ БЕЛЬСКАЯ.

Ура, мама разрешила! Папа с утра собрался в гости, сестру свою проведать, Катину тётку. Маму тоже звал, но она не захотела. Ну, не любила она папиных родственников: ни тетю Маню, ни тётю Васюту, ни брата его Николая… А всё потому, что у них всегда водилась брага, и папа приходил от них не очень трезвым…
- Дима, ты не забудь, что ты с ребёнком, слышишь?
- Да мы на часок только, Том. Скоро придём.
- Твоё «скоро» я знаю… Катьку не потеряй. Отпускаю только потому, что там и Ниночка с Серёжкой будут…
И опять ура! Ниночка  и Серёжка – дети дяди Коли, ей, Кате, значит, двоюродными сестрой и братом приходятся. Давно они не виделись, уже, может, даже целый год…
- Мамочка, ты не бойся! Мы скоро-скоро вернёмся!

- Ну, что дочка, на автобус или поездом? – спросил папа, когда они вышли на улицу.
- Поездом! – закричала она.
Просто поездом она ещё никогда не ездила, а автобус, что автобус, автобусом они с мамой часто ездили…
В вагоне сразу села к окошку и песню запела, свою, придуманную… Отец всегда смеялся: «У нас Катька, что видит, то и поёт…». Только недолго ехали.
- Приехали, Катюха, давай-ка, выходим…
- А обратно мы тоже на поезде? – спросила заинтересованно.
- Ну, видно будет… Может, и на поезде…
Дом тети Мани совсем рядом с железной дорогой. Быстро дошли. Во дворе уже и Ниночка, и Серёжка бегали. Ну, и она в дом не пошла. Пусть там взрослые сами. Будут сейчас есть, пить и песни петь. Бывала она уже у тёти Мани-то.
- За калитку ни-ни! – строго сказал отец. - Во дворе играйте.
Они и играли. Сначала просто бегали, потом Серёжка мячик вынес. Стали в мячик играть, кидать друг другу. Расшалились. Она так мяч кинула, что он улетел за забор…
- Сейчас я папу позову, - крикнула Ниночка.
- Да я сама достану, - храбро сказала Катя.- Только вот до щеколды не дотянуться…
Она подбежала к калитке, встала на цыпочки, но до щеколды было ещё, ой, как высоко!
-Дядя Митя! – крикнул Серёжка, вбегая в дом. – Там Катька хочет калитку открыть…
- Иди сюда, Сергунок, племянничек ты мой, - пьяновато сказал Катькин отец. – Ну-ка, кто хочет холодца?
Сергунок холодца хотел. Рядом пристроилась и Ниночка.
- Стоп, непорядок! – сказал дядя Николай, Ниночкин и Серёжкин отец. - А моя-то племяшка где?
- Счас, позову, - вызвался Серёжка и выскочил из-за стола.
Прибежал он быстро.
- Дядь Мить, а её нигде нету… И калитка открыта!
- Да, как же… - тяжеловато поднялся из-за стола Катин отец. – Спряталась, вот и всё…
- Катя! Катюха, дочка! – покричал он с крыльца. Но ему никто не ответил.
Бросив взгляд в сторону калитки, он увидел, что та и в самом деле открыта… Рядом лежало  большое полено из дровяника…
За калиткой, на улице, Кати тоже не было. Только в канаве, через неширокую дорогу валялся грязный красно-синий мяч…
Катю искали до темноты. Никто на улице в четыре дома не видел девочку в розовом платьице с красным бантом в волосах.

АННА КОПТЕЛОВА.

Выздоравливала девочка медленно, трудно. Анна все её ранки настоями из трав обмыла, перевязала. Ранки-то скоро затянулись. И поила её отварами разными, какими - ей лучше знать. Только долго жар не спадал. В бреду металась, кричала про мячик какой-то, козу…Маму звала. Тогда Анна подходила, по головке её гладила, ласкала…
- Ничего, милая, ничего, маленькая… Скоро здоровенькая будешь, найдём твою маму…
И вот однажды случилось. Открыла девочка глазки, мутные, ничего не понимающие. В себя пришла. Анна к ней.
- Как зовут тебя милая? Как ты в лесу оказалась?
Только девочка смотрела на неё непонимающе и молчала, молчала…
- Не привыкла она ещё,  мать… Да и не помнит, может… Видишь, что-то страшное с ней произошло, а ты – гу-гу-гу, бу-бу-бу… Оставь девчонку в покое, - досадливо говорил Егор.
А из посёлка никаких новостей не было. В посёлке ни у кого дети не пропадали, да и в окрестных деревнях тоже. Ванька и в милицию ходил, спрашивал, не было ли запросов о детях потерянных? Нет, не было ничего.

