Ниночка

что? – это уже мне, - убери деньги! Ещё чего!
- Как ты, Ниночка?
- Да, как… Всё хорошо вроде… Ты-то как?
К прилавку подошли две женщины, одна стала выбирать пучки петрушки, вторая спросила:
- Хозяюшка, а огурчики почём? Взвесьте килограмм…
- Ты не очень торопишься? – вполголоса спросила меня Ниночка. – Не дадут ведь поговорить…  Я через час освобожусь, у меня хорошо берут.  Посидим, поговорим спокойно. Я тебя ждать буду.
Через час, вдоволь набродившись по рынку и не пропустив ни одного прилавка, я вернулась в овощной ряд. Там, где стояла Ниночка, не было ни Ниночки, ни ведра с огурцами, ни зелени, ни весов… Я почувствовала досаду за потерянное время и решительно направилась к выходу.  Но у самого выхода меня окликнули. Ниночка!  Она подбежала, запыхавшись:
- Ой, ещё чуть и упустила бы тебя… А мы раньше закончили, меньше, чем за час. Я пошла Саньку проводить к трамваю, а то как ему с вёдрами, да сумками… А там близко, дойдёт.  Да и встретят его…
- Саша – твой сын?
- Угу.  В августе четырнадцать  будет.
Мы пробирались по закоулкам рынка и, наконец, вышли к невысокому зданию с надписью: кафе «Снежинка».
- Вот тут посидеть можно, - сказала Ниночка. – Там сейчас народу мало, к вечеру набегут…

5.

В прохладном небольшом зале было чистенько и даже уютно. На пластиковых столиках лежали салфетки и стояли вазочки с цветами. Мы заняли столик в самом углу зала и сделали одинаковый заказ: салат, кофе, булочки, мороженое и – гулять, так гулять! - по молочному коктейлю.
Пока не принесли наш заказ, я разглядывала Ниночку. Конечно, она немного, но изменилась. Черты лица стали грубее, но кожа по-прежнему нежного золотистого цвета. Модная блузка, каблучки, сумка через плечо. Без уродливого белого передника, нарукавников и косынки, скрывавшей волосы, она выглядела по-другому, моложе, милее.
- Изменилась? – усмехнулась Ниночка. – Ты тоже…  Но узнала я тебя сразу.
- Ты зачем косу отрезала? – спросила я.
Вместо косы у Ниночки теперь была короткая стрижка, и она неуловимо стала похожа на актрису Клару Лучко в фильме «Двенадцатая ночь».
- Некогда косой заниматься, - отмахнулась Ниночка. – Да никто теперь и  не носит косы-то…
Принесли наш заказ,  и разговор перешёл в другое русло.
- Как ты живёшь? – спросила Ниночка. – Я же тебя девятнадцать  лет не видела…
Я рассказала о себе. Где училась, когда и почему уехала, как  живу теперь, где работаю…
- А теперь ты про себя расскажи.
- Расскажу, – задумчиво произнесла Ниночка, - С чего бы вот начать только… Ты же на свадьбе у меня не была? Вы переезжали в этот день, я помню.  А я тебя ждала… Ну, после свадьбы мы стали жить у Колиных родителей, у нас  негде было. Мои переживали, мама плакала…  Просила почаще приезжать, одна я у них. И сама нет-нет, да приедет с отцом. Сначала всё хорошо было. Я училище окончила, стала в садике работать. Телевизор купили.   Я утром на работу, вечером домой. Коля  с работы приедет, поужинаем и к телевизору. Детей не было.  Не хотел Коля детей. Рано, говорил, ещё для себя не пожили… И свекровь его поддерживала, мол, молодые ещё, успеете. Для себя пожить…
Я как-то раз подумала – а ведь и два года пройдёт, и двадцать, а всё так и будет. Работа, телевизор… Я на работу-то с радостью бежала, я ребятишек люблю, ты знаешь.  А вот домой… Словно гири к ногам привязаны. Не хочу идти… В театр мы ни разу не съездили, Коля говорил, я, мол,  и так дважды в день в автобусе толкаюсь, не хочу никуда ехать, да и театр он не любил.   В кино, правда, ходили иногда, в клуб. Я начала  было в кружок ходить, там был хоровой, никто мне не запрещал, а потом сама не стала. Свекровь нет-нет,  да и скажет:  «Муж в дом, а жена из дому…» Кружок-то вечерами был.  Бросила.  Говорю:  «Пойдём, погуляем хотя бы…» А он: « Что я эту грязь поселковую месить пойду? Я тут знаю всё. Хочешь, сходи, погуляй…»
Сидим как-то вечером у телевизора, что-то весёлое идёт, «Кабачок  тринадцать стульев», вроде.  А мне и невесело совсем. Смотрю я на него, как он хохочет и думаю:  «А ведь не люблю я его…»  А ведь, чтобы выпивал,  так ни-ни.  Не гуляет… Просто сидит чужой человек, не нужный мне и не интересный вовсе… Ушла я от него. Двух лет не прожили….
Ниночка помолчала,  глубоко вздохнула. Я поняла, что сейчас последует трудная для неё часть в её рассказе, и не ошиблась.

