Славка влюбился. Вот жил-жил себе человек и ничего. А тут, вдруг, бац - и влюбился. И в кого! Девчонку эту он знал с рождения, они и родились–то в один день, только она на пару часов раньше умудрилась…
В песочнице вместе играли, дрались порой… А уж прятки, лапта, вышибалы, да «казаки-разбойники» - это уж ни без Славки, ни без неё не обходились. Обычная была девчонка, простая…
Чёрте что с девчонкой произошло. Славка на лавочке сидел, ну, просто, скучно же летом.
А она мимо идёт – юбка короткая, «солнце» называется, талия тоненькая-тоненькая широким поясом схвачена. Ножки длинные в новеньких босоножках на маленьком каблучке… Идёт, каблучками цокает.
- Привет, - говорит, - Славка! Добрый день всем!
И дальше поцокала, её парадное дальше. Славка аж шею выкрутил, на неё глядя.
Бабки на скамейке, что рядом со Славкиной скамейкой стояла, сразу же приумолкли, а потом…
- Смотри ты, выдурилась девка, прямо красавицей стала…
- Да, ну… Вот Аська из пятого дома, вот та красавица. Что стать, что походка… А у этой ни кожи, ни рожи…
- Нет, ты не говори, Семёновна… В прошлом-то годе ещё замухрышкой бегала, а тут … Гляди-кось!
- Да на что там глядеть-то, лядащая… Нос крупноват, губы тонкие…
- Зато ты на ресницы погляди, как маханёт ими, все парни её будут…
- И волосёнки так себе, не больно густоваты…
Не выдержал Славка, встал, ушёл.
А в сердце что-то такое поселилось, неведомое ранее… Щемяще-сладкое, чему и названия-то нет.
Вечером пошёл Славка во двор детского сада, там, в беседке, окрестная молодежь собиралась. Нет, ничего такого они себе не позволяли, поэтому их оттуда и не прогоняли.. Просто уходили они от домов подальше, чтоб не мешать никому – кому спать, кому разговоры разговаривать… Потому что они там пели. Был у них гитарист – Юрка, взрослый уже, скоро в армию. Вот он-то и пел разные песни – Окуджаву там, Высоцкого, что-то на стихи Есенина. Особенно Славке нравилось, как он «За окошком месяц» поёт. Ну, иногда и свои песни пел, тоже хорошие, всем нравились. Кто-то подпевал, кто мог, конечно. У кого слух хоть какой-то да был. У Славки не было никакого. Его даже в музыкальную школу не приняли из-за полного отсутствия этого самого слуха.
Она тоже туда приходила. Вот и сейчас – смотрит Славка, а она уже возле гитариста этого сидит… Мурлычет с ним что-то. Вот-вот… Уже на ушко ему что-то пошептала. Юрка кивнул и запел новую песню, только вот по радио была, а он уже и слова знает. «Последняя электричка» называется… Хорошая песня. Славка бы тоже все электрички пропустил, чтобы её сегодня проводить домой, да что там… Дом-то в нескольких шагах, дорогу только перейти.
Злился на себя Славка ужасно. Просто как в песне, что Кобзон поёт: «Я гляжу ей вслед – ничего в ней нет…» Нет-нет, а вот, есть! Иначе не замирало бы Славкино сердце, как только она во двор выходила. В игры она уже не играла, как же, взрослая! Но и Славка не мальчик ей там. Тоже, как и она, в десятый пойдёт. Только вот в школах они разных учились, это вот упущение… Раньше-то было всё равно, а теперь… Эх! Перевестись бы в её школу, все равно они почти рядом, метрах в двухстах соседствуют. Да что уж теперь, класс-то последний…
Весь день Славка её караулил. Просто, увидеть чтобы. А для чего ещё? «Привет», сказать? Больше-то сказать пока нечего…
Вечером мать отправила его поросёнку бачок с едой отнести, у самой спину прихватило. Ну, пошёл он. Только стал сарайку-то закрывать, вот тут их и увидел… Идут, обнявшись с Юркой. И не главной дорогой идут, мимо школы, а тайной тропкой, за сараями… На ней сарафанчик лёгонький, тапочки какие-то… У Юрки полотенце через плечо. Ясно… На пляже были, вот он весь день её зря и караулил. Видать, рано ушли. Славка-то их сейчас хорошо видел, а они его из-за сараев - нет. Смотрит Славка, и горько ему, и больно: они целоваться стали. Прямо по-взрослому так, по-настоящему… Что тут делать будешь? Повернулся к двери сарая, стал замком греметь, вроде закрывает. Спугнул, короче. Она сразу отпрянула, рукой махнула и побежала. А бежать ей аккурат мимо Славки…
- Привет, Славка! – прокричала на бегу. - Ой, попадёт мне сейчас, весь день дома не была!
