Запрокинув голову, Антон посмотрел на небо.
– Наверное, гроза будет...
– Ах, ты, визуал мой дорогой! А услышать? – никак? – Катя улыбнулась очередной странности мужа.
Действительно, отдаленный рокот наполнял ближний лесок, то приближаясь к деревне, то отдаляясь. Можно было подумать, что грибник с заключительным шаляпинским «А ну, пацалуй, а ну, пацалуй...» колесит по небесной выси, да никак не выйдет на ранее подмеченную полянку, никак не найдет ни крепыша на толстой ножке со шляпкой набекрень, ни куму-душеньку в цветастой косынке...
Неожиданно стало почти темно. Так в оркестровой яме еще не умолк носовой голос гобоя, призывающего сонную третью скрипку ответить ему унисонно, а световой поток самой влиятельной госпожи-люстры начал понемногу меркнуть, перемещаясь в маленькую и невыразительную лампочку над входом, несущую на своем техническом стеклянном корпусе пять букв: выход.
Из леса, с качающихся верхушек высоких сосен, налетел ветер. И, казалось, был он не один, а притащил-приволок чуть не за волосы упирающихся своих непослушных ребятишек. Те, осерчавшие на злого папку, начали срывать зло на путниках, что не успели укрыться от хулиганистых сорванцов.
– Пойдем скорее! – Антон скорым шагом двинулся к деревне.
Катя нехотя сделала два шага и, будто кем-то подхваченная под руки, по-детсадовски подпрыгивая, побежала в центр поляны, закружилась веселой яркой юлой, безостановочно складывая фразы в бессмысленный поток:
– Будет буря мы поспорим и поборемся мы сней пусть сильнее грянет буря глупый пингвин робко прячет тело жирное вутесах только гордый буревестник реет смело исвободно надседым отпены морем он мятежный просит бури будтов буре есть покой улетай накрыльях ветра...
Удар грома, раздавшийся над поляной, заставил Катю остановиться.
– Катерина! – Антон уже кричал. – Гроза начинается, пойдем скорее домой! – голос его не послушался, сорвался, и последние слова он произнес хрипло.
Катя, даже не глядя в сторону мужа, развела руки в стороны и, имитируя самолет, стала нарезать круги – то наклоняясь ближе к земле и проводя ладонями по траве, то распрямляясь и зловеще предупреждая:
– Идунагрозу!
Гром гремел уже не переставая, молнии разбивали пространство на неправильные воздушные фигуры. Антон кинулся бегом к дому.
Заходя на очередной круг, Катя вдруг споткнулась, не удержавшись на ногах, упала, по инерции скользнув вперед, но тут же подобралась, села. Сверху хлынул водяной поток. Катя подняла лицо к небу, и ее слезы смешались с дождем.