6.

- Папа как раз заболел, – тихо продолжила Ниночка, - Положили в больницу… Я на работе отпуск взяла, поехала к маме. Одна бы она не справилась, нужно было в больницу ходить, да не один раз в день. Ходили по очереди, а уходили только на ночь. Думали, обойдётся, поправится он, встанет… Не обошлось…  После похорон я так и осталась у мамы, не поехала в посёлок.  Один раз, правда, съездить пришлось.  Из садика уволилась, да вещи свои взяла. Немного вещей-то и было, так чемоданишко… Коля приезжал, всё понять не мог, чего мне не хватало.  А мне любви не хватало, понимаешь? Самой любить хотелось, да чтоб меня любили … Коля, он ведь меня тоже не любил, только не понял ещё тогда… Устроилась в садик здесь, сначала нянечкой, а потом уж и воспитательницей стала работать.
И вот приводят ко мне в группу мальчишечку… Чистенький, аккуратный, ласковый такой, как котёнок… Малыши у меня тогда были, трёхлеточки.  Только смотрю я – там рубашечка недоглажена, там чулочек чёрной ниткой зашит и грубо так, через край… Думаю, мамаша какая неаккуратная. Или неумёха,  что ли? Захотела глянуть на неё. А за ним всё -  то отец приходит, то сестрёнка старшая, лет восьми девочка. Ну, нам ведь положено обследование семей проводить, как живут, как воспитывают дома. У всех побывала, со всеми перезнакомилась.  А к ним не могу, страшусь чего-то…
Собралась всё же, пошла. Отец этот мне сам дверь открыл. Смотрю, фартук на нём женский, а из кухни чем-то горелым тянет. Я говорю: «Не вовремя я, наверное?  Вы детей кормите?»  А он так смутился, фартук этот развязать пытается, а завязки узлом стянулись. Помогла я ему, он ещё больше смутился, говорит, проходите в комнату… Прошла я. Сашенька ко мне кинулся, ласкается… В комнате незатейливо так, но чистенько всё, аккуратно. У девочки столик письменный, у маленького коробка стоит с игрушками.  И тут как осенило меня – нет в доме женщины, холостяцкая какая-то квартира, даже не смотря на то, что ребятишки есть…
Говорю: «Вам помочь может чем? Что у вас там горит-то?»  Он замялся так, а уже на кухню пошла. Смотрю, а он кашу сварить пытался, кастрюля вся закопченная стоит… «Ну, говорю, кастрюлю теперь выбросить придётся… Есть другая?» Он и говорит: «Кастрюля-то есть, но мне право, неудобно…» А я ему: « А голодными детей оставить удобно?» Ну, больше я его не слушала, кастрюлю нашла, сварила кашу, детей накормила… Потом говорю: « Что у вас там заштопать, зашить надо? Быстро мне соберите, а то на улице темно уже». Он замялся, но собрал целую сумку детского. Собралась я идти, а он и говорит:  «Погодите, я провожу». Я говорю: « Да мне недалеко.  Я не боязливая». А он: « А вот теперь я вас слушать не буду», а сам пиджак уже надевает…  Ну, идём мы, он и говорит: «Ничего, скоро сестра приедет, поможет, а на лето к маме их отправлю.»  Мне хотя и неловко было, а спросила всё же, где же жена его? И, знаешь, что он сказал?
Голос Ниночки зазвенел в полупустом кафе, и на нас оглянулись парень с девушкой, сидевшие за соседним столиком.
- Знаешь,  что? – повторила Ниночка. – Бросила она их! Представляешь? Детей своих бросила! С мужиком заезжим уехала!..
Мороженое давно подтаяло в вазочке и теперь напоминало тот самый молочный коктейль, который так и стоял нетронутым и у меня, и у Ниночки…
- Всю ночь я штопала, зашивала, гладила… Вечером он сам пришёл за Сашенькой. Ну, я сумку-то и отдала. Поблагодарил он, спасибо, говорит… Сколько потом времени прошло, не знаю.  Ближе к лету где-то…  Только однажды всех уже разобрали, а за Сашенькой всё не идут. Ждали, ждали…  Сидим в группе вдвоём, я ему книжки читаю. Вдруг бежит Светланка, сестрёнка старшая. Говорит, папа на работе задерживается, звонил соседке по телефону. Ну, собрались мы, пошли… Конечно, я пошла с ними, а как ты думала?..  Детей одних отпустить? Пришли, накормила я их, с Сашенькой поиграли, у Светланки уроки проверила, книжку им почитала.  А его нет и нет. Уложила я детей, поздно уже. Да и задремала сама на диванчике. Проснулась, слышу: в коридорчике шебуршатся. Пришёл… Выхожу, хотела сказать ему, что ж вы так… Сначала показалось, выпивши он. А потом вижу – нет. Просто устал сильно. Я ему поесть положила, а он даже есть не может. Говорит, поломка на заводе какая-то, возились долго. Спасибо за детей, говорит. Не смогу, говорит, вас проводить…  Да что ж, я сама не дойду?

