попал? – у каждого был свой вопрос, но ответов на них не было ни у кого. Минут через двадцать к зданию казармы подогнали уазик комендатуры, из него выскочили трое автоматчиков и офицер. Они зашли в казарму и вывели из дежурки связанного Рустама. Лицо его было всё в крови, он что–то говорил на своём языке и всё время пытался вытереть кровь связанными руками. Его посадили в заднюю часть уазика и, заперев заднюю дверь на ключ, увезли в неизвестность. Когда его сажали в уазик, он что–то крикнул толпе азербайджанцев на своём языке, те загудели. Автоматчик ударил его прикладом в спину, и он замолчал.
– Что он сказал? – спросил Серёга у сержанта.
– Точно не знаю, но вроде сожалеет, что не попал, – ответил тот.
– А куда повезли? – не отставал Серёга.
– Куда, на берег. Там комендатура, а оттуда или в тюрьму, или в дисбат, откуда я знаю, это как суд решит. Серёга вернулся в казарму, раненого узбека уже утащили. Один дневальный вытирал кровь, другой убирал осколки кирпича и разбитого пулей плафона. Серёга подошёл к Димке.
– Ну, как ты, жив или нет? – спросил он его. Димка сидел весь белый и ничего не отвечал.
– Ну, ты чего совсем раскис? Всё закончилось, увезли его, я сам видел, – толкнув Димку в плечо, сказал Серёга.
– Да ничего не закончилось, только началось. Теперь таскать начнут, расспрашивать, что да как? Ты думаешь, так просто - и пройдет? Нет, брат, такое так просто не проходит, ещё потаскают, дай-дай.
Серёга постоял ещё около Димки, послушал, о чём говорят другие, и ушёл к себе в отделение.
« Завтра с площадки приедут, что там нас ждёт»? – думал он.