«Так тебе и надо» - подумал Славка, а вслух сказал:
- Хорошая вода, чистая?
То есть, дал понять, что знает он, где они были…
- А ты приходи, - засмеялась она. – Там компания такая собралась…
«Знаем мы твою компанию – ты да Юрка», - хотел сказать Славка. Да ничего он не хотел, разве такое скажешь. Подумал только.
Утром на пляж пошёл. Компаний – сколько хочешь, только ни её, ни Юрки нет. Весь день проторчал на пляже, пришёл к вечеру. Мать, конечно: « Шляешься, не жалеешь меня совсем…» Ну, что они обычно говорят.
Попозже пошёл в беседку. Там уж почти все собрались. И она, конечно. Грустная. Оказывается, Юрке повестка пришла, в армию идёт. Юрка позже всех пришёл, с гитарой. Говорит, всё, мол, народ, сегодня последний концерт. На отвальную всех приглашаю, приходите…
Славка не пошёл. Ещё чего, на Юркину отвальную идти. Чтобы смотреть, как она там с Юркой миловаться будет… Нет. Не выдержит он этого. Но к дому подошёл, спрятался за кустом. Окна на первом этаже, открыты, всё видно. Поют, танцуют, тосты какие-то говорят… Вот парни на крыльцо курить вышли. И Юрка с ними. А она-то где?
Вытянул было Славка голову, а рядом кто-то и говорит:
- Ты что? Шпионишь?
Смотрит, а это Надюха, сестра Юркина, втихаря за кустом покуривает…
- Если кому скажешь, - говорит, - убью! Мамка мне знаешь, что за сигареты…
- Мала ещё ты курить-то…
- Да я бы и не стала… Просто я вон по тому парню сохну… А он на меня – ноль внимания.
- На меня одна тоже ноль внимания… Я ж не курю.
- Ветка что ли? – спросила Надюха, отбрасывая окурок. – Фу, гадость… Сигарета гадость, а не Ветка. Только Ветка – Юркина, ты не заглядывайся…
Она бесшумно вылезла из куста и смешалась с толпой на крылечке.
Славка тоже пошёл домой. Сел на скамейке, в дом не входил. Душа болела, саднила даже…Не знал он, что любить – это так больно… Знал бы – не влюблялся…
Провожать на вокзал Юрку его не приглашали. Да и больно надо-то. Смотреть, как там Ветка с Юркой целуется, что ли? Видел он уже… Сердце снова защемило, как-то просто по нехорошему защемило… «Дать бы этому Юрке… Только он всё равно сильнее», - подумал Славка, не догадываясь, что это ревность в нем взыграла. Такая вот штука, всегда любовь сопровождает.
Когда Ветка с вокзала вернулась, он пропустил. Вечно мать со своим поросёнком этим. Покорми, да покорми. Вот и пропустил. А в беседку она не пришла. Да и кто пришёл, почти сразу все разошлись, скучно…
Так и прошел остаток лета незаметно. Да какое там уж лето, так, несколько дней осталось.
Ветку он почти не видел осенью, так иногда, то в магазине столкнутся, то просто во дворе. «Привет», - и всё.
«А что ты хотел? – думал тогда о себе Славка. – Ростом не вышел, силой тоже не Илья Муромец, на гитаре и то не умеешь…»
Зато умел Славка рисовать. Ну, пусть не как настоящий художник, а стенгазеты-то его всегда рисовать звали.
Вечерами он рисовал Ветку. По памяти. А чтобы никто не спутал, внизу приписывал – Иветта Лисинская. И свой росчерк: это значит, художник - Славка…
Зимой Славка зачастил на каток. Знал, что уж там-то Ветку он всегда встретит. Она почти всегда по выходным ходила на каток. И, правда, встречал – весёлую, румяную, не подумаешь даже, что любимый чёрте где… Он её однажды даже домой проводил. Сам уже собирался, смотрит – Ветка тоже прокатные коньки сдаёт.
