Глава 24
Конец страданьям.
Корзун два раза докладывал то, что случилось на посту. Сначала лейтенанту комендатуры, потом подполковнику. А под конец мучений пришлось написать рапорт на имя самого генерала Зубка.
Но всё окончилось хорошо. Серёга, как часовой, не нарушил ни одной статьи устава, и его действия были признаны правомерными. Под конец всех мытарств Корзуна ждала приятная неожиданность. Шайба, построив в казарме весь личный состав, приказал:
-Рядовой Корзун, выйти из строя.
Серёга вышел из строя и встал лицом к построившимся в две шеренги солдатам. Шайба, заглянув ему в глаза, по-отцовски потрепал по голове и объявил благодарность от командира части генерала Зубка. А также объявил о десятидневном отпуске на родину, после ноябрьских праздников, и о благодарственном письме родителям. Серёга был на седьмом небе, он не верил в происходящее.
Единственное, что беспокоило Серёгу, было то, что капитан приходил к нему в каждом сне. Он тряс перед его лицом сломанной ногой с торчащими наружу белыми обломками костей, и стонал.
-За что ты убил меня солдат? – спрашивал он, заглядывая Серёге в глаза.
Корзун вскакивал среди ночи, весь в поту и мелких мурашках, а потом долго не мог уснуть.
Но время лечит. Пролетел месяц, потом второй, ремонт в котельной закончился, горячая вода пошла по трубам, батареи нагрелись. Шайба объявил благодарность всем ремонтникам, а «дедам», якобы выполнившим дембельский аккорд, пообещал первую партию. Сайгак от злости и возмущения рвал на заднице волосы, но было поздно, дембельский поезд ушёл, и первая партия вместе с ним. И вот настал день, когда министр обороны подписал свой приказ об увольнении из рядов ВС «дедов», и призыве в неё новых «духов». В этот день Серёга формально становился «шаманом». Настоящими «шаманами» черпаки становились только тогда, когда из рядов ВС увольнялся последний дембель. Формально не формально, но шугать «черпаков» постепенно перестали. Кровати по утрам за Серёгой, да и другими «шаманами» заправляли «черпаки», полы мыли тоже они одни. Корзун балдел, спал, сколько хотел, делал то, что хотел, теперь никто не мог дать ему в морду просто так. В конце октября стали увольняться первые дембеля, ими оказались ЗИЛ, Герка и старшина Сайгак. Как не старался Шайба притормозить увольнение хитрого Сайгака, ничего у него не получилось, волосатая лапа оказалась проворней. Следом за первой партией готовилась к увольнению вторая: в неё входили пекарь Олень, два Азика и армянин Ара. Дембеля бегали довольные, готовили парадки и дембельские сигареты, которые раздавали в подарок сынам. Единственный, кто не принимал участия в этом празднестве, был Сулеймен. Он ходил всё время один, насупившись и опустив в землю глаза. Ему было отчего расстраиваться, Шайба слово держал. Об увольнении Сулейменова в запас не шло даже и речи.
-Он меня раньше тридцать первого декабря не отпустит, – посетовал как–то Сулеймен в разговоре с одним из близнецов.
-Тебе бы надо из казармы перебраться жить на нашу станцию. А то я смотрю, Карпуша с Сердцем на тебя зубы точат, да и связист Паша туда же. Опустят ещё, приедешь домой женщиной. Зульфиёй, – пошутил близнец.
-Да уж, – вздохнул Сулеймен. - Да и не только эти трое вслед зубами скрипят.
-Кто ещё? Стрелок, что ли?
-Нет не Стрелок. Я его последние полгода не трогал, он про меня забыл, а вот Матюха, это да…
-Слюнявчик, что ли? А ему чего надо, он ещё «черпак». Ты только скажи, мы ему сами башку оторвём. Да он и трусоват вроде, в их призыве только двое опасных, Маклак и Стрелок. Последний вообще без башки, пальнёт в спину. Помнишь, как он вас мордой в пол уложил? – засмеялся близнец.
- Помню, я тогда хотел его убить, но Малик влез с Фролом, а то бы! – воскликнул Сулеймен, и поднял глаза кверху.