7.

Вот так и было всё, так и тянулось…. Однажды он пришёл за Сашенькой, а  мне и говорит: «Пойдёмте с нами в цирк в выходной… Мы с ребятишками в цирк собрались.» А что, думаю?  Пойду. Я в цирке давно не была, а тут московский цирк к нам приехал… Ребятишкам понравилось. Сашеньке особенно собачки дрессированные понравились. Так смеялся… Когда из цирка вышли, решили ещё на аттракционы сходить, ребят побаловать. Так Сашенька только и говорил про собачек. Я и говорю: «Придётся вам собачку заводить…»  А Сергей мне,  его Сергеем зовут, говорит:  « Если ещё собаку заводить, то жениться придётся!»  Я говорю:  «Так женитесь! Есть уже кто на примете?» А он: «Есть…», - говорит.  « Никто лучшей матерью, кроме вас,  детям моим не будет…» Меня прямо в жар бросило…  Говорю: « Вы что, замуж мне за вас предлагаете?» А он: «Предлагаю…», - говорит… « Я,-  говорит, - только про вас и думаю последние полгода…»
Ниночка замолчала. Возила ложечкой в растаявшем мороженом, на губах играла полузадумчивая улыбка… Я сидела молча, боясь спугнуть Ниночкины воспоминания…
- Я и сама про него всё это время думала, - продолжила  Ниночка. – Что уж самой себе-то врать… Нравился он мне, сильно нравился. Слово «любовь» я и в мыслях произносить теперь боялась…  Ну, переехала я к нему. Хорошо зажили, дружно. На работу бегу – душа радуется, а с работы так лечу просто! Светланка после школы сразу к маме моей идёт, там пообедает, там и уроки выучит. Мама её вечером приведёт. Она ведь вперёд Сашеньки меня мамой звать стала… Сашенька всё путался – то «мама», а то «Нина Фёдоловна». «Р» ещё не говорил, а я же у них в группе воспитателем была…
Летом мама с ними к свекрови съездила, так даже подружились они.  Они тоже приезжали – свёкор со свекровью, сестра его с ребятами… Ой, еле разместились все – у нас, да у мамы… Свекровь и подала идею – домик свой купить. У нас квартирка однокомнатная, да у мамы комната – разве найти обмен? Очередь ещё далеко на квартиру. А нас уже шестеро, если с мамой… Сынок ведь  у нас родился, Василёк. Шустрый! А хитрющий, спасу нет! На баяне, знаешь, как играет? Никакой другой музыки не надо. В школу музыкальную его записали, в которую ты ходила. Осенью ему уж десять будет…
На домик свекровь дала немного, да у мамы было -  от папы оставались. Своих подсобрали, да завод помог, раз от квартиры отказываемся… Купили домик в частном секторе. Да ты знаешь, где – возле Железнодорожного института. Вроде и зажили. Садик есть, огород, собаку завели, кошек,  курочек…Ребятам-то радость! Мама к нам переехала…
Год только и пожили – заболела мама. Ничем ей помочь уже было нельзя, дома лежала. Я работу оставила – за детьми