удовольствия. Далее, дети – это замечательная гарантия в старости, ибо они содержат стариков, ухаживают за ними, не давая погибнуть первобытному племени. Наконец, деторождение может выступать как способ преодоления страха смерти.
Можно предположить, что неким первоначалом является потребность в благе, добропорядке, «мире в во всем мире». Для достижения всего этого сложились социальные нормы. Но эти нормы потому и существуют, что служат созданию условий, необходимых для удовлетворения других потребностей. Люди хотели обеспечить себя гарантиями и стабильным жизнеобеспечением, и мораль, опять же, это только средство.
Можно сказать, что человек создан для счастья. Является ли счастье тем, на что действительно направлены наши действия? Думаю, вряд ли: наши действия имеют целью удовольствие, а счастье – понятие по большей части философское, духовное. Но удовольствие – совсем не та категория, которую я ищу. Оно выступает следствием удовлетворения потребности, но не бывает потребности в удовольствии как таковой.
Некоторые люди утверждают, что человек стремится, прежде всего, самореализоваться, и что главное в жизни – актуализация заложенных в человеке способностей. Данную позицию я не понимаю совершенно. Ведь в каждом из нас заложено бесконечно много потенциальных способностей, и просто невозможно реализовать все! Мы даже определить все свои способности не в состоянии, не то что развить. Да и все ли способности заслуживают развития? Может, есть смысл сосредоточиться на нескольких главных? А на каких именно? Вопросов возникает много, но я знаю одно: у меня нет желания самореализации. И, если говорить в общем, развитие собственной личности представляется мне вовсе не фундаментальной потребностью. В «пирамиде Маслоу» эта потребность находится на вершине. Но это говорит лишь о том, что человек будет думать о её удовлетворении в последнюю очередь.
Кому-то может показаться, что в человеке изначально заложена потребность в познании этого мира, в знании тайн строения природы. Такое мнение свойственно, скорее, идеалистам. В действительности человек познаёт окружающий мир с какой-то целью, а беспричинное любопытство можно встретить разве что у детей. Взрослые при случае скажут: «этого мне лучше не знать», или «это меня не касается, какое мне дело». Человек вовсе не хочет знать что-то, но он хочет иметь с виду разумное объяснение – для собственного спокойствия. Люди склонны согласовывать вновь полученные знания с уже имеющимися. Они не прочь также при случае прибегнуть к самообману, поверив слащавой рекламе или бесстыдной лести коллег по работе. Эти естественные качества идут явно вразрез со стремлением к истине, но заставляют нас вновь прибегнуть для их объяснения к понятиям «спокойствие», «уверенность», «безопасность».
Быть может в этом и суть? Многие из перечисленных потребностей связаны с потребностью человека в стабильности и чувстве уверенности. Такие желания, как жить и продолжать род, познать сущность явлений, жить мирно и дружно, имеют в своей основе именно эту потребность (которая также может стать мотивом общения). Многие люди считают также потребность в уважении и признании со стороны других людей естественной. Условно её можно назвать таковой, но дело в том, что подобное понимание отдельных потребностей оказывает негативное влияние на духовное состояние общества. Так, например, с потребностью в уважении тесно связана потребность властвовать и влиять на других людей. Это более явная форма выражения названной потребности в уверенности и безопасности. Но если мы признаем желание властвовать естественным, то вряд ли это хорошо скажется на общественной нравственности. Поэтому важно видеть в этой потребности сущностную основу. Человек по природе своей стремится не к власти и доминированию, а к уверенности и безопасности, как и любое животное. Власть – только способ, средство, но так как она оказывает порой негативное влияние на личность, вполне допустимо ограничить данный способ положениями морали. Это отнюдь не будет чем-то «противоестественным». Так же, если мы философски обоснуем неправильность ориентации на мнение окружающих, то это ещё не значит, что мы протестуем против природы, ведь стремление к признанию и уважению – только одна из форм некоего фундаментального стремления.