- Давай, провожу, - грубовато сказал Славка. Не получилось по другому как-то.
- Через дорогу, что ли? – улыбнулась Ветка. – Ну, давай, проводи, а то я через дорогу как раз боюсь…
Они шли вдоль их улицы, и Славка не знал о чём говорить. Молчал, сопел, пока Ветка сама не спросила:
- Ты после школы куда?
- Не знаю, - растерялся Славка. В институт ему с его тройками было не поступить.
- Может, на завод, к отцу, а может в ФЗУ, не знаю… Все равно через год в армию….
Вот про армию он зря сказал. Ветка сразу погрустнела, задумалась.
А он, дурак, вот уж язык без костей, спросил:
- Юрка-то пишет?
- Да, - односложно ответила Ветка. Слишком быстро ответила, и сразу ясно стало, не пишет ей Юрка, а она страдает.
«Надавать бы ему… по шее», – подумал Славка. Вот он бы писал. Он бы ей каждый день писал, и всё про то, как он сильно её любит…
- А хочешь, я тебя в институт подготовлю? – вдруг спросила Ветка.
Славка прямо дар речи потерял.
- В …институт? Я?
- Ну, а что - ты? Глупее других что ли? Вот по какому предмету у тебя… ну, неважно?
- По русскому, - буркнул Славка.- Хуже всего по русскому.
- Вот и давай заниматься вместе… Я на филфак готовлюсь. Заодно и сама повторю. Приходи завтра, ну, скажем, к пяти. Вечера только, - засмеялась Ветка.
- Ладно… - буркнул Славка, не веря счастью своему.
Ветка сама его в гости приглашает!
Только вот гостей –то никаких не получилось. Никто его чаем с пирогами не угощал. Встретила его сама Ветка, в строгом домашнем платьице. Крикнула куда-то:
- Ба! Мы со Славкой заниматься будем, не мешайте, ладно?
Сразу тетрадки разложила на столе, книжки, села рядом. Славка аж вспотел, так близко сидела Ветка, и пахло от неё чем-то нежным-нежным…
- Слава, вот что. Ты на меня-то не смотри, давай больше в учебники, - строго сказала Ветка.
Занимались они всю зиму и всю весну до самых экзаменов. Славка и диктанты писал, и всякие сочинения, и правила учил… Но, вот странно, теперь уже не путал члены предложения и запятые со всякими тире и двоеточиями ставил, где надо…
Славкина мать говорила Веткиной бабке:
- Ну, Иветтка, ну молодец она у вас… Просто рождена быть учительницей, просто рождена…. Славка-то по русскому из школы уже «четвёрки» носит, а за сочинение про подвиги какие-то «пятёрку» принёс!
Ну, принёс, и что? Они с Веткой только недавно дома писали сочинение такое: «В жизни всегда есть место подвигу».
Хотя Славка тут хотел бы поспорить: не было бы разгильдяев, и подвиги совершать было бы не надо… Не было бы места ему, подвигу-то. Но Ветка сказала:
- Ой, да пиши ты… Всегда эта тема на экзаменах бывает.
И всего-то две «троечки» принёс Славка в «Аттестате» - по астрономии, да по обществоведению, вот как!
Ветка же окончила школу с одной только «четвёркой» по физике, и дали ей медаль серебряную.
В институт оба подали документы в педагогический. Мать Славкина аж ахнула.
- Учитель, тоже мне!
Но куда ещё было Славке? Только вместе с Веткой.
Конечно, факультет он выбрал себе посолидней, мужской такой – физвоспитание. Физической культуры, значит. Всё лето Славка готовился: на спортплощадке бегал, прыгал, подтягивался. Гантели себе купил, по утрам и вечерам всё их и выжимал.
На экзамене по специальности (по этой самой физкультуре), Славке «пять» поставили.
Тренер сказал:
- Ну, ты парень, хоть и худой, а жилистый… Будем тебя в лёгкую атлетику готовить.
А что? Славка и прыгнул выше всех, и пробежал быстрее всех, даже с барьерами, заборчиками такими. И в длину метнулся так, что комиссия рассмеялась:
- Ты, парень, за стадион-то не улети…
А уж «гранату» метнул – только свистнула она, а где упала, искали и удивлялись…
Ветка тоже поступила. Ну, она один экзамен только и сдавала – правила такие для отличников. Написала на «пять» сочинение, и всё, в институте.
В конце августа, в самые последние денёчки,
