Часто задаю себе вопрос, что есть добро и что есть зло? И где та граница, на которой добро маскирует злонамеренность, а зло перетекает в добродетель? Где проходит рубеж, до пересечения которого мы имеем право жалеть других, потому что можем наполнить их силой и разделить с ними страдания, а после её пересечения жалеть надо нас за нравственную пустоту и бездушное позёрство? Случилось и мне получить урок в моей жизни, после которого слова «добро, жалость» я наполнила для себя совершенно новым содержанием.
Маленький городок районного масштаба, куда мы приехали после вуза, стал очень привлекательным для молодых специалистов после того, как его уклад полностью подчинился строящемуся гиганту отечественной индустрии. Возможность не только получить интересную работу, но и устроить семейный быт притягивала в наш город людей разных профессий - инженеров, врачей, музыкантов, художников. Молодёжь быстро знакомилась между собой, совсем разные на первый взгляд люди без труда находила общий язык, дружили семьями, вместе растили детей, передавая друг другу по наследству дефицитные в то время детские наряды, коляски и кроватки.
Особо вспоминаю благословенные пятничные вечера, сейчас сказали бы уикенды. Обязательно каждую пятницу мы собирались на общий ужин, позже играли в шахматы, шашки, преферанс, ещё во что-то, а после, уложив детей самодельными сказками, до самого утра продолжали играть в какие-то умные каждый раз новые игры. Посиделки могли продолжаться не один день кряду.
Среди нас были молодые врачи, даже не просто врачи – хирурги. В них мы видели будущих светил медицинской науки. И они, кстати, не подвели наших ожиданий, есть чем сейчас гордиться, глядя на этих уже немолодых истинных энтузиастов своего дела. Не помню как началась эта дружба, возможно с того вечера, когда семья молодых спецов решила погулять по вечерним улицам районного центра, сравнить их с ленинградскими переулками, откуда они совсем недавно приехали в наш город. Сравнение оказалось не в пользу местных достопримечательностей, молодую жену в густеющих сумерках пришлось доставать из открытого люка, а обе стройные ножки надолго сковал медицинский гипс.
Наш друг, молодой, но уже известный далеко за масштабами районного городка врач был удачлив с первых дней своей хирургической практики. Многочисленные спасённые пациенты дружно молились за здравие начинающего эскулапа в местном соборе, передавая из уст в уста истории, больше похожие на мифы. Что было в нём больше - виртуозного мастерства или авантюрного риска? Он и сам порой не мог их разделить, но одно было ясно, благословение на этот нелёгкий путь он получил, скорее всего, при рождении от своего ангела – хранителя.
Есть такое понятие в хирургии районного масштаба – домашнее дежурство. Это означает, что дежурный врач может быть вызван в операционную в любое время суток. Так было в тот раз. Кажется, мы строили планы что-то приготовить вкусненькое и придумывали, чем будем себя занимать после ужина. Звонок телефона, и наш друг уехал на подоспевшей к подъезду машине Скорой помощи. Операция, думаю, была не из легких, вернулся он только утром, усталый, молчаливый. Обычно голодный после таких ночных нагрузок, в тот день почему-то сказал – «Есть не хочу, а граммов сто дежурных выпью». И глаза смотрели тяжело – тяжело, а их обычный светло-голубой цвет казался грязно-серым. Что-то нам мешало шутить и веселиться в тот день, стало вдруг беспричинно грустно, а чуть позже мы и вовсе разошлись по домам.
Никогда он не делился с нами подробностями своей профессии, которые случались за белыми больничными дверями. И только однажды нарушил хирург свой принцип и сказал, что придумал для нас новую игру с названием - «А как бы ты поступил на моем месте?» Так, играючи, мы узнали подробности того ночного дежурства, и заодно померили каждый на себя тяжёлый халат хирурга.
Город наш раскинулся на обоих берегах реки, а мост не построен до сих пор. Заречье и наш берег связаны зимой хрупкой ледяной дорогой. Если лед ненадежный, то машины едут через мост в соседнем городе, такой круг на час удлиняет дорогу. На дворе в тот вечер стояли трескучие морозы, да и неудивительно - было Крещение, а погода в то время больше соответствовала приметам, чем сегодня. Часто в морозные крещенские вечера безносая собирала жуткий урожай на заснеженных окраинах сельских улочек. Деревенские пьянчужки, согреваясь винцом, прилягут, бывало, вздремнуть в снежный сугроб, а утром только небольшой бугорок покажет, где заснул мертвецким сном несчастный гуляка.
Вот такую горькую запойную пьяницу, местную шалаву откопали в зареченском снегу и привезли долгим окольным путем в районную больницу. Когда она, пребывая в глубоком шоке, наконец – то оказалась на хирургическом столе, её распухшие руки и ноги цветом напоминали остатки обгоревших дров. Всю ночь хирург спасал её жизнь, по волоску отсекая погибшую плоть. Лишь под утро когда собрали инструменты, поменяли капельницы, на столе лежал маленький забинтованный квадратик, в котором с трудом угадывались изгибы женского тела, а вместо рук и ног только маленькие бугорочки, туго замотанные белоснежными бинтами с ржавыми пятнами крови. А потом ещё долгие часы – как дышит, как температура, как давление, как швы – обычная работа районного врача, один во всех лицах, без сна и отдыха.
В какой-то момент в сознание мелькнуло жуткое видение, хирург лишь на миг представил будущее этой женщины, беспомощной , одинокой, брошенной на произвол судьбы всеми святыми. Ужас отразился в его глазах. И если всю ночь он простоял у стола ради её жизни, то теперь, представив во всех подробностях жизнь спасенной пьяницы, он не мог прогнать холод сомнения в своей душе – для каких мук я её спас, и за что ей уготовано такое наказание.
Он сидел в ординаторской, рядом на столе в лотке лежал приготовленный шприц. Двойная доза анальгетика, укол - и все проблемы решены. Кто подскажет , где истинное милосердие и не ошибётся при этом ? Сон убежал, куда-то исчезла усталость, надо принять решение быстро, бесповоротно. Но почему такие тяжёлые руки, немеют ноги и не могут сделать всего один шаг ?
Вдруг из палаты послышался крик сестры, это его звали громко и как-то тревожно, он сумел быстро встать, бегом в палату, но помощь оказывать было поздно: сердце бедной скиталицы, измученное алкоголем и болезнями, не выдержало долгого наркоза и остановилось. Видимо, всевышний рок нашел для заблудшей души новую гавань на грешной земле. Теперь здесь всё сделают без него. Его дежурство в тот день окончилось.
В комнате стало сумеречно и как-то слишком тихо. Каждый думал про себя, а как я поступил бы в таком случае? В чем преступление, и где наказание, что важнее в таких случаях, помочь жить, или помочь уйти? Нет ответа в мятежной душе. Одно было понятно, ангел - хранитель неслышно сам все решил, защитил от мучительных сомнений, сам выбрал, где подвести черту.
Много лет спустя я оказалась в больничной палате, нужна была срочная операция, часы - минуты решали всё. Тот самый хирург, к тому времени мудрый и зрелый , на голову выше многих в прямом и переносном смысле, узнал о моём диагнозе, сидя в машине по дороге домой. «Без меня не начинать» - его слова прилетели по телефонной трубке на три часа раньше его самого. Операция была удачна. Было бы так без его вмешательства , или только благодаря его заботе, не знаю, но верю, что и меня в тот день коснулось легкое перо его хранителя.