-А что бы ты ему сделал, ну, морду набил, ногу сломал, в крайнем случае, палец отрубил, как этому прибалту из нашего призыва. Кто ему палец оттяпал?
-Не оттяпали, а под катушку с кабелем сунули, а потом повар Назир, ножом столовым очищал, когда палец загноился. А Стрелка я хотел в топку башкой сунуть.
-А он бы тебя потом пристрелил, вон в карауле как капитана приласкал, я сам видел, не ноги, а кровавое месиво.
-Так это в карауле. Там часовой по уставу имеет право стрелять, а на площадке патрульный, а не часовой.
-Недаром ты от патрульного мордой в грязный пол уткнулся. Вся «двадцатка» гудела, о том, как салабон «шамана» с «черпаками» по полу ползать заставил.
Эту беседу пересказал Серёге новоиспечённый «черпак» Карабала. К середине октября большая часть дембелей уволилась, и опасения Сулеймена сбылись. Всё началось с безобидной перепалки между вновь прибывшими сынами и отслужившими полгода «черпаками».
Сыны, назначенные в наряд дневальными, плохо помыли пол в столовой. «Черпак» Анвар поскользнулся на мокром линолеуме и упал на доедающего обед, Карабалу. Началась перепалка. Анвар съездил по роже одному из сынов. Сулейменов, куривший в коридоре, заступился за своего земляка. За Анвара заступился Сердце, и потасовка понеслась. Матюха, давно точивший зуб на Сулеймена, подлетел к дерущимся и ударил последнего ногой в лицо. Сулеймен, почуяв, что дело пахнет керосином, и что сейчас его затопчут, выскочил из коридора в казарму и заорал во всю глотку:
-Близнецы, дембеля бьют! И кто бьёт, губошлёп слюнявый! Он ещё и не «шаман», а уже туда же, кулаки распускать. Спасайте, земляки, дембеля!
Но драки большой не произошло, заступников у Сулеймена оказалось недостаточно. Получив пару раз по морде, он и один из братьев ретировались через открытое окно на улицу и спрятались на станции. После этой потасовки Сулеймен переехал на станцию на постоянное место жительства, приходя изредка в казарму обедать. Но для двадцать второй это происшествие не прошло даром.
Через неделю, оттрубив сутки в карауле, взвод охраны с двадцать второй сдавал патроны.
Корзун, одним из первых сдав дощечку с патронимии, стоял в коридоре и курил.
-Эй, русский, ты случаем, не Матюха? – хлопнув Серегу по плечу, зло спросил незнакомый казах.
-Не, я не Матюха, а зачем он тебе?
-Нужен, должок хочу ему вернуть.
Серёга насторожился:
-Какой ещё должок?
-Большой, красный, – оскалился казах.
-Он на площадке остался, его Шайба наказал, за драку, – стал врать Стрелок.
-Вот, вот, из–за драки он мне и нужен. Ваш Матюха моего земляка обидел, передай этому говнюку, поймаю - убью.
-Матюха, ты сдал патроны? – раздалось от оружейной комнаты.
- Почти что.
Незнакомец выпучил глаза, оскалил зубы и, зло вращая перед Серёгиным лицом кулаками, взвыл, как укушенный бегемот:
-Ты кому вздумал врать? Ты мне вздумал врать? А ты знаешь, что я с тобой за это сделаю?
Прооравшись, он схватил Серёгу за грудки, и, откинув голову назад, со всего маху ударил лбом Серёге в нос. Искры сыпанули из глаз Корзуна, а во рту появился привкус крови. Стрелок, преодолев боль, с силой оттолкнул казаха от себя, и нанёс ему удар ногой по яйцам. Незнакомец взвыл и согнулся пополам. В этот момент чья–то длинная нога, обутая в кирзовый сапог сорок пятого размера, ударила казаха в грудь. Тот взвизгнул, подлетел вверх, и, открыв спиной входную дверь, вылетел на улицу. Нога убралась Серёге за спину. Корзун повернулся посмотреть на хозяина длинной ноги и обалдел: за спиной стоял и ухмылялся Манин.
-Земеля, а ты как здесь оказался? – заорал возбуждённый дракой с казахом Серёга.
-Прибыл на новое место службы, так как со старого меня попёрли за пьянку.