КАТЯ БЕЛЬСКАЯ.

Не получается открыть калитку, ну, никак не дотянуться.  Оглянулась вокруг. А! Вон чурочка возле дровяника лежит! Тяжёлая… Еле дотащила до калитки. Вот теперь и засов открылся! Катя распахнула калитку, да за мячиком. Вон он, в канаве, далеко упал. Полезла было, да поскользнулась, скользко! Сама не заметила, как в канаве оказалась. Ой, а платье-то! Всё грязное, в тине, глине, да мокрое! Вот теперь от папы попадёт! « Не пойду в дом», - решила Катя. «Домой поеду, к маме. Всё равно, Сережка дразнится и Нинка ябеда!» Повернулась решительно и пошла вдоль улицы, к железнодорожным путям…

АННА КОПТЕЛОВА.

Вот теперь девочка пошла на поправку быстро. А ту ночь и вспоминать-то страшно… Металась вся в жару… Анна едва успевала постель менять – всё мокрое. Да полотенце в уксусе на лобик прикладывала. «Кризис, кризис… Дай, Господи, пережить, помоги ей выжить…»,  - шептала она нескладную молитву у постели девочки. Сам-то тоже не спал. Ворочался, курить вставал. Подошёл как раз, когда у неё пот холодный выступил… Задышала легко, спокойно… Успокоилась, заснула.
- Всё, мать… Считай, выходила… Миновал кризис-то. Теперь только кормить, а то вон какая, лядащая…
- Спаси, Господи…

КАТЯ БЕЛЬСКАЯ.

Катя долго блуждала межу рельсов путанных. Вот тут они с папой шли, да, вот тут…  Вон и поезд стоит. Только не такой, вроде… Там проводники везде были и скамейки, а тут… Ворота широкие открыты, а за ними какие-то ящики, мешки…  Ну, и пусть. Всё равно все поезда едут к маме!  Вход в вагон был очень высоко для Кати, но она ловкая. Цепляясь и кряхтя, всё-таки оказалась в вагоне. А вагон-то! Огромный-огромный! Ничего. Пока она за мешками спрячется, а то кто-нибудь увидит и выгонит. Или спросит: «А где твой папа?» Скоро поезд тронется, и она приедет домой. Так Катя думала-думала и незаметно уснула там, за мешками…
Проснулась она оттого, что поезд шёл. Мерно постукивали колёса, но в вагоне было темно… Широкие двери были закрыты и ничьих голосов не было слышно, только перестук колёс… Кате хотелось есть, пить. Но ничего этого в вагоне не было. Из мешков плохо пахло, каким-то цементом или другим чем-то, но тоже несъедобным… Она заплакала. Плакала она долго, пока снова не уснула. Сколько шёл поезд, она не знала. Всё время было темно и только перестук колёс  и только  иногда  где-то далеко раздавался гудок… Этот паровоз гудел, что вёз её,  или другой, она не знала… Просыпаясь, она вновь плакала, кричала, звала маму, папу, но никто её не слышал, никто… А товарный поезд шёл и шёл по своему назначению…

ВАЛЯ КОПТЕЛОВА?

Наутро девочка открыла глазки, совершенно ясные, чистые.
- Проснулась, доченька? – подскочила Анна.
- Я кушать хочу, - тихо прошелестела девочка.
- Кушать? А вот сейчас мы бульончику куриного… И яичко сырое…
Знала Анна, что ничего другого пока нельзя, а то животом маяться будет…
Девочка поела с аппетитом, потом снова уснула.
Окрепла быстро. Знала Анна, как таких больных на ноги ставить. А вскоре девочка уже играла с котятами, которых Анна ей прямо в постель посадила, смеялась.
Только вот о прошлом ничего не говорила. Пыталась было Анна разговор-то заводить, но натыкалась на ничего не понимающий её взгляд.
- Хватит мучить её… - как-то пробурчал Егор. - Не помнит она ничего,  видишь?
- Как с ней быть-то теперь? Ведь заявить надо…
- Не надо… - помолчав, произнёс Егор. – Это, правда, как ты говоришь, Бог её нам послал. Вместо…
Он не договорил, но она поняла.
После Егора у них детей не было. И, вдруг… Уж и годы какие, а понесла она. Родилась девочка, маленькая,