ЕМЕЛЯ
В одном из поселений, из тех самых поселений, где удобства любят зимой за голо тело время от времени кусаться, жил молодой парень по имени Емельян. Сказывай эту сказку лет, этак, двести назад, триста, назвал бы я непременно Емельяна - дураком, но сейчас время не то. Сейчас дураков нет, сейчас каждый дурак сам себе на уме, а найдите мне такого дурака, какой себя в своем же уме дураком считает. Нашли? Вот так вот. Не дураком слыл Емельян в народе, отнюдь не дураком, а отпетым пофигистом. И было ему всё пофиг, окромя печи. Вот печь он любил. Любил трепетно, нежно, всей душой, а потому, практически, с неё и не слазил никогда. Даже в школу его оттуда стащить не смогли, но, если, по правде сказать, то не особо и старались. Все товарищи Емельяна выучились, кто чему: кто газету читать, кто водку пьянствовать, кто трактором править, кто картошку у соседей воровать, а Емеля научился только мух указательным пальцем влет бить да спину себе левой ногой чесать. Тоже, согласитесь, не каждому дано.
Еще любил Емеля мечтать. Уставится взором мечтательным на ком паутины в углу: и думает, думает, а чего думает, одному ему и известно. Но улыбка на его челе то и дело по-всякому отражается. И сразу счастливый он становится, словно ему бутерброд с вареной колбасой забесплатно выдали. Улыбнется Емеля, почешет ногой спину, вздохнет душевно:
- Во, клево-то как, - и дальше лежит.
Чаще всего тихо он лежал, лишь иногда прикрикнет на мать, когда та сильно ухватами загремит. И правильно, что закричит, а к чему парню покой рушить? Он же не трогает никого и опять мечтания.
Мать же у Емели особым пониманием в душевных вопросах не отличалась, а потому стыдила парня, ругала, грозилась из избы выписать, даже пальцем часто возле виска крутила, но Емеле, сами понимаете, всё по чему и чем куда. Лежал он на своем прочно да упорно, и в ус особо дуть не собирался, благо, пенсию матери платили исправно.
Остальные в поселении были исключительно нормальные люди и без особых претензий. Всё у них было, как у всех, и удивительно было б, если б что-то у них случилось по-другому. Нормальные люди, ведь. Однажды зимой, как всегда и везде, в службе жилищно-коммунального хозяйства случился сбой, обычное дело, но воду пришлось всему поселению с реки носить. Конечно же, сперва все собрались, покричали, поругались, в столицу отписать обещались, а, потом, куда деваться? Ведра, как говорится, в зубы да вперед мелкой рысью в нужную сторону. Мать Емели раз сходила на реку за водой, другой, а потом взмолилась прямо-таки.
- Моченьки моей нет от этого ЖКХ и прочих беспорядков государственных. Сходи родной сыночек за водичкой, хотя бы разок, все равно тебе сейчас на улицу идти.
А Емеля, как раз с печи по нужде в этот неподходящий момент слез. Оплошал. Предполагай он что-нибудь подобное, то, конечно же, потерпел бы часика полтора, а то и два, но и на старуху бывает юрьев день. Мать дорогу на печь закрыла и кочергу в руки взяла. Не рискнул Емеля супротив кочерги пойти и пошел, ветром под спину гонимый, на реку за водой, потому как кочерга - это было то редкое, что Емеле не пофигу, а по спине. Спина ж для человека, сами понимаете, не казенная…
Пришел парень на реку, в проруби одно ведро зачерпнул, второе окунул, и почувствовал, что бьется в его ведре кто-то. Бьется натужно и молит Емелю, практически, человеческим голосом:
- Отпусти меня, и век жизни радоваться будешь. Любое желание твое исполню на раз. Отпусти, не будь дураком…
Присмотрелся Емеля и видит, как в ведре щука по кругу мечется да шипит чего-то плохо раздельное в шуме водном. Хорошая щука. Увесистая. Парень, как сообразил, что к чему, так моментально - щуку из ведра да в прорубь, потому как принести её домой забоялся. А, вдруг, мать кочергу еще на место не поставила и начнет ею, кочергой этой, заставлять парня рыбу чистить? А рыба та еще и кусаться возьмется. Они, ведь, вон какие дуры бывают. Такая перспектива Емеле никак не по нутру.
- Ну её на фиг, щуку эту – консервы при таком раскладе намного лучше.
А щука возрадовалась и орет, практически благим матом, из проруби:
- Спасибо тебе, добрый молодец! Спасибо! Я теперь твое любое желание выполню! До гроба служить тебе буду!
- Увянь! – добродушно прошептал ей Емеля и, отдуваясь да понося всяческими нехорошими словами ЖКХ с кочергой, потащил ведра с водой к дому.
Щука сразу сникла как-то, скукожилась вся, чихнула пару раз да померла…
Емеля же дальше на печи мечтает…
Тут и сказки конец,