Итак, люди нуждаются в гарантиях, в некой опоре. Нам хочется чувствовать уверенность в завтрашнем дне, в стабильности своего положения. Поэтому мы часто боимся перемен, нововведений, не хотим признавать необходимость что-либо менять. Потребность в безопасности находит выражение, например, в желании создать семью. Семья выступает той самой опорой, оберегает человека от ощущения заброшенности и тотального одиночества. Мы также очень ценим стабильность в отношениях на работе, стабильность заработка и т.п. Потребность в безопасности действительно имеет очень глубокие корни в человеческой природе. Именно она заставляет нас задумываться о вечных вопросах. Как верно отмечает Шопенгауэр, «это происходит оттого, что человек, благодаря своей сознательности, даваемой ему разумом, понимает опасность своего положения, и ему тяжело сознавать свое существование ненадёжным, всецело обреченным на случайности и в своем начале, и в своем конце, притом во всяком случае крайне коротким – между двумя бесконечными периодами времени; ему тяжело, далее, сознавать, что его личность бесконечно мала в безграничном пространстве и среди бесчисленных существ».
Но не будем забывать про двойственность всего сущего. Как выразился Гераклит, мир есть движение, а движение – это борьба противоположностей. Все вещи состоят из противоположностей: мокрое и сухое, темное и светлое и т.д. И одно не существует без другого. Так и в человеке: божественное и животное, способность к подвигу и к подлости, стремление к свободе и к рабству. И существует антипод потребности в безопасности и покое – это потребность в изменениях, в движении, в новых ощущениях. Причём ощущения могут быть самые разные, а не только приятные. Почему дешёвые бразильские сериалы собирают огромную аудиторию? Потому что зритель переживает вместе с героями не только радость, но и страдания, не только взлёты, но и падения. В сериалах есть смех и слёзы, надежды и разочарования. Несомненное преимущество при этом заключается в том, что несмотря на отрицательные ощущения, реальных негативных последствий не наступает. Сами по себе такие ощущения людям нужны, потому что мы хотим разнообразия: любим уставать, чтобы ощутить сладость отдыха, рисковать жизнью, чтобы почувствовать её ценность. Взрослые считают, что юность – сама лучшая пора, но забывают, что в юности они только и мечтали о том, чтобы стать взрослыми. И даже в те времена они были чем-то недовольны: джинсы не модные, родители плохие и пр. Вроде мелочи, скажете, но чем вы недовольны сейчас? Пожалуй, такими же мелочами, которым придаёте слишком большое значение. Короче, мы всегда хотим чего-то другого, чего-то нового. Незаполненное время вызывает у человека чувство отвращения или дискомфорта. Если мы не получаем новых ощущений, то испытываем смертельную скуку, будучи не в состоянии справиться с фатальной бессодержательностью жизни. Жажда ощущений лежит в основе увлечения спортом, модой, играми (сколь примитивны они б ни были), востребованности массового псевдоискусства, наркотиков и алкоголя. Всё это глупо, порой даже низко, но всё это есть.
Таким образом, как и во всём в этом мире, в человеке сочетаются два начала: консервативное и новаторское. Впрочем, это не обязательно означает противоречивость. Когда человек недоволен тем уровнем надёжности существования, который он имеет, проявляются, в сущности, обе группы желаний. Далее: столь разнообразными развлечениями, бессмысленной деятельностью, бесконечным потреблением мы удовлетворяем тоже сразу две группы желаний. Паскаль писал: «Невыносимее всего для человека полный покой, без страсти, без дела, без развлечения. Тогда он чувствует свое ничтожество, свое одиночество, свое несовершенство, свою зависимость, немощь, пустоту. Немедленно из глубины души поднимается скука, мрак, горесть, печаль, досада, отчаяние». То есть отсутствие ощущений вызывает в итоге не только скуку, но и чувство беспокойства, ненадёжности и страха, а в развлечениях мы можем укрыться и от того, и от другого. Однако всё это – потребности хоть и свойственные человеческой природе, естественные, но отнюдь не необходимые. Поэтому их не следует рассматривать как неизбежные. Мы не умрём от скуки, хотя и называем её смертной – но мы можем преодолеть её, возвысится над ней и подчинить её себе. Да и вечное беспокойство и страх за своё будущее ничего не изменят, если мы не будем предпринимать соответствующих действий. Наоборот, как было сказано, страх может только помешать здраво мыслить. Так что не стоит зависеть от этих потребностей, ибо в противном случае мы рискуем остаться ни с чем, и вечно неудовлетворёнными.