-Это следовало ожидать. А ты не дело сделал, пнув в грудь своего нового сослуживца. Теперь тебе на «двадцатке» житья не будет, они не посмотрят на твой огромный рост, будешь полы драить до самого их дембеля.
-Дык меня ещё не распределили, и на какой площадке оставят, я не знаю. Хочешь, на вашу поеду, а могу и не ехать, – заржал как конь Манин.
В этот момент дверь в казарму открылась, и на пороге появился вылетевший минуту тому назад незнакомец. От злости у него тряслись губы, а за спиной толпились человек двадцать пять крепких парней разных национальностей.
-Ну что, голубчики, что вы нам теперь скажете? Мочи их, братва! – заорал он и бросился на обидчиков.
Корзун с Маниным, толкаясь друг с другом, и, чуть не снеся с петель деревянную дверь, влетели в казарму. Следом за ними в казарму вбежала противоборствующая сторона. Капитан, сидевший за стеклом в дежурном помещении, хлопал глазами и не мог понять, в чём дело. Он то поднимал трубку телефона, то клал её на место.
Первым опомнился Корзун. Оценив обстановку, Серёга понял, что в кулачном бою с превосходящими силами противника им не справиться. И тогда он принял Соломоново решение:
- «Шаманы» двадцать второй, шаг вперёд! Пристегнуть штык ножи, приготовиться к рукопашному бою! – заорал он во всё горло. Шесть человек «шаманов» и двое русских «черпаков», выстроившись в ряд во всю ширину коридора, с лязгом пристегнули штык ножи. Затем, выставив автоматы перед собой, сделали шаг вперёд.
-Отделение, коли! – приказал Корзун.
Но до поножовщины дело не дошло, ошалевший от страха противник бросился врассыпную. Лейтенант, молча смотревший до этого на всё происходящее, вдруг опомнился, и стал активно выгонять своих солдат из казармы.
-Слушай, Жора, раз тебе безразлично, на какой площадке служить, поехали с нами?
-Пока не знаю, в штабе сказали - выбирай любую площадку, туда и поезжай.
-Так поехали! Нас четверо ярославских, с тобой будет пятеро, знаешь, как заживём? Поехали, братан! Мы на седьмое две фляги браги поставили, выпьем! Поехали?
-Восемьдесят литров, что ли? – удивился Манин.
-В два раза больше, сто шестьдесят. Фляги не молочные, а термоса, видел?
-Видел. Брага, это хорошо, это даже отлично. Едем! – согласился Манин. Термоса с брагой перевесили всё остальное.
В этот день Корзун приобрёл друга и нажил целую площадку врагов. Врагов, которые через полгода дадут ему о себе знать.
А пока Серёга ехал на площадку, там его ждала приятная неожиданность:
-Здорово постовой! – приветствовал его повар. - Вчера в гостинице подслушал разговор Шайбы и замполита. После праздников отпустят тебе в отпуск, поедешь домой. Счастливчик! Это дело надо отметить. Маклак сказал, что брага уже готова, можно пить. А Шайба приказал на седьмое ноября свинью забить. Я мяска украду, нарежу, пожарим на станции, и под свининку бражкой обмоем твой отпуск.
-А я что, разве против? Я - за, давайте обмоем! – сглатывая слюну и потирая руки, произнёс Корзун.
Пятого ноября, за день до праздника, Шайба вызвал к себе повара и приказал подобрать двух – трех крепких солдат и зарезать одну свинью.
-Если всё хорошо сделают, в награду дам пол-литра спирта, – пообещал майор.
Расим пригласил Маклака, а тот Серёгу и Манина. Вооружившись двумя длинными штык ножами от старого автомата АК, друзья пошли в свинарник.
-Из вас кто нибудь раньше поросят резал? – спросил повар у ребят.
-Не-а, – ответили те.
-Ну, видели хоть, как режут?
-Видели, видели! – засмеялись мальчишки. - Да успокойся ты, сейчас, чик твоего порося и всё! Чего ты беспокоишься, велико дело поросёнка зарезать. Эти два остолопа порося подержат, а я в сердце ткну, если чего Манин добавит, – успокоил повара Маклак.
- Ты лучше скажи, правда, что Шайба спирт за это
